Страница 4 из 20
За одним исключением. После смерти императора Крейна трон должен получить Анджей Котовский, а тот едва ли позволит Тренку собой управлять. Это стало очевидным уже тогда, когда Котовский выбрал себе в качестве невесты не Марию Ланге, как многие ожидали, а дочь герцога Строгера, предыдущего претендента на трон. Как роанец смог договориться со своим противником и что он ему пообещал, оставалось загадкой, но теперь любые сомнения в законности его притязаний на трон отпадали сами собой.
Все эти политические интриги и дрязги не могли не сказаться на столице в целом, и нет-нет да появлялись листовки, призывающие то освободиться от диктатуры канцлера, то свергнуть тиранию рода Крейнов… Или теперь князей Котовских?
Меня эти проблемы напрямую не касались, но статус супруги главы СБ все же делал меня уязвимой, да и дружба с Котовским могла рано или поздно выйти боком. Так что Мартин предпочитал перестраховаться и никуда не отпускал меня в одиночку. Даже если его или Эзры не было рядом, невдалеке всегда кто-то маячил, что крайне раздражало.
Настроения спорить с Орвуд за право сесть за руль собственной машины у меня не было, поэтому я уселась на пассажирское сиденье и, закрыв глаза, задремала. Телохранительница разбудила меня, когда мы подъехали к университету, а затем проводила практически до самого факультета боевой магии. Кое-как ее спровадив, я разгладила строгую юбку, поправила воротничок белой блузки и, придав своему лицу самое серьезное выражение, вошла в деканат.
— Фрейлейн Вернер? — улыбнулся мне секретарь. — Ох, фрау Шефнер, простите. Собрание уже началось, проходите.
— Сильно я опоздала, господин Герц? — понизив голос, спросила у старого знакомого. Когда-то секретарь работал на кафедре артефакторики, и теперь мы при встрече вели себя так, будто были тайными сообщниками.
— Декан пока не подошел, так что можете не волноваться.
Фридрих Крамер, мой новый начальник, был личностью уважаемой не только среди боевых магов, что само по себе большая редкость.
Дело в том, что хотя боевики были сильнейшими в магическом сообществе, но репутацией обладали не лучшей. Притом не совсем заслуженно. Да, они были ребятами шумными и грубыми, но не такими заносчивыми, как менталисты, вредными, как алхимики, или эгоистичными, как артефакторы. Но как-то так получилось, что именно про боевых магов ходили самые дурные шутки и слагались самые невероятные байки… Ну еще бы! Боевики были в меньшинстве, к тому же изощренностью тех же менталистов, придумавших, наверное, половину всех обидных анекдотов про боевых магов, не обладали.
Но кем Крамер точно не был, так это простаком с огромной силой, что приходилось признавать всем. У него были острый ум, идеальная память и такая стальная воля, что даже ныне покойный Гайне избегал навязывать ему что-то. Но и большой власти бывший военный министр Крамеру не давал. Так что, несмотря на все былые заслуги, высокой должности боевой маг достиг недавно.
Было большой честью работать с ним. Вот только наша первая встреча показала, что так считала лишь я.
Декан факультета прикладной магии, с которого я выпустилась этим летом, почти два месяца уговаривал меня пойти преподавать боевым магам и смог это сделать, сыграв на моей слабости — желании быть важной и исключительной. Вот он и убеждал — дескать, без меня никак, только я одна справлюсь, Крамер, кроме меня, никого своим артефактором не видит… Мне бы заподозрить тут неладное — с чего бы незнакомому боевому магу вспоминать о довольно неопытной выпускнице кафедры артефакторики? Но я повелась. И каково же было мое разочарование, когда стало понятно, что декану боевиков меня навязали.
— Вижу, господин Шефнер просто стремится пристроить свою супругу на тепленькое место, — ядовито сказал Крамер при нашей первой встрече в его кабинете. — Но он мог бы обратиться лично ко мне, а не давить на бедного Лидгера. Тогда бы я сам дал ему понять, что вам, моя милая фрау, совершенно нечего делать на моем факультете.
— Это отчего же? — вскинув подбородок, спросила я, с вызовом глядя на массивного седовласого мужчину с орлиным носом. Вот уж кому стоило стать императором с такой-то царственной внешностью!
