Страница 7 из 11
Каждый вечер после тренировки он падает без сил. Сегодня Мэтт лишь перекатывается на спину и неподвижно лежит. Он устал. Устал от всего. Почему это произошло именно с ним? Почему не с кем-то другим, хотя бы с тем стариком? Почему он? У него вся жизнь была впереди. Он ставил себе четкие цели, хотел стать адвокатом, судьей или полицейским. Да кем угодно, лишь бы отец был счастлив.
А теперь? Теперь он никто.
Из него и боксера-то не выйдет. Такую карьеру отец счел бы наихудшей из всех возможных, но и на ней теперь можно ставить крест.
Мэтт плачет. Он держал слезы в себе с тех пор, как вышел из больницы, но теперь, сидя на старом, потрепанном мате, пропитанном запахом пота, опилок и табака, он дает им волю.
– Стыдоба-то какая. Пацан, хватит себя жалеть!
Мэтт замирает. Вытерев нос, он оборачивается по сторонам в поисках говорящего.
– Кто здесь?
– Вставай, – продолжает низкий, скрипучий голос. – Ты что, не только слепой, но и глухой? Вставай, говорю.
– Но…
– Неправильный ответ.
Мэтт слышит в воздухе свист, и что-то больно бьет его по голове.
– Ай! Вы что?!
– Вставай.
– Какого черта?
– Неправильный ответ.
Снова свист и очередной болезненный удар, на этот раз по щеке. Мэтт ползет назад, прижимаясь к стене.
– Вставай.
Мэтт поворачивает голову то налево, то направо, стараясь определить источник звука. Он делает глубокий вдох. Опять свист.
Мэтт резко выбрасывает руку и хватает палку прежде, чем та ударит его в третий раз. Его мучитель хохочет.
– Так-то лучше! Ничего сложного, а?
Незнакомец вырывает палку из рук Мэтта.
– Вставай.
В этот раз удар следует без предупреждения. Палка движется так быстро, что Мэтт слышит свист уже после того, как получает по лицу.
– Прекратите!
– Вставай, и прекращу.
Мэтт поднимается и неторопливо поворачивается.
– Медленно соображаешь, пацан.
– Кто вы?
– Неправильный вопрос.
Палка просвистывает в воздухе, но Мэтт уклоняется от удара. Прежде чем сказать что-то еще, он пытается придумать, как сбежать от этого психопата и вызвать полицию.
Тут его осеняет. Он поворачивается туда, где, как ему кажется, стоит его мучитель.
– Зачем вы здесь?
Он напрягается, привстав на цыпочки, готовый увернуться. Но удара не следует. Этот вопрос – правильный.
Стик – так представляется незнакомец. Они вместе выходят из зала на холодную улицу. Мэтт волнуется. Снаружи ему неуютно – по крайней мере, теперь. Улица для него – как минное поле. Он носит выданную врачом белую трость, но так и не научился правильно ей пользоваться. Он машет ей слишком быстро и ходит с привычной для себя скоростью, так что регулярно спотыкается и цепляется за стоящие вдоль тротуара велосипеды.
Ему приходится постоянно сбавлять шаг и идти медленно, как старик.
Мэтта это бесит.
– Пацан, я за тобой наблюдал, – говорит Стик, пока они бредут по тротуару.
– Зачем?
– Ты особенный. В тебе есть кое-что, что могло бы нам послужить.
– «Нам» – это кому?
– Тебе этого знать не положено.
Мэтт фыркает.
– Никакой я не особенный. Я вообще никто.
– Вот как? Ты уверен? – Стик говорит спокойно, но Мэтт чувствует в его голосе напряжение.
Он словно кобра, готовая в любой момент ужалить.
– Я слепой. Чего во мне особенного?
– Думаешь, слепота тебе помешает? По-твоему, слепые ничего не могут добиться?
– Да нет, просто…
– Просто тебе себя жалко. Пацан, кончай. Не хватало мне еще с этим возиться.
Мэтт начинает злиться. Да что этот мужик о себе возомнил? Попробовал бы он поставить себя на его место!
– Я чувствую, как от твоей кожи пошел жар, – тихо говорит Стик. – Советую тебе хорошенько выбирать слова, прежде чем сказать что-то еще.
Он чувствует, как от его кожи идет жар? Мэтт останавливается.
– Вы что, тоже слепой?
