Страница 2 из 10
Мной
Светятся звезды во мгле кипарисовой,Тычась лучами в лопатки палаток, —Поговори со мной, поговори со мной:Мне от молчания хочется плакать.Лето закончится, как революция, —Будет октябрь пламенеть диктатурой, —Поговори со мной, друг мой возлюбленный,Выпрямив речь, как хребет у сутулых.Вместе с поэтом уходит традицияНа Берковцы, Новодевичье, Волчье, —Поговори со мной, брат мой единственный:Там, под землей, – колокольчики звонче.Здесь же у власти – асфальтные демоны —Мелкие бесы пластмассовой музы, —Поговори со мной, сын недоделанный,Между арт-клубом, общагой и вузом.Наши пути до Кронштадта не пройдены,Не пережиты казанские ночи, —Поговори со мной, девочка Родина:Ты же – не сука, а глупый щеночек,Правое не отличивший от левогоНа чертежах мирового порядка…Поговори со мной, Мама Вселенная,Сжавшись в размерах до детской площадки.Космос пропах абрикосовой вечностью.Спрятан покой в метафизике бунта.Поговори со мной, Бог человеческий,На языке Терешковой и Будды.Мне – с парусами в распахнутых форточках,С крымской Ассолью у летних калиток —«Поговори со мной» кажется формулойСамой священной на свете молитвы.Вспенится в облаке каплей игристогоПросьба, что старше китайского риса:«Поговори со мной, поговори со мной,Поговори со мной, поговори со мной,Поговори со…»Мной.Онкология: Зеленая балерина
Незнакомке
На Родине Грига (точнее, Грина),Где иволги ивам кудряшки чешут,Танцует зеленая балерина,Порхая на кончиках хрупких чешек.А здесь в полный обморок жрут лекарства,Спастись по которым мечтали все бы;Ворона за окнами, глухо каркнув,Уносит к пророкам сырое небо.Пусть день ото дня тяжелей вериги,Но каждый уверен: вдали, незрима,На Родине Грина (точнее, Грига)Танцует зеленая балерина.Она прилетит – не сейчас, а черезДесятки столетий на крыльях лета…И прячет девчонка под лысый черепСмертельный билет своего балета.Мы с ней очутились в звериной яме,Где хуже насилия – только жалость.И те, кто когда-то звались друзьями,Сегодня предательски разбежалисьУчаствовать в жизненных хит-парадах,Жевать из бездомных собачек булки…Танцуй, моя радость, пока я рядомСтою, опираясь лицом о бункер.Мы вместе прорвемся из тряской тиныНа красном коне колокольной конки:На Родине Грига (точнее, Грина)Нас ждут одногрудые амазонки.Я стану Памеллой, а ты – Мореллой:С нас варвары будут писать эстампы.Мы ловко натянем тугие стрелыИ пустим по свету амуров ампул.Поэт я. И жизнь у меня – разбита.Кому как не мне погибать на минах,Взрывая планеты? Но ты-то, ты-то…Прости мне, зеленая балерина.Casual Story
У старой собаки Жучки – всего два друга:Кот Васька и мальчик Глеб из квартиры пять.Когда она воет, перебудив округу,Кот деру дает, а мальчик орет: «Лежать!»Но Жучка жила так долго, как только в сказкеКрылатые псы и волки еще живут.Ей снились старик Джек Лондон, Сибирь, Аляска,А если совсем хреново – то Голливуд.Теперь ее сны пусты, как бумажник хиппи.Поэтому ей так важно, что есть сейчас:Крикливый подросток Глеб в гнойничковой сыпиИ Васька, который метит когтями в глаз.Столичная осень… Двор заболел простудой.По небу текут пивные барашки стай.Но Жучка глядит на солнце – и видит Будду,И Будда ей обещает собачий рай.В такие минуты жить веселей и жутче,Как будто успел, как будто попал в струю…И кажется ей, паршивой дворняге Жучке,Что стала она принцессой в чужом раю.Зимой обрастает осень. Вторые суткиГулять не выходит юный соседский шпиц.На встречном пути не Будды стоят, а будки,И лица теряют лики в потоке лиц.На Жучке линяют шрамы ее проплешин.Тем временем Будда космос ведет к весне…Кот Васька за хвост садистами был повешен,А Глеб в девятнадцать с лишним погиб в Чечне.Вождя заказали
Меня заказали.
Андрей МакаревичТолпа напряглась, с трудом подавляя ропот.Какая-то баба сзади чихнула сладко.И вдруг по рядам пронесся пугливый шепот:«Смотрите! Смотрите!Вождь не попал в десятку!»О нем говорили: вместо зрачков – алмазы.Он мифом прослыл от Африки до Алтая…Сенсация века: лучший стрелок промазалИ больше не годен быть заводилой стаи.Как лидера крайних левых перед хоккеем,Как дряхлого принца где-нибудь на Самоа,Вождя заказали собственные лакеи…Позвольте им cмыться, let those people go!Им стригли «под бобик» совесть в совковых дурках.Из них вычищали вечность банальной хлоркой.Вождя похоронят в урне из бронзы урки.За гимн о вожде получат писцы пятерки.И, день ото дня в своей суете смелея,Они себя постепенно сочтут вождями;Отпразднуют «вечер памяти» к юбилею,С которым и рядом в поле не сядет память.В душе у вождя – не дактили, не хореи:В душе у вождя – Чернобыль и Хиросима.Вождя заказали… Хоть бы уже скорее!Водить этой жизнью стало – невыносимо:Храня непорочность Мышкина в «Идиоте»,Лелея коварство опытного индейца, —Быть первым, быть вечно первым, на самом взлете,Когда от падений некуда больше деться!А может быть, все – мираж, и вождя надули?Как пьяницу, что шатается на вокзалеИ, путая синяки со следами пули,Истошно вопит: «Они меня заказали!»?Вождю отвечают: «Надо бы попуститься.Запомни, не ты один на планете гений».Но в облаке над ЧАЭС пролетают птицы,Поэзией облученные, как рентгеном;И цель на табло мигает в вокзальном зале:Пора выбывать из шумных житейских скачек.Такие дела… Вождя уже заказали…И вождь этот – я.Но главное: я – заказчик.