Страница 23 из 40
– Да отчего же вы не разбудили меня, ведь мы же договаривались? – прервал его Эди, меняя тему разговора.
– Я все равно не уснул бы после таких переживаний, а вам был нужен отдых. Будем считать, что вы мой должник.
– Не люблю быть должен, – улыбнулся Эди, доставая из портфеля полотенце. – Пойду обмоюсь, пока не обсох.
– Да-да, конечно, но я пока воздержусь, – скороговоркой произнес Бизенко, аккуратно пальцами коснувшись ушибов на своем лице.
– Ссадины, по своему опыту знаю, лучше промыть мылом, от этого они быстрее заживают, – посоветовал Эди и направился к умывальнику.
Не успели зэки толком помыться и позавтракать, как открылась дверь, и в ее проеме появился надзиратель, который, окинув камеру изучающим взглядом, крикнул: «Бизенко, на выход к следователю».
– Вот, гады, толком кусок хлеба дожевать не дадут, – прошептал он, поднимаясь с постели. – Эди, вы, пожалуйста, присмотрите за моими вещами, а то эта публика все сметет за милую душу, потом концов не найдешь.
– Конечно, я посмотрю, – согласился Эди, отметив для себя, что «Иуду» взволновал ранний вызов к следователю.
– Бизенко, бегом на выход, что ты там возишься, – вновь крикнул надзиратель.
– Иду, – недовольным голосом произнес Бизенко, двигаясь к выходу.
– Ты там недолго, мы по тебе будем ску-ча-ать, – проскрипел из своего угла Слюнявый вдогонку уже переступившему порог Бизенко.
– Пойдем на пару, я по дороге тебе кое о чем расскажу, шакаленок, – огрызнулся Бизенко.
– Молчать, лицом к стене, будь моя воля – обоих бы в одной параше утопил, бандюги, – прошипел надзиратель, закрывая дверь, что заставило сразу же замолчать даже неугомонного Слюнявого.
Еще некоторое время в охваченную тишиной камеру доносился стук каблуков сапог надзирателя, который своей короткой фразой дал понять и блатным, и не блатным обитателям камеры, что только закон удерживает его от самосуда над ними, поскольку ему уже ясно, что они бандюги и заслуживают кары.
«Как просто устроено миропонимание этого надзирателя: он уже определил для себя, что здесь одни преступники, которых надо наказать… Наверно, в отношении таких людей Тит Лукреций сказал, что больному желтухой все вокруг кажется желтым», – заключил Эди, прислушиваясь к затихающему стуку каблуков.
В ожидании своего вызова Эди прилег, предварительно достав из сумки книгу про каратэ. Он понимал, что его очередь на выход состоится не раньше, чем в камеру вернут Бизенко. Поэтому решил посвятить имеющееся время чтению, но глаза пробегали по строкам, ничего толком не воспринимая, и ему вновь и вновь приходилось возвращаться к прочитанному, так как отвлекали различные мысли, вплоть до того, как Бизенко может вести себя у следователя, удалось ли Артему получить новые данные об обстоятельствах покушения «Иуды» на убийство своего минского знакомого.
Скоро к следователям вызвали и нескольких других заключенных, а Бизенко все не возвращали. За это время у следователя успел побывать даже Слюнявый, который, вернувшись в камеру, сразу же уединился со своими братками и о чем-то некоторое время с ними шептался.
После этого неожиданно на разговор к Эди напросился Долговязый, от которого он отказываться не стал, но к себе допустил только его одного, так как опасался их внезапного нападения. В разговоре Долговязый рассказал о совершенном Бизенко покушении на давшего ему приют минчанина и рекомендовал остерегаться его, так как тот способен на подлость, мол, об этом его братки доподлинно знают. Доверительно сообщил, многозначительно глянув Эди в глаза, что ему от них же известно и об ограблении инкассаторов, в результате которого кто-то «загомзил[24] куш[25]». И они готовы впрячься[26] за него, если такая необходимость появится.
На вопрос Эди, отчего такая забота и каков их интерес, Долговязый кратко ответил, что делает это по поручению местного пахана, который намерен с ним встретиться и кое о чем переговорить, в том числе, предложить не мешать им «править балом в хате».