– С рождения. Так что я знаю, о чем говорю. И знаю, что тебе приходится выносить. Но вот какое дело – мне на все это плевать.
Несколько минут они идут молча, слушая лишь городской шум.
– Куда вы меня ведете? – спрашивает Мэтт наконец.
– Никуда. Просто хочу кое-что показать.
– Что?
– Увидишь. Ну, или не увидишь. – Мэтт снова слышит смешок и понимает, что смеются над ним.
Они приходят к подвалу старого заброшенного здания. Мэтт останавливается у входа. Стик не отходит от него ни на шаг.
– Туда я с вами не пойду, – категорически заявляет Мэтт.
– Почему это?
– А вдруг вы маньяк?
– Можно и так сказать.
– «Можно и так сказать»?
– Ага. Но это не значит, что я собираюсь тебе навредить.
– Не слишком убедительно.
– Я и не собирался тебя убеждать. Здесь у меня тренировочный зал, где ты будешь тренироваться.
Мэтт недоверчиво вздергивает брови.
– Тренироваться? Зачем?
– Чтобы драться. Чтобы стать воином.
– Воином, ну-ну. И зачем мне им становиться?
Лицо Стика внезапно оказывается в считанных миллиметрах от его собственного. Мэтт чувствует запах апельсинов и корицы.
– Хочешь и дальше убегать и прятаться?
– Н-нет.
– Ты больше не маленький мальчик, ясно? Если хочешь мне пригодиться, придется тренироваться!
– Не понимаю, зачем я вам? Чего вы от меня хотите?
– Не могу сказать. Еще рано.
– Вот как? Это что же получается: какой-то незнакомец следил за мной, несовершеннолетним школьником, чтобы заманить в заброшенное здание и там превратить в волшебного воина?
– Про волшебство я ничего не говорил. В драке нет ничего волшебного.
– Да и ладно. Мой ответ «нет».
– Не валяй дурака.
– Я серьезно. Дальше я с вами не пойду.
Мэтт напрягается в ожидании нового удара по голове, но его не следует. Слышно лишь, как Стик вздыхает.
– Послушай, я не собираюсь с тобой сюсюкаться. Когда будешь готов извиниться – приходи, я буду здесь.
– За что мне извиняться?
– За то, что потратил мое время. Я думал, что ты готов, но оказался не прав.
Мэтт выдерживает неделю. Ему хочется узнать, что имел в виду Стик, но он терпит. Нельзя так легко сдаваться.
Он приходит к зданию вечером и открывает старую дверь.
Он шарит тростью по полу. Ничего. Коридор чист – ни препятствий, ни мусора. Мэтт входит внутрь. Воздух сырой, пахнущий мучнистой росой и плесенью. Невидимые споры проникают в его легкие. Дом кажется совсем ветхим. Лишь бы прямо на голову не обрушился.
– Через десять шагов налево! – Откуда-то издалека Мэтт слышит голос Стика.
Он делает, как велено, и оказывается у лестницы, ведущей, как ему кажется, в подвал. Мэтт осторожно спускается, нащупывая тростью каждую ступеньку, как учили в больнице.
Тук-тук. Ширина ступеньки примерно полметра.
Тук. Расстояние между ступеньками нормальное.
Мэтт добирается до самого низа.
– Ну как, гордишься собой? – спрашивает Стик. – Тебе эта трость ни на кой не сдалась. Точнее… ходить тебе она точно не поможет, а вот использовать ее как оружие вполне можно.
Мэтт молчит. Он уже уяснил, что Стик говорит загадками лишь для того, чтобы спровоцировать Мэтта на вопросы. Нет уж, такой радости Мэтт ему не доставит.
– Что, дома не сидится?
– Любопытство заело.
– Не сомневаюсь. Раз уж ты здесь, будь добр слушать меня. Если хочешь быстро прийти в форму, придется хорошенько потрудиться и соблюдать определенные правила.
Мэтт не задает вопросов, и Стик, похоже, разочарован. Мэтт не дает ему возможности позлорадствовать.
– Будешь тренироваться здесь все свободное время. Не знаю, выйдет ли из этого толк – уж слишком ты недисциплинирован, самовлюблен и эмоционален, а именно эти три качества я больше всего не люблю в людях. Но в твоем случае я готов рискнуть.
– Почему? – не выдерживает Мэтт. – Чем я это заслужил?