Страница 3 из 8
Так бойцы и оказались здесь, выполняя особую миссию, обучая мирных пастухов и землепашцев военному делу. На самом деле эти мирные жители оказались кровожаднее, чем те, которых он видел в Сомали и Афганистане. Террористические акты, похищения людей, захват заложников боевики использовали, как средство для достижения своих целей, а опыт Джона и его соратников принимали, как лишнее подтверждение своей силы, фанатично гордясь тем, что за ними стоит сверхдержава.
Вскоре вертолет клюнул носом, резко снизился, отчего боевики загалдели, неуклюже коснулся земли и замер, завывая лопастями.
Серж открыл глаза, равнодушно подхватил свои вещи, подмигнул Джону, двинулся к выходу и грациозно спрыгнул на каменистую почву. Жесткие порывы ветра ударили в грудь. Было невероятно холодно.
Их встречали.
Извилистая скользкая горная тропа увела отряд от места посадки.
Шел мокрый снег, превращая их в снежных людей. Так называемый штаб местного военного подразделения борцов за свою независимость был расположен в пещерах. Серж чувствовал презрение, исходящее от идущего впереди шефа, но он был уверен, что тот ошибается, не принимая всерьез фанатичный настрой местных боевиков. На этих ошибочных чувствах строились планы советского правительства, которое, послав солдат в Афганистан, измотало их бессмысленной десятилетней войной, не давшей победы ни одной из сторон. Этими же чувствами обманывалось и американское правительство, еще раньше завязшее в кровопролитной войне во Вьетнаме, которая закончилась жутким поражением мощной страны. Серж ухмыльнулся и смахнул с лица налипший снег. По крайней мере, это не его дело, а ему самому наплевать на мысли, чувства и планы шефа.
После долгого пути по петляющим, почти невидимым тропам они оказались в чистом и на удивление сухом каменном гроте, к оснащению и благоустройству которого когда-то было приложено немало усилий.
– От Советской армии осталось, – буркнул их проводник, видя, как озадаченно американцы осматриваются.
Встречал их небольшого роста мужчина с добела выбритым лицом.
– Аслан, – представился он. – Я думаю, что заочно мы знакомы, поэтому без предисловий и пафосных слов перехожу к сути вопроса.
Он обвел руками каменные своды и продолжил:
– Это советское наследие. Здесь были склады, и тянутся они на многие сотни метров. Все это мы хотим использовать для переподготовки и концентрации своих сил. Вам известно, что в Грозном сложилась тяжелая обстановка. Нас теснят федералы, но мы превратили город в неприступную крепость. Нам нужна ваша помощь в организации разведки и обустройстве этого центра, но нам мешает расположенная в низовье воинская часть федералов. Ее командир – подполковник – хваткий мужик. Кто он и что из себя представляет как личность, мы еще не знаем, но деньги он не взял. Идейным оказался. И нахрапом не взять. Бойцы его оказались подготовленными, не в пример этим желторотым призывникам, и они накрепко перекрыли дороги к городу.
Джон приподнял вверх руку, давая понять, что информация принята.
– Не переживай, полковник, мы все устроим лучшим образом, – он указал жестом на Сержа. – Со мной один из лучших инструкторов-разведчиков. Он организует акцию по устранению командования этой части, которое на время деморализует личный состав. Этого времени хватит для победоносного удара твоих сил, а мой второй помощник организует здесь все остальное. А сейчас нам нужно отдохнуть, просохнуть и все обмозговать.
Аслан учтиво поклонился, прижав руки к груди. Чеченцы устроили им радушный прием. Серж подумал о том, что не зря им перед отправкой рассказывали об их гостеприимстве. Тот, кто рассказывал, был, по их общему мнению, всего лишь штабным клерком, но говорил с таким энтузиазмом, что у Сержа промелькнула мысль – это неспроста, тот человек уже был в Чечне, хотя отрицал сей факт.
Ближе к вечеру Джон взялся за дело и обратился к Сержу:
– Сегодня тебе придется выдвинуться в расположение федералов.
– Почему сегодня и почему говоришь федералы, а не русские?
– Я думал, что тебе это будет неприятно.
– Индюк тоже думал!
– Мне не нравится твой настрой!
– А я тебе сразу сказал, что не нужно меня сюда брать! Не мое это!
– Это ты зря. Я специально настоял на том, чтобы тебя направили со мной. Пойми, так нужно для твоего же блага. Если ты себя здесь преодолеешь, то я смогу сказать, что вложенные в тебя средства и силы окупились с лихвой!
