Страница 27 из 55
План дворца Дмитрия Самозванца в Кремле
Подпись Дмитрия Самозванца на латинском языке и его печать
Один из отрядов, смяв караул стрельцов у Спасских ворот Кремля, ворвался на территорию царского дворца. Заслышавший шум Самозванец попытался было бежать, но, неудачно выпрыгнув из окна на двор, повредил ногу. Здесь его застигли нападавшие. Выстрел из пистолета оборвал короткую, но бурную жизнь одного из самых известных авантюристов в российской истории.
Майское восстание стало одной из приметных вех того периода в прошлом нашего Отечества, который современники метко окрестили Смутным временем или просто Смутой. Вернемся к ее истокам, отделенным восемью годами от описанных выше событий.
В 1598 году скончался царь Федор Иоаннович, последний из династии Рюриковичей на российском троне (его единственный ребенок — царевна Феодосия, умерла в годовалом возрасте), и страна впервые оказалась без прямого наследника власти «государей всея Руси». Судьбу трона решил Земский собор, избравший на престол царского шурина, первенствовавшего в Думе боярина Бориса Федоровича Годунова. Вскоре Россия присягала новой династии.
В 1591 году в далеком Угличе при неясных обстоятельствах погиб малолетний сын Ивана Грозного от последнего, седьмого брака — царевич Дмитрий. Однако слухи о том, что прямой и законный наследник престола жив, постоянно будоражили Россию. В правление Годунова они еще более усилились, вобрав в себя всеобщее недовольство новым царем. На рубеже XVI—XVII веков страна переживала настоящий кризис, усугубленный неурожаем, голодом, стихийным народным протестом. Питательная среда для появления Самозванца была готова, а там, где Самозванец, жди Смуты.
Царь Иван Грозный
Царь Федор Иоаннович
В 1603 году в Польше появился русский юноша, объявивший вскоре себя царевичем Дмитрием, сыном Грозного, счастливо избежавшим гибели от рук приспешников Годунова. Все попытки правительства царя Бориса Федоровича объяснить польскому королю Сигизмунду III, что он имеет дело с самозванцем, беглым монахом Григорием Отрепьевым, к успеху не привели. Здесь у лжесына нашлись высокие покровители, в первую очередь сандомирский воевода Юрий Мнишек. И хотя большая часть шляхты отказалась поддержать авантюриста, Мнишека и его сторонников это нс остановило.
Обязательства бывшего беглого монаха своему польскому покровителю были оформлены специальным договором. В обмен на покровительство в деле возвращения на «отчий трон» «царевич Дмитрий Иоаннович» обещал Мнишеку крупные денежные выплаты и земельные пожалования в случае своего воцарения в Москве. Женой будущего царя должна была стать дочь воеводы, Марина Мнишек. В исходе лета 1604 года пестрые отряды Самозванца — польские шляхтичи, казаки, русские приспешники авантюриста — пересекли русскую границу. Жребий был брошен.
Для достижения поставленной цели Отрепьеву хватило девяти месяцев. Социальное брожение в российском обществе и повальное недовольство Годуновым сделали безумную затею реальностью.
Первые поражения сменились победами, гарнизоны крепостей один за другим переходили на сторону «царевича» во главе с воеводами, посланные против Самозванца армейские части присягали Самозванцу, обращая свое оружие против московских властей. К весне 1605 года дни Годунова на престоле были сочтены.
В мае 1605 года Лжедмитрий триумфатором вошел в Москву. За полтора месяца до этого скончался царь Борис Федорович; накануне въезда Самозванца в столицу заговорщики тайно умертвили семнадцатилетнего сына Годунова, Федора Борисовича, спешно поставленного на престол после смерти отца. Теперь путь к нему был чист.