— Потому что вас съедят. В первый же день. Вы же, артефакторы, все трусишки. Кичитесь своими плетениями, а стоит кому-либо из моих ребят колдануть где-то рядом, как тут же начинаете вопить, что ваши драгоценные чары разрушены.
Я молча стряхнула с руки ментальный браслет, с которым по привычке не расставалась, и положила на стол перед деканом.
— Давайте, господин Крамер. Посмотрим, как вы сможете разрушить мои чары?
Маг вскинул брови.
— Бросаете мне вызов? Ну что же, тогда не жалуйтесь, если чары полетят не только на вашем браслетике, но и на всех безделушках, что вы на себя нацепили.
Декан опустил на браслет ладонь и выпустил заклинание. Выброс силы был таков, что мой артефакт аж засветился. А ведь Крамер не собирался шутить или играть в поддавки, в ход пошло одно из самых сильнейших боевых проклятий. Направь он его на человека, от него бы пепел остался…
На моем же браслете красовалась трещина. Зато все чары были на месте. Хорошо, что я дала на испытание именно его — ни одно из моих колец такой силы просто не выдержало бы.
Крамер изумленно повертел украшение в руках и едва ли не попробовал его на зуб.
— Занятно, — пробормотал он. Внезапно взгляд его прояснился. — Фрау Шефнер, а вы случайно не делали для одной из наших студенток, Ирмгарды Грохенбау, брошь?
— Делала, — кивнула я, — артефакт в виде куницы.
— А я-то думал, что это крыса, — озадаченно ответил декан. — Хорошая вещь. Ее почти все боевые маги военной академии пытались сломать.
— Так специально для Ирмы и делала, с запасом на прочность, — пояснила я. — Удалось?
Крамер развел руками.
— Простите, увлекся…
Вот же варвары эти боевики! Зато маг впервые посмотрел на меня с интересом, почти возродившим во мне надежду. Которую он тут же разрушил.
— Вы хороший артефактор, фрау Шефнер. И все же я не беру людей по протекции, в этом я принципиален.
Ситуация была настолько неприятной, что я с трудом сохраняла невозмутимость. Странно. Изначально мне совсем не нужна была эта работа, но когда декан отказал, это уязвило до глубины души. Особенно учитывая, чего мне стоило прийти сюда.
— Если мой муж и просил о чем-то профессора Лидгера, то отнюдь не об устройстве меня на работу в университет. Господин Шефнер скорее предпочел бы, чтобы меня ничего не связывало с боевой магией и магами. Знали бы, как мне сложно было отстоять свое решение.
Это была первая ссора в нашей семье и одна из самых тяжелых в моей жизни. Нет, Мартин не кричал, не использовал ментальную магию и уж тем более не наказывал меня, зная, что я предпочту уйти, чем терпеть такое к себе отношение. Нет, он просто упорно продавливал свою точку зрения, чередуя мягкое убеждение и запугивание, в основном рассказывая истории из своей практики общения с боевыми магами. Я даже на какое-то время поверила в ужасы, расписываемые мужем, — он бывал весьма убедителен, когда хотел. Да и мои собственные воспоминания о боевой магии были травмирующими. Слишком мало времени прошло с тех пор, как меня покалечил один из боевых магов ВМ.
Верила я мужу ровно до тех пор, пока Джис не узнал, что именно пытался внушить мне Мартин. И вместо того чтобы пытаться меня переубедить, просто рассказал о своих студенческих годах. И о том, с какими сложностями он сталкивался.
— Наш артефактор люто ненавидел студентов и постоянно пытался убедить, что рано или поздно боевая магия уйдет в небытие. Что нас заменят машины, — морщась, поведал Джис.
— Как грустно. Ты до сих пор на него обижен?
— Нет. Когда на выпускном мы подвесили его головой вниз с третьего этажа, обида как-то прошла.
Я сглотнула, отодвинувшись от Джиса, но тот покровительственно похлопал меня по плечу.
— Но я думаю, что если бы нашим преподавателем был не занудный старик, а такая миленькая и умная фрау, как вы, то я бы относился к артефакторике с гораздо большим интересом.