Волхв

— А сколько их?

— Мечей двадцать.

— Со мной, вон Верослав видел — четверо всего было.

Перевозчик вышел вперед:

— Верно говорит. Тех мало было. Помощь они привести никак не успели бы. Скорей всего, это какие-то другие.

— А этот монах как выглядит?

— Да мы близко не подходили. Обычный, борода из носилок выглядывает, в плаще широком.

— Борода на два клина расчесана?

— Да вроде на два.

— Что, знакомый? — Нарышка с интересом уставился на Смагина.

— Есть в городе один похожий — чернец. Это он меня в лесу поймал, когда я в Коломны шел. Страшный человек. Кажется, тебя насквозь видит.

Атаман задумчиво почесал нос:

— Ну, нас особо не увидит. Не допустим. Чего ему здесь надо, интересно? — он поднял галаза. — Ну, что делать будем, други? Мысли есть?

— Битву дать надобно, — Буслай ухватился за рукоятку меча. — Внезапно ударим — победу за хвост поймаем.

— Засаду у балки поставить можно, — Кряж говорил размеренно и неспешно. — Оттуда мы легко, прежде чем они сообразят, что творится, половину перещелкаем. А с остальными как-нибудь сладим.

— А если и сладим, наверняка они и из наших кого с собой заберут. А этого допустить неможно. Не дело товарищей терять. Итак скольких уже в ирий проводили. Да и то. Сладим ли? Там тоже не мальчики, волки еще те.

— Буслай поднял сжатый кулак, собираясь что-то сказать. Атаман оборвал его выставленной ладонью:

— Все, родноверы, я решил. Сделаем так. Вы, — он упер суровый взгляд в брата, — на лошадях им след оставите. Пусть они за вами пойдут.

— А если не все пойдут? Разведчиков вышлют, и все?

— На этот случай надо приготовиться им засаду поставить, да пошуметь малость или не малость. В общем, ваша задача их за собой заманить.

— Куда вести?

— На Кузькино болото. Сами тропой уйдете. Только смотрите, им место не выдайте, где ворга начинается.

— Обижаешь, атаман.

— Обидчивый какой. А мы тем временем позади пойдем. Если вдруг окажется, что ваша хитрость не удалась, тогда делать нечего — будем бой принимать. Не гоже их на хутор пускать. Ну а коли все понашему плану пойдет, то втихую разойдемся. Добре?

— Годится, — ответил за всех Кряж.

— Тогда вперед, по коням.

Родноверы быстро разошлись. Буслай, прежде чем взнуздать коня, подошел к Русе и что-то тихо ей говорил. Она слушала с глазами, постепенно набирающими влагу. Около атамана остался один Клёнка.

— А мне что делать?

— Выбирай: или с нами пойдешь или здесь оставайся. Никто тебе слова не скажет, ты гость, да к тому же не воин, ремесленный.

— Нет, с вами пойду. Меч худо-бедно держать умею — по малолетству учил дед. Авось, пригожусь.

— Ну, меч мы тебе найдем, — атаман хлопнул Клёнку по плечу. — А за помощь благодарствую. Нам любой воин надобен.

День стелился над лесом теплым ветром, легкими облаками и тучами комарья. Постепенно прогревалось и под деревьями. Родноверы давно миновали светлый сосновый бор и сейчас двигались через сумрачный ельник с частыми вкраплениями лиственниц и пихт. Два разведчика намеренно тянули преследователей через заваленные буреломом чащи, где едва могли пройти кони. Почти не разговаривали. Да и о чем говорить, когда и так все понятно. Наконец, зашуршали копыта в чаще, и на них выехал третий разведчик — Починок. Приблизившись спешной рысью, он резко осадил послушного коня:

— Пятеро за нами пошли. Остальные остались там, ждут посланцев, наверное.

— Так… — Кряж приподнялся на стременах, пытаясь заглянуть за взгорок, покрытый редкими елями. Конечно, ничего не увидел. — Как я и предполагал. Давайте-ка на этот холмик заберемся. Думаю, там место для засады подходящее.

— А чего они решат, когда по следам увидят, что к вам еще один добавился? — Починок ударил мягкие бока жеребца пятками и затрусил рядом с остальными.

— А не все ли равно? — Ростик ехал рядом с братом. — Мы все равно не узнаем.

