Страница 4 из 54
Если об успехе судить прежде всего по росту благосостояния, то очевидно, что «новые русские» движутся вверх в социальной структуре общества. Особенность восходящих социальных групп — активный поиск себе подобных, тогда как жизненный неуспех, наоборот, толкает человека на приватизацию собственной жизни, к уединению в кругу близких и родственников. Резко вырос материальный статус — появилась потребность изменить стиль жизни. Восхождение по социальной лестнице сопровождается ростом публичности образа жизни — такова объективная закономерность социальной действительности. Многие социологические исследования говорят, что и ценностные ориентации, представления человека о желаемом и необходимом, меняются в зависимости от типа социальной мобильности.
Можно предположить, что важную роль играет и возраст. Обычно прожитые годы — своего рода якорь, затрудняющий дрейф ценностных ориентаций и норм поведения. Моложавость российских предпринимателей многое объясняет. Резкое восхождение по социальной лестнице в период, когда ценности еще не укоренились и не устоялись, позволяет чрезвычайно быстро их ревизовать. А это, в свою очередь, как катализатор действует на изменение образа и стиля жизни.
Конечно, вверх по социальной лестнице движутся не только предприниматели, однако в восходящих социальных группах российского общества они решительно преобладают.
Многие считают, что сдвиг образа жизни «новых русских» произошел в «западном» направлении. Не думаю, что это действительно так. Может быть, я идеализирую жизнь состоятельных людей Запада, но он кажется мне значительно рациональнее и гораздо конформнее по отношению к своему социальному окружению. То ли революция в далекой России их напугала, то ли своим умом дошли, но показной шумихи по поