Страница 2 из 6
Одни - в собственных особняках, другие - по захолустьям,
Только нам, похоже, тут места нет, моя дорогая,
нам нет места.
А когда-то была и у нас с тобою своя страна,
И мы знали: на карте не сыщешь лучше неё - она одна,
Жалко, что нам теперь туда нельзя, моя дорогая,
никак нельзя.
Там, на деревенском погосте, тис вековой растёт,
Он расцветает весною, чтоб ни случилось, из года в год,
А старый паспорт новым не станет, моя дорогая,
увы, не станет.
Консул стучал по столу и орал: "Без паспорта вы
Не существуете! Люди без документов, считай, мертвы!",
Но мы-то с тобою пока ещё живы, моя дорогая,
пока ещё живы.
В отделе выдачи паспортов мне предложили стул
И вежливо обещали помочь через годик - пустой посул:
Куда мы пойдём с тобою сегодня, моя дорогая,
куда мы пойдём?
Я на митинге слышал, как предрекал ведущий:
"Если мы их оставим, они уворуют наш хлеб насущный!"
Это он говорил о тебе и обо мне, моя дорогая, -
о нас с тобою.
Мне показалось - в небе раздался гром и грохот,
Это Гитлер вещал Европе: "Они должны передохнуть!"
Так вот о нас с тобою он думает, моя дорогая,
настырно думает.
Пудель в пёстром жакете, скреплённом булавкой,
Кот, спокойно шествующий через дверь в мясную лавку:
Они свободны, ведь они не евреи, моя дорогая,
они - не евреи.
Дойдя до гавани, я долго стоял на пустом причале,
Глядел, как свободно плавали рыбы, не знающие печали,
Всего-то в нескольких футах, моя дорогая,
в нескольких футах.
В городском саду слушал, как радостно пели птицы,
Им плевать на политику, им незачем простоты стыдиться,
И нет им дела до человечества, моя дорогая,
нет никакого дела.
Мне привиделся дом, в котором - тысяча этажей,
И тысяча в нём дверей, тысяча светлых окон и витражей,
Да нет в этом скопище нашего, моя дорогая, - ничего нашего нет.
Стою на большой равнине, где среди снега и льда
Десять тысяч солдат маршируют взад и вперёд, туда-сюда,
Будто разыскивают нас с тобою, моя дорогая,
ищут тебя и меня.
* * *
Что у тебя на уме, мой голубчик, мой кролик,
Мысли, как перья, топорщатся, в жизни тупик;
Денег ли ищешь, утехи ли тайной в алькове,
Хочешь похитить алмазы и спрятать в тайник?
Ну, открывай же глаза, сорванец и проказник,
Жадный охотник, дай волю порочным рукам;
С пылких объятий любви начинается праздник,
Радуйся солнцу, грядущему дню, облакам.
Змеем воздушным доверься попутному ветру;
Птицы умолкнут, и воздух наполнится тьмой;
Страх перемен не мешает живущему щедро;
Сердцем и телом владеет - единственный мой.
ЗОВИТЕ МНЕ ВРАЧА
Зовите мне врача, авось сгодится впрок,
Пусть будут ноги коротки, а зад - широк,
Телосложением атлет и неженка руками,
Который бы не стал тревожить пустяками
И требовать, чтоб я - отрёкся от пороков,
Не стал бы умничать, пугать меня до срока,
Но с огоньком в глазах смиренно сообщил,
Что, дескать, в ящик мне пора, своё отжил.
РЕЧИТАТИВ СМЕРТИ
Дамы и господа, кто же спорит, человек удивительно ловок,
Он идёт по пути прогресса, и прогресс -
это, конечно, благо;
Человек построил больше автомобилей, чем парковок,
Преодолел звуковой барьер, и ему осталось всего полшага,
Чтобы установить на Луне музыкальные автоматы, однако
Позволю напомнить вам о себе, хотя бы даже и невпопад:
Я, Смерть, всё ещё здесь, и я - единственный Космократ.
Я ещё забавляюсь с молодыми и дерзкими; в моей власти -
Сделать так, чтобы альпинист оступился и
сорвался со скал;
Приливом выбросить пацанов, захлебнувшихся от счастья;
Помочь любителю погонять, чтобы свою колдобину отыскал;
Впрочем, порою могу обождать, пока человек не возмужал -
Прежде чем выдать ему назначение, я люблю пошутить:
Кого - ишемическою болезнью, а кого и опухолью наградить.
Я отношусь терпимо к различным верованиям и расам;
Поборы, налоги, кредитный рейтинг, общественные амбиции
Мне вовсе не интересны. Однажды мы встретимся разом
Вопреки лекарствам, лжи докторов и смиренным лицам
Гробовщиков, предлагающих, пока недорого, поторопиться:
Почтенная дама из Уэстчестера и пьяница с улицы Бауэри
Будут отплясывать под мой барабан, нисколько не лицемеря.
КОЛЫБЕЛЬНАЯ
Спи, голову прижав, любовь моя,
К такой неверной человеческой руке;
Сгорает время в лихорадке дней,
Недолговечно, мимолётно счастье,
И непосредственность, и красота детей -
Всё эфемерно, кроме льда могилы;
Но пусть хотя бы только до рассвета
Спит на руках моих живое существо,
Виновный, грешный, смертный - ничего
Я не встречал прекраснее на свете.
Душа и плоть не признают границ:
Любовникам, которые лежат
Опутанные чарами на склоне,
В беспамятстве пресыщенном своём,
Венера шлёт предвидение смерти,
Симпатии таинственный обман,
Надежду сладкую на вечную любовь;
В то время как среди снегов и скал
Анахорет, инстинктами томимый,
Испытывает чувственный восторг.
Уверенность и верность испарятся -
С ударом колокола в полуночный час
Уйдут в протяжный, приглушённый звон;
И светские, бездушные безумцы
Поднимут бесконечно скучный крик
О том, что каждый фартинг на счету,
Что ужас, картами предсказанный, грядёт
И ждёт оплаты, но не этой ночью;
Пусть мысли, шёпот, поцелуи, взгляды -
Всё наше пусть останется при нас.
Дыханье смерти, полночь, красота -
Всё преходяще, пусть же до рассвета
Ласкает мягко ветер голову твою,
И пусть наполнен будет день грядущий
Волненьем сердца и сияньем глаз.
Мир смертных находя вполне терпимым,
В сухой тиши полуденного зноя,
Забыв про полунощные невзгоды,
Вдруг обретёшь источник благодатный -
В обычной человеческой любви.
Charles Bukowski
(1920 - 1994)
Чарльз Буко́вски - американский поэт и прозаик немецкого происхождения. Представитель так называемого "грязного реализма". Автор более двухсот рассказов, шести романов и тридцати поэтических книг. Страстными увлечениями писателя, кроме алкоголя, были классическая музыка и игра на скачках. На его надгробной плите выгравирована эпитафия "Не пытайтесь" и изображён боксёр в боевой стойке.
Я ВСТРЕТИЛ ГЕНИЯ