Страница 32 из 61
По дороге ему еще не попалось ни единой деревни, но, если подумать, ничего удивительного в том не было. Киммерийцы были наполовину кочевниками и каждый год переезжали из долины в долину, возвращаясь на то же самое место вряд ли чаще, чем один раз лет в десять. Конан уже миновал множество покинутых стоянок - скопища стен без крыш, всухую сложенных из камня. Леса в Киммерии почти не было и потому, откочевывая на новое место, его соплеменники неизменно прихватывали с собой драгоценные кровельные шесты.
Конан поплотнее закутался в плащ... Ветер, долетавший со стороны Гипербореи, хлестал тело, как плеть. И если Конан еще что-нибудь понимал, сегодня к вечеру собирался выпасть первый, ранний снежок. В общем, самое время встретиться с родственниками. Идти было еще далеко, но он уже различал физиономии: фамильные черты Канахов узнавались безошибочно. Из-за неизбежных при такой жизни близкородственных браков каждому клану была присуща какая-нибудь характерная особенность. Муррохов узнавали по квадратной челюсти, Туногов - по высокому лбу, а Раэда - по длинному носу.
- Приветствую тебя, Конан, - сказал старший из пастухов, когда путешественник подошел достаточно близко.
- И ты здравствуй, Милах, - откликнулся Конан. Встретились родичи без ахов и охов, так, словно расстались всего несколько дней назад. - А у тебя, смотрю, повыросло серебряных волосков в голове! Так, а что тут у нас за мальчик?..
- Я - Куланн, твой родственник, и я не мальчик, а взрослый мужчина! ответил юнец. То, что у юного горожанина прозвучало бы как напыщенное хвастовство, в его устах явилось простым утверждением факта.
Конан коротко кивнул головой. С этого момента он будет обращаться с Куланном как с воином. Только и всего.
- Сын моей сестры, - пояснил Милах. - Он уже проливал кровь в стычках с ванами и Муррохами.
- Это хорошо, - сказал Конан. - Оружие молодого воина не должно залеживаться в ножнах.
Он не стал спрашивать, сколько жизней успел уже отнять юный Куланн. Киммерийцы не прельщались головами, руками и тому подобными кровавыми трофеями, высоко ценимыми среди других племен Севера. Когда юноша становился достаточно взрослым, чтобы поднимать оружие за свой клан, он делал то, что следовало делать мужчине-защитнику. Не более и не менее. Если он совершал нечто выдающееся и достойное разговоров у костра совета, он получал заслуженную похвалу. Всякий воин, проливший кровь, считался человеком опытным и подтвердившим свои качества. Трусы, надо сказать, в горах почти не водились. Их здесь не терпели.
Накрапывавший дождик между тем сменился крупными хлопьями снега. Конан поднял голову и посмотрел на низко ползущие облака. Он сказал:
- Первый снег нынешней осени... Есть здесь поблизости, где укрыться?
- Невдалеке есть хорошее место, - ответил Милах. - Как раз спасаться от снегопада. Давай-ка, Куланн, отгоним коров в долину Сломанной Ноги...
Конан взялся помогать пастухам. Стадо насчитывало десятка два маленьких, лохматых, привычных к горным дорожкам коров. До упомянутой долины было около мили. Когда животные благополучно разошлись по небогатому пастбищу, трое мужчин забрались в Милахово "хорошее место". Оно оказалось просто нависшим скальным козырьком, едва прикрывавшим от снега. А белые хлопья между тем сыпались все гуще. Костра разжигать не стали. Топлива в горах всегда слишком мало, чтобы тратить его ради обогрева пастухов на зимнем пастбище...
Конан завернулся в плащ: делалось все холоднее. Все-таки он поотвык от стужи, пока странствовал по теплым краям. Двое его родичей холода почти не замечали, но никаких замечаний по поводу его "изнеженности" делать не стали. Они были вежливыми и воспитанными людьми.
- Жив ли еще Куйпах, брат моего отца? - спросил Конан.
- Он погиб три года назад, - ответил Милах. - Попал в засаду, устроенную ванами.
- А Турах и Балин, мои двоюродные братья?
- Погибли во время усобицы с кланом Нахта.
- Нахта?.. - удивился Конан. - Я-то думал, мы давным-давно перебили всех Нахта, кто был способен сражаться...