— Не скажи, — не согласился отец. — По тому, что они предпримут, сразу все понятно станет. Если встревожатся — значит — людей больше вслед отправят, не встревожатся — так же оставят. Главное, чтобы не сообразили, что это за ними человек следил.

— А могут и не увидеть следы.

— Ну, на это не надейся.

Коней остановили за взгорком. Оказалось, что с противоположной стороны он не такой пологий, к тому же утыканный старыми валунами, наполовину скрытыми в земле. Кряж удовлетворенно кивнул и навалился на гриву коня, неторопливо сползая с него. Братья легко спрыгнули на землю вслед за отцом.

— Ростик, отведи коней подальше да привяжи там. И возвращайся.

— Ага, — тот ухватил протянутые ему повода. — Без меня не начинайте.

— Не начнем, — проворчал Кряж, устраиваясь за камнем на вершине холма. — Починок, вон за тот валун сховайся. Помни, надо не убить их всех, а желательно ранить, причем лучше всего в ноги.

— А зачем? — сын на всякий случай перешел на шепот.

— Затем, что чем у них больше раненых, тем медленнее передвигаться будут. И тяжелей им станет, устанут быстро. Понял?

— Ага. — Починок, пригнувшись, рванул к нужному валуну, на бегу снимая лук через голову.

Только он занял место, как из леса выскочил Ростик и тоже присел с разбегу на свое место, указанное одним взглядом отца — говорить он уже не решился — дружинников ждали каждый миг.

Разведчики расположились по дуге. В центре отец, по краям — сыновья. Враги, если идут по следам, мимо пройти просто не могут.

Застучал над головой дятел, и Кряж задрал голову. Но никого не увидел — красногрудая птица уселась где-то высоко в вершинах елей. Стайка синиц в сопровождении пищух с резким тиньканьем и нежным посвистом перелетела в поисках пищи с одного дерева на соседнее. Он снова вернулся к наблюдению за подъемом.

Напряженная тишина, наполненная успокаивающими лесными звуками, длилась недолго. Они только успели приготовить боезапас — вытащить стрелы из колчанов за спинами и разложить их под рукой, как за дальними соснами мелькнула фигура дружинника. Засадники прижались к камням. В руках каждый сжимал мощный лук. Они больше не выглядывали из-за валунов — каждый был научен угадывать перемещение врага одним внутренним зрением и слушать обостряющимся в такие моменты слухом. Кряж поднял руку с растопыренными пальцами: «Пять их». Сыновья одновременно кивнули.

Фигуры стремительно приближались. Дружинники, как они и ожидали, оказались бойцами опытными. Даже слишком. Они не полезли гуртом на горку, а остановились перед холмиком, укрывшись за деревьями. Разведчики напрягали слух, как только могли, но какое-то время, показавшееся им бесконечным, до них не доносилось не звука. И вдруг услышали шаги. Но только одного. Видать, княжьи люди решили не соваться наперед, не разведав броду, и отправили дружинника проверить подозрительное место. Кряж ругнулся про себя, признавая ошибку. Место для засады уж слишком подходящее. Любой военный сообразит это. Дружинники рассудили так же. Кряж чуть приподнялся и махнул рукой на отход. Тут же, краем глаза углядев, что сыновья двинулись назад, побежал на полусогнутых ногах. Прыгая с камня на камень, ему удалось добраться до первых елей низинки, ни разу не наследив на еловом одеяле земли. Внизу он быстро махнул сыновьям направление, в котором они должны занять позиции, и сам живо забрался под раскидистую и сухую понизу ель. И только затих, выставив перед собой лук, как на взгорке показалась медленно выглядывающая голова. Засадники опять затаились. Кряж понимал, что сейчас они находятся в самом неудобном положении с точки зрения внезапности и удобности нападения. Но такие же мысли придут и дружинникам. А, значит, они уже не будут в полном боевом напряжении ожидать отсюда нападения. При определенном умении и чуть-чуть везении шанс на удачу присутствовал. Правда, отходить придется на виду у тех, кто еще сможет им навредить, то есть живых и даже не раненых. Надо, чтобы таких не осталось вовсе.

— Перуне, славься, русичей дед, — отец мысленно пропел первые слова гимна грозному, но справедливому Богу и кинул на чело перуницу. — Не оставь, боже, не за наживой пришли, родные избы защищаем.