Страница 38 из 41
— Все в порядке, можете выгружать.
Задние дверцы машины распахнулись и оттуда выпрыгнули еще двое мужчин в таких же форменных спецовках. Они аккуратно сняли на землю тяжелый газовый баллон и на колесиках покатили его к подвалу. С величайшей осторожностью спустив баллон по ступенькам, они закатили его внутри и прислонили к дальней стене. Чтобы он не бросался в глаза, баллон загородили ящиками.
После этого все трое вышли из подвала.
Двое сразу направились к машине, третий остался закрывать дверь.
— Простите, а что вы здесь делаете? — раздался сзади старушечий голос.
Мужчина обернулся и увидел перед собой пенсионерку Клавдию Ивановну, жившую в этом доме на четвертом этаже.
— Служба газа, — весело ответил мужчина. — Скоро у вас в доме, бабушка, плиты менять будут.
— Давно пора, — запричитала Клавдия Ивановна, — а то моя уже почти совсем не работает.
— Ничего, скоро заработает, — ободрил ее мужчина. — Вот только хулиганы замучили. Лазят по подвалам, пломбы срывают.
На глазах у пенсионерки мужчина продел в дверные петли веревку и запечатал свинцовой пломбой.
— Вы уж проследите, чтобы они не лазили. А то нам из-за каждой пломбы выезжать приходится.
— Я уж послежу, послежу, — заверила его Клавдия Ивановна. — А когда плиты-то менять будут?
— Да я думаю, со следующей недели и начнут.
— Вы уж тогда мне первой поменяйте. Я в шестнадцатой квартире живу.
— Договорились, — пообещал мужчина. — А теперь мне пора. Еще знаете сколько мест надо объехать.
Мужчина направился к машине.
— Счастливо тебе, милок, — замахала ему вслед пенсионерка.
Мужчина сел на сиденье рядом с водителем, и машина тронулась с места.
В кабинете Рокотова горел свет.
Сам генерал против своего обыкновения расхаживал по кабинету.
Пока никаких следов бомб обнаружить не удалось.
Все высотные здания были несколько раз прочесаны снизу доверху, и ничего.
Рокотов подошел к кофеварке и налил себе очередной стакан кофе.
Врачи не рекомендовали ему пить кофе, но сейчас генералу было не до советов врачей.
В кабинет без стука вошел Уколов. Он тоже находился в офисе уже вторые сутки.
— Кофе будешь?
Уколов поморщился.
— Уже в глотку не лезет.
— И мне, если честно, тоже, — генерал с отвращением посмотрел на чашку в своей руке. — Слушай, Николай Георгиевич, а может, лучше по коньячку, а?
— А давайте, — согласился Уколов.
Рокотов достал из шкафа две рюмки и блюдце, а из маленького, скрытого от посторонних глаз холодильника лимон.
— Где-то у меня должен быть ножик.
Он порылся в ящике, достал складной нож и протянул Уколову.
— Нарежешь, Николай Георгиевич?
Уколов начал резать лимон, а Рокотов полез в глубь своего стола и достал оттуда бутылку коньяка.
— Это хороший, — сказал он, выставляя бутылку на стол. — У меня друг есть директор комбината, он меня уже тридцать лет снабжает эксклюзивной продукцией.
Рокотов сел за стол, наполнил рюмки.
— Ну, давай, Николай Георгиевич, за то, чтобы все у нас получилось.
Рокотов опрокинул рюмку и закусил лимоном, Уколов последовал его примеру.
— Я раньше это дело очень уважал, — сказал Рокотов, — пока врачи не запретили. До сих пор бутылку в столе держу. Потому что, когда все хреново, как у нас с тобой сейчас, ничего лучше этого дела нет. Давай еще по одной сразу.
Он снова наполнил рюмки, они Снова выпили.
Рокотов посмотрел на Уколова.
— Знаешь, что я тебе скажу, Николай Георгиевич. Вот я ходил сегодня полночи по кабинету, и стало мне страшно. Нет, ты не подумай, не из-за того страшно, что все мы умереть со дня на день можем, а из-за другого. Я подумал, вот прожил я жизнь, и тысячи людей тоже прожили жизнь. И всю эту жизнь все мы чего-то делали, чего-то строили. Город вот этот строили. А какой-то мудак может запросто взять это все и уничтожить. И тогда получится, что жили мы все просто так. И вот от этого мне стало страшно. Хотя ты не обращай внимания, Николай Георгиевич, это я по-стариковски ворчу. Злюсь, что ничего сделать не можем. Давай еще по одной.
Рокотов снова наполнил рюмки.
В кабинет зашел Лямин.
— Празднуете или поминаете?
— Да и то, и другое. Бери, Виталий Сергеевич, рюмку, присаживайся.
Лямин не заставил себя долго ждать.
— За что выпьем?
— А давайте выпьем за Кремнева, — предложил Уколов. — Я в него верю.
— Это ты правильно сказал, — одобрительно кивнул Рокотов. — Правильно. За то, чтобы он все-таки прищучил этого подонка.
Глава четырнадцатая
Первыми, с кем поговорил Кремнев, были люди Джамала. Оказавшись в отряде, они держались обособленной группой, кроме того, Кремнев не сомневался в том, что никто из них не продаст его Эмир-хану.
После того, как Кремнев не кинул на поле боя их командира, а похоронил его как подобает, его люди прониклись к нему особым уважением.
Среди всех шестерых особенно выделялся Исмаил. Именно ему Кремнев решил поручить командование всей группой.
Люди Джамала восприняли известие о предстоящем бунте спокойно. Эмир-хан был для них отвлеченной фигурой. Кремнева они увидели раньше и на поле боя. А про Эмир-хана давно все знали, что он вообще не ходит воевать.
Вместе с людьми Джамала Кремнев собирался атаковать палатку Эмир-хана.
Разумеется, ни о каких бомбах Кремнев им не рассказывал. Эта новость предназначалась исключительно для Сайда.
Всем остальным Кремнев говорил только одно понятное слово — деньги.
После того, как он изложил свой план, Исмаил хитро прищурился.
— А как мы потом будем делить деньги, Абдулл-Хаммад? Ведь если очень много людей, то всем мало достанется.
— Ты правильно мыслишь, Исмаил, — одобрил Кремнев. — Я как раз хотел об этом поговорить. Я не хочу делить деньги на всех. Мы могли бы разделить их на семерых. Но для этого после того, как мы вместе с людьми Саида Перебьем людей Эмир-хана, нам надо будет перебить людей Саида.
— Хорошо, — ответил за всех Исмаил.
Дальше на очереди были его собственные люди. Это были профессиональные наемники, работавшие на того, кто им платит. Для них Эмир-хан был лишь обычным работодателем.
Теперь их работодателем стал Кремнев.
Он пообещал им на всех миллион долларов.
Наемники подумали и запросили два.
Кремнев, у которого не было ни одного, с легкостью согласился.
— Но вы должны учесть, — предупредил Кремнев, — что на эти деньги могут найтись еще желающие. Поэтому, чем меньше людей останется, тем больше достанется всем остальным.
Саид в это время занимался тем же самым. Он поделил свой отряд на две части и каждой посоветовал, когда с Эмир-ханом будет покончено, избавиться от всех остальных.
Сам Саид планировал избавиться в результате от всех.
Эмир-хан не замечал, что лагерь полнится интригами. Все это время он провел, сидя в своей палатке, лениво переставляя шахматные фигуры.
Кремнев навестил Фарука в его кухне.
Он понимал, что не может рассказать ему о готовящемся бунте, это было слишком рискованно, но ему очень не хотелось, чтобы с Фаруком что-то случилось, когда начнется стрельба.
В идеале Фарука надо было вообще спровадить в воскресенье из лагеря.
Фарук варил свою традиционную Кашу.
— Привет, — кивнул он, увидев Кремнева.
— Привет, Фарук, готовишь?
— Готовлю, — произнес Фарук свое любимое слово.
— Ты завтра никуда не собираешься?
Фарук удивленно посмотрел на него.
— Нет, а куда?
— Да я подумал, может, ты с утра сходишь рыбы наловишь? — Кремнев причмокнул. — До сих пор не могу забыть, какая у тебя форель получилась.
Глаза Фарука засияли.
— Тебе правда понравилось?
— Еще как! Знаешь, сколько я много разной форели ел. И во Франции, и в Греции, и в Испании. Но такой, как у тебя, нигде нет.