Серж усмехнулся и сказал:
– Да ты стал философом! Но все равно ты же до жути боишься эмоциональных проявлений. И ты, лично ты гасил их в своих подчиненных и гасишь до сих пор!
– Это и есть дисциплина, Серж! И ты не хуже меня знаешь, что она залог успеха во всем! Но хватит лирики. Конкретно сегодня тебе обязательно нужно обследовать подступы к лагерю русских и к утру предоставить мне свои наработки по ликвидации командного состава. И еще хочу добавить, что эта страна – наше приоритетное направление в данной политической ситуации и, кстати, это не Россия!
– Я все выполню, – козырнул Серж. – Но одно могу сказать тебе, что ты глубоко ошибаешься. Это Россия и, я думаю, что ею и останется, но только не при нынешнем президенте.
Джон заинтересованно взглянул на своего подчиненного, долго собирался с мыслями для продуманного ответа, но не успел.
– Ничего не говори, – опередил его Серж. – Я предан тебе, как всегда, а сейчас мне нужно собраться и подготовиться к выполнению задания.
Джон озадаченно пожал плечами, сожалея, что у него нет лишних людей. Все обстоятельства говорили о том, что к Сержу нужно приставлять наблюдателя, но только не из местных боевиков. От жуткого ощущения беспомощности он скривился. Интуиция подсказывала, что надвигается опасность, но этот слабый сигнал, прозвучавший еле слышным колокольчиком, растворился в глубинах мозга, а ему пришлось натянуть маску безмятежности при появлении Аслана.
После продолжительных сборов, проверки снаряжения своих сопровождающих Серж вывел отряд в самый центр разбушевавшейся непогоды. Пройдя в очередной раз лабиринтом невидимых троп, он мысленно нарисовал карту местности и запечатлел ее в своей памяти. Фотографическая память – это был его дар от бога.
Месторасположение воинской части русских было выбрано идеально. Ее форпосты наглухо перекрывали горные тропы, препятствуя проникновению отрядов боевиков через этот район гор. Во всем чувствовалась опытная рука командира, уже участвовавшего в войне в горах.
Серж дал указание своим бойцам ожидать его, а сам, безумно радуясь тому, как разгулялась стихия, двинулся прямиком в расположение русских. Его пытались отговорить, но он только улыбнулся и скрылся в темноте. Боевое охранение вызывало невольное уважение, но он не зря слыл невидимкой и поэтому словно тень проскользнул мимо дозоров.
Командирскую палатку из всех других он вычислил сразу, а бесшумно попасть внутрь не составило особого труда.
Тренированные глаза быстро адаптировались в темноте, и он огляделся. На металлической кровати спал мужчина, накрытый одеялом. Недалеко от кровати стоял стол, заваленный мятыми листками бумаги. Серж осторожно порылся на нем, оценивая документы профессиональным взглядом, но не обнаружил ничего полезного. Внезапно его внимание привлек офицерский планшет, висевший на спинке стула. Он аккуратно открыл замки, откинул крышку. Цепкий взгляд натолкнулся на фотографию, которая оказалась такой до боли знакомой, что моментально похолодело в груди. Он снова, но уже испуганно, бросил взгляд на спящего мужчину и зажмурил глаза.
«Этого не может быть!» – тревожными импульсами полыхнуло его подсознание, превращая ледяное спокойствие в бешеное смятение.
Мыслями он мгновенно оказался в прошлом.
Страшные картины безумным калейдоскопом мелькали в голове. Им не было конца. Он тщетно пытался сосредоточиться на знакомых образах, но все попытки заканчивались неудачей. Омут неопределенности и безысходности упорно тянул его в себя, превращая существование в сущий кошмар. Он упорно боролся, цепляясь сознанием за хрупкую частицу сущности, висевшую на тонюсеньком волоске между жизнью и смертью. Ему наконец-то повезло. Расплывчатые видения пропали, и он невероятным усилием воли сосредоточился на единственном образе, который безумно желал увидеть. Это был образ матери. Ему удалось детально ощутить такое до боли любимое лицо. От нахлынувшего приступа счастья он чуть не захлебнулся и сразу открыл глаза. Позади осталась вечность, а в зыбком мареве неохотно возвращающегося зрения появилось лицо улыбающегося американца. То, что это был американец, он был уверен стопроцентно. И то, что американец имел физическую оболочку – это был факт. А тот, понимая его состояние, жизнерадостным голосом произнес: