Страница 44 из 54
Его дневники том поры содержат записи, свидетельствующие о глубоких душевных переживаниях в связи с кончиной Николая: «Я его любил как редко кого любят, он был моим первым братом и другом. Со смертью брата я потерял половину того, что имел прежде на земле... Я почувствовал такую перемену в самом себе, которую я до тех пор и не думал. Дай Бог выполнить мне все мои обязанности и мое высокое и страшное призвание...» (орфография оригинала.— Ю. К.).[2 ГАРФ. Дневник Вел. кн. Александра Александровича.]
Брат и мать. Всю жизнь он огцущал их влияние и моральное присутствие. Конечно, это в большей степени относится к матери.
Вот что он писал в одном из писем жене: «Если есть, что доброе, хорошее и честное во мне, то этим я обязан, естественно, нашей дорогой милой Мама!
...Мама постоянно нами занималась, приготовляла к исповеди и говению; своим примером и глубокою христианскою верою приучила понимать Христианскую веру, как она сама ее понимала. Благодаря Мама мы все братья и Мари сделались и остались истинными христианами и полюбили веру и церковь. Сколько бывало разговоров самых разнообразных, задушевных; всегда Мама выслушивала спокойно, давала время все высказать и всегда находила что ответить, успокоить, побранить, одобрить и всегда с возвышенной христианской точки зрения... всем всем я обязан Мама и моим характером и тем что есть!»
Супружеская жизнь Александра III и Марии Федоровны (урожденной датской принцессы Дагмар) была идеальной, безупречной, свою жену он просто обожал. Надо сказать, что в императорской семье это было большой редкостью. Мария Федоровна родила ему шестерых детей: Николая (Николай II) (1868), Александра (1869, умер во младенчестве), Георгия (1871, умер в 1901), Ксению (1875), Михаила (1878, последний российский император), Ольгу (1882).
Со своей дорогой женой Минни, как называли в семье Марию Федоровну, царь почти не разлучался. Она была с ним везде, не только на балах и раутах, в театре и на концертах, в поездках по святым местам, но и на военных парадах и даже на охоте. Когда же в силу обстоятельств разлука была неизбежна, царь сильно тосковал и ежедневно (часто даже по ночам) писал жене подробнейшие письма. «Милая душка Минни вот я опять стал тебе писать и так мне это необходимо, что я не могу пропустить ни одного дня, чтобы не поговорить с тобою». Быть с ней, говорить, советоваться — было его глубочайшей потребностью. И надо сказать, такое сильное и постоянное чувство благотворно и счастливо действовало на его душу и склад личности. Но этого мало. Мария Федоровна была женщиной незаурядного ума и редкого, сильного характера, поэтому ее влияние было очень заметно и ощутимо и на принятии государственных решений, и на царском поведении. Он всегда считался с ней.
Великий князь Александр Александрович и великая княгиня Мария Федоровна были наследной парой в течение пятнадцати лет. Когда же в 1881 году был убит царь Александр II, Александр Александрович был коронован на русский престол. Великий князь Александр Михайлович[3 Вел. кн- Александр Михайлович (1866—1933), внук Николая I, был с 1895 женат на старшей сесчре Николая II Ксении Александровне. 1902— 1905 — главноуправляющий на правах министра Главного управления торгового мореплавания и портов.], присутствовавший на коронации, оставил свои воспоминания. «Когда, наконец, наступил долгожданный момент митрополит взял с красной бархатной подушки императорскую корону и передал ее в руки царя. Александр III возложил собственноручно корону на свою голову и затем взял вторую корону императрицы, повернулся к коленопреклоненной Государыне и надел ей на голову корону. Этим обрядом символизировалась разница между правами императора, данными ему свыше, и прерогативами императрицы, полученными сю от императора.
Императрица поднялась с колен, и Царская чета повернулась лицом к нашей ложе, олицетворяя собою гармонию сурового могущества и грациозной красоты».
Их коронация совпала со знаменательным торжественным освящением храма Христа Спасителя, состоявшимся 26 мая 1883 года. Коронация происходила два года спустя после восшествия Александра III на престол. В дни коронации был и еще один праздник — открытие Исторического музея, ставшего сокровищницей национальной культуры. Все эти радостные и торжественные события слились в памяти Александра III в одно яркое, счастливейшее впечатление, всю его жизнь жившее в нем и озарявшее ее. «Священный день для нас и для России» — так вспоминал Александр III в своих письмах к жене.
Он был глубоко религиозным человеком, поэтому религиозному воспитанию и необходимости постоянного общения с Богом придавал большое значение. В его царствование в стране было открыто двадцать пять тысяч церковно-приходских школ и пять тысяч церквей и часовен.
В письмах к жене он часто затрагивал эту тему, например, в мае 1877 года, вскоре после начала русско-турецкой войны, он писал Марии Федоровне из Румынии: «Скажи от меня Ники и Георгию, чтобы они Молились за меня; молитва детей всегда приносит счастье родителям и господь услышит и примет ее..> и обращаясь к жене: «...не грусти и не печалься, и нс забывай, что я не один в таком положении, а десятки тысяч нас, русских, покинувших свои семейства за честное прямое и святое дело по воле Государя нашего и по благословению божьему. Господь да благословит нас всех и ты молись за меня и господь верно не оставит нас и молитвы твои и мои если они будут искренни и от чистого сердца, помогут нам, в этом уверен, перенести спокойно нашу разлуку и благословит наше свидание. Да поможет нам Бог».[4 ГАРФ. Фонд Марии Федоровны Романовой]
Уже будучи в Болгарии в период русско-турецкой войны, он настоятельно просит Марию Федоровну посодействовать тому, чтобы заказать на его личные деньги «6 штук колоколов для здешних церквей потому что у них совсем нет их и они колотят в доски вместо колоколов».
«Высокое и страшное призвание», по его словам, быть царем он принял ответственно, до конца и бесповоротно. Интересно, в первые дни восшествия его на престол к нему обратился великий князь Константин Константинович с просьбой разрешить ему уйти в монастырь. На что царь заметил: «Костя, если мы все уйдем в монастырь, кто будет служить России?» Служение России, пожалуй, была главная идея, которая вела его всю жизнь.
Но человек он был совсем неоднозначный. И конечно, совсем не случайно возник тот стереотип, о котором говорилось в самом начале. Снова обратимся к воспоминаниям, на этот раз — его современников.
Великий князь Александр Михайлович (муж его дочери Ксении) писал следующее: «...Александра III все боялись как огня. «Перестань разыгрывать царя» — телеграфировал Александр III своему брату великому князю Сергею Александровичу в Москву». «Выкинуть эту свинью» — написал царь на всеподданнейшем докладе, в котором описывались скандальные действия одного сановника, занимавшего ответственный пост, который ухаживал за чужой женой; «Когда Русский царь удит рыбу, Европа может подождать» — ответил он одному министру, который настаивал в Гатчине, чтобы Александр III принял немедленно посла какой-то великой державы.
Однажды какой-то чрезмерно честолюбивый министр угрожал отставкой самодержцу. В ответ на эти угрозы царь взял его за шиворот и, тряся как шенка, заметил:
— Придержите-ка ваш язык! Когда я захочу вас выбросить, вы услышите от меня об этом в очень определенных выражениях.
Когда Вильгельм II предложил Александру III «поделить мир между Россией и Германией», царь ответил:
- Не веди себя, Вилли, как танцующий дервиш. Полюбуйся на себя в зеркало.
«Часть этих изречений,— пишет Александр Михайлович,— доподлинно исторична, другая прибавлена и разукрашена людской молвой». Но ведь и молва приписывает то, что характерно, то, чему поверят. И значит, Александр III был человеком властным, сильным, подчас грубым. Многие либерально настроенные представители российской политической и общественной жизни многое ставили ему в упрек. Например, перемену университетского Устава шестидесятых годов на Устав 1884 года, более жесткий, произведенную под влиянием графа Толстого. В период царствования Александра III не было никаких эксцессов, университетская жизнь шла довольно спокойно. Исключением, правда, был эпизод в первые годы царствования Александра III, сразу после убийства его отца, когда несколько профессоров, в том числе известный Мечников, потеряли свои кафедры, так как министр народного просвещения граф Делянов счел их слишком либерально настроенными.