Царь Борис Федорович Годунов
30 июля того же года в Успенском соборе Кремля на престол Российского государства торжественно венчали нового царя, «Дмитрия Иоанновича». Осенью того же года думный дьяк Афанасий Власьев, опытный администратор и дипломат, отправился в Краков за царской невестой Мариной Мнишек. В конце апреля следующего, 1606 года многолюдная процессия невесты с гигантским обозом прибыла в столицу России.
К тому моменту, когда будущая царица въехала в Кремль, миновал почти год с воцарения Лжедмитрия, и за это время в общественных настроениях многое переменилось. Всеобщая эйфория сменилась повальным разочарованием.
Разумеется, причины этому в разных слоях общества были разными, но дело это не меняло — недовольство стало принимать открытый характер и в среде боярской и дворянской аристократии, и среди крестьян и горожан. Одним из видимых выражений этого недовольства была ненависть к наводнившим столицу полякам. И последние, будем справедливы, давали тому множество поводов.
Русские современники-писатели, да и наиболее критично настроенные поляки-мемуаристы красочно описывают многочисленные бесчинства иноземцев в Москве. Не проходило и дня без очередной стычки гордых и заносчивых шляхтичей с москвичами, их презрительное отношение к православным обычаям и церкви переходило все рамки приличий.
Зигмунд III Ваза
Мнишек
Очередной мощный толчок недовольству дало венчание Самозванца и Марины Мнишек 8 мая в Кремле. Вопреки русскому обычаю на него не допустили простой народ, невеста даже под венцом отказалась облачиться в русское платье, так и оставшись католичкой, сам день бракосочетания, вопреки всем традициям, назначили в канун церковного праздника. Далее чередой последовали шумные пиры и маскарады... И через несколько дней Москва закипела...
Вышеизложенная схема развития событий 1606 года общепринята в науке. Кажется, тут нечего особо добавить. Однако следующие месяцы неожиданно показали, что возмущение Самозванцем в России, похоже, не было всеобщим — огромная страна не состоит из одной Москвы.
После гибели Лжедмитрия во главе боярского правительства оказался многоопытный и искушенный в интригах князь Василий Иванович Шуйский. Не позднее рубежа мая — июня 1606 года спешно собранное усеченное подобие Земского собора избрало Шуйского новым царем.
Затем последовала обычная в таких случаях процедура; стольники и стряпчие «государева двора» разъехались во все уголки России с текстом присяги новому государю, которую надлежало принести его подданным. И довольно быстро обнаружился целый регион, единодушно отказавшийся присягнуть царю Василию Ивановичу: южнорусское пограничье, Рязань и Тула с их обширными уездами. Там не поверили или сделали вид, что не поверили, в кончину Лжедмитрия и его самозванство. Более того, выступили под знаменами «царя Дмитрия Иоанновича» против центральной власти с оружием в руках.
Марина Мнишек
Историки давно задумывались о причинах столь решительной реакции туляков и рязанцев на смену дискредитированного, казалось, режима. О причинах, в обшем, судили здраво. Непоследовательная внутренняя политика Самозванца, пытавшегося одновременно заигрывать и с помещиками-землевладельцами, и с крестьянством, особенно остро сказалась на здешнем населении. Преобладало на русском юге мелкое помещичье землевладение, находившееся в состоянии, близком к кризисному из-за исчерпанности свободных земель для новых раздач мелким дворянам, охранявшим рубежи России. Собственно, поместье и было формой оплаты нелегкого ратного труда дворян, составлявших основу русской армии. Казалось, рядом, чуть южнее,— «дикое поле», непаханные черноземные просторы, способные ликвидировать «земельный голод». Однако воспользоваться ими было далеко не просто. Южный сосед России, Крымское ханство, пользовался каждым случаем, чтобы, «наехав» мелкими конными отрядами на мирные деревни, «выграбить» их и увести в плен жителей (русские невольники весьма высоко котировались на рынках Турции — сюзерена Крымского ханства). Единственной защитой земледельческого юга были дворяне-помещики, охранявшие укрепления вдоль границ, «засечные черты».