Эди дослушал Долговязого, но не стал с ним далее обсуждать эту тему, допуская, что блатными готовится почва для его прощупывания относительно инкассаторов, а может быть, и втягивания в какие-то свои игры. Поэтому просто объяснил собеседнику, что сначала сам попробует разобраться в своих делах и, если будет в этом потребность, то обратится к ним за помощью. Темы о «бале в хате» специально не касался, посчитав, что прежде необходимо совместно с Артемом проанализировать сложившуюся в камере ситуацию. «Интересно будет также услышать от Карабанова о том, как блатные в условиях изолятора могут так оперативно обмениваться данными о заключенных, – подумал Эди и тут же заключил: – Выходит, что кто-то из сотрудников изолятора или следователей сливает им такую информацию. В камеру последние сведения мог принести Слюнявый, который после возвращения с вызова к следователю начал шептаться со своими приятелями…»
После завершения разговора Долговязый вернулся к себе и, некоторое время поговорив с приятелями, сел за стол и стал молча тасовать карты. Спустя пару минут к нему присоединился Слюнявый, и они начали играть в секу[27]. Остальные зэки оставались на своих койках: кто-то читал, кто-то вел душеспасительные разговоры с соседями. При этом каждый раз, когда из коридора доносился шум шагов, они тут же умолкали и начинали прислушиваться к этим шагам.
Очередной шум закончился у двери третьей камеры, из-за чего все ее обитатели буквально уставились в проем, а Слюнявый даже бросил карты на стол и повернулся ко входу всем телом.
Между тем открыли дверь, и в камеру вошел Бизенко, с видом человека, который только что сбросил с плеч тяжелый мешок.
– А вот и наш красавец объявился – не запылился, – взвизгнул Слюнявый, продолжая сидеть в прежней позе.
Бизенко окатил его брезгливым взглядом и, направляясь к своей койке мимо стола с блатными, произнес:
– Ты доиграешься, гадёныш, что я тебе башку отшибу.
Это не осталось незамеченным остальными заключенными, которые ждали возвращения Бизенко только для того, чтобы понаблюдать за поведением Слюнявого после монолога Эди у коек блатных и его разговора с Долговязым. Теперь они окончательно убедились, что безоговорочной власти марванов в камере пришел конец, по крайней мере, пока в ней будет Эди.
– Я с тобой, падла, потом посчитаюсь, – пробормотал Слюнявый в спину Бизенко и резко подхватил со стола свои карты. – Знай, скоро лафа[28] кончится, и я тебя по частям разберу.
– Никак не угомонится, – произнес Эди, наблюдая за тем, как Бизенко дрожащими руками складывает на тумбочке какие-то листы исписанной бумаги, а в голове в этот момент пронеслось: «Шпион нервничает, а это хорошо».
– По-моему, его подбивает мордатый, – раздраженно заметил «Иуда», бросив беглый взгляд в сторону Слюнявого. – Не понимаю, чего они взъелись на меня.
– Иначе не могут, природа такова – им давай насилие.
– Честно говоря, даже не знаю, как они себя поведут, когда вас здесь не будет, – с тревогой в голосе промолвил Бизенко. – Кстати, еще не вызывали?
– Пока нет, видимо, достряпывают свою фальшивку, но я решил ни на какие вопросы вообще не отвечать, пока адвоката не дадут.
– Ну, дадут они вам своего соглядатая под видом адвоката, думаете, что-либо изменится? Вот и я настаивал на том же, даже назвал фамилии людей, которых знаю. Бесполезно, они привели какого-то типа, а у него на роже написано, что он мент.
– Но я и на самом деле ни в чем не виноват, не знаю и не знал никаких инкассаторов. Это просто дурдом. Хотят грабеж мне пришить, – раздраженно произнес Эди. – Нарушают все мыслимые и немыслимые права человека.
– В этом с вами не поспоришь, но рекомендую, прежде всего, не нервничать, а спокойно попытаться объяснить свою правду, возможно, они и станут слушать, – посоветовал Бизенко, внимательно наблюдая за Эди, у которого по скулам ходили желваки.
24
Загомзить – скрывать, прятать богатство.
25
Куш – богатая добыча.
26
Впрягаться – выступать в защиту кого-либо.
27
Сека – азартная карточная игра.
28
Лафа – в данном случае счастье, удача.