- Истинно так, - подтвердил Милах. - Но мальчики имеют обыкновение вырастать в мужчин. Да и дети, как я слышал, у них по-прежнему родятся.
Конан только молча кивнул. Обычная история, подобные ей все время происходили в горах. Сколько раз бывало, что в клане оставался один-единственный мужчина! Вот потому-то киммерийцы рано женились и сразу заводили множество детей. Проходило два-три поколения, и клан снова становился сильным и многочисленным...
- Ну и как тебе Южные Страны? - спросил Куланн.
- Ничего, - сказал Конан. - Знаешь, мне там даже понравилось. Там сверкает золото, а люди одеваются не в овчины, а в шелк. Еда там изобильна и вкусна, вино - сладко. Тамошние женщины нежны и пахнут благовониями... а не скотом и торфяным дымом...
- Зачем все это мужчине?.. - фыркнул Милах. - От этого только размякнуть!
- Но лучше всего, - продолжал Конан, - то, что они все время сражаются. Человек, знающий, как управляться с оружием, может многого там достигнуть.
- Сражаются?.. - хмыкнул Милах. - Ты что, вправду называешь их потешные игры сражениями?.. Спорю на что угодно, они там еще и приучили тебя сражаться сидя верхом на лошади, как будто мужчине недостаточно своих собственных ног... Да притом небось латы носить, прикрывая тело, а?
В его голосе звучало беспредельное презрение к подобным способам воевать, достойным, по его глубокому убеждению, лишь неженок.
- Верно, на Юге так принято, - сказал Конан. - Только ты там не был, а я был. Я бывал на полях сражений, содрогавшихся от громового топота многотысячной конницы. Там били барабаны и ревели трубы, а расшитые золотом яркие знамена сверкали так, что слепило глаза. Все-таки здесь, в горах, не происходит настоящей войны. Я бывал в море, сплошь забитом пылающими кораблями, я видел удары весел о борта, расколотые пополам бронзовыми таранами... Вот это я называю сражениями!
Милах вновь презрительно фыркнул:
- Только глупцам и трусам нужны верховые животные, чтобы стать выше ростом. А что за нужда драться из-за водного пространства? Ну, отвоюешь ты себе кусок моря, а дальше-то что? Чем, объясни мне, одна волна лучше другой?..
- Значит, ты видел море? - спросил Куланн. - Мне всегда хотелось попутешествовать... посмотреть на чудеса...
Конан с удовлетворением отметил, что мальчик вроде бы очнулся от снедавшей его неведомой грусти. С самого начала Куланн показался ему мрачноватым - даже по киммерийским понятиям.
- Да, - сказал он. - Я видел море. А еще я видел пустыню. И джунгли, окутанные душными испарениями. Я бывал в городах, которые так велики, что все кланы Киммерии, если собрать их вместе, едва населили бы самый маленький квартал. Я видел мраморные храмы, до того величественные и высокие, что не вдруг и поймешь: люди выстроили их или Сами Боги?.. - Его взгляд сделался далеким, как у человека, грезящего наяву. - Там, в тех краях, - продолжал он, - мужчина поистине может испытать, к чему он пригоден. Там у тебя не висит на ногах клан и не довлеют обычаи. Там странник без гроша в кошельке, но с добрым мечом в крепкой руке и храбрым сердцем в груди может завоевать себе королевство...
- Не слушал бы ты его, племянник, - сказал Милах. - Таким, как мы с тобой, на чужбине нечего делать. Человек должен жить там, где живет его род... Ну и что, Конан, где оно, твое королевство? Как я посмотрю, ты возвратился ненамного богаче, чем был много лет назад, когда ушел с асами...
- Много раз я завоевывал состояния и растрачивал их, - ответил Конан. - И еще завоюю. А захочу, так однажды и на трон, может быть, влезу. Но до тех пор я еще погуляю. Еще не всюду побывал, не все посмотрел.
- А колдуны? - вдруг спросил Куланн. - Есть ли на Юге колдуны? Я слышал от людей, там чародей на чародее и чародеем погоняет...
- Да уж... - без особой охоты подтвердил Конан. - Чего бы хорошего, а этой дряни там навалом. Не дают продохнуть доброму человеку, вечно затевают что-то, примешивают Богов, демонов и кого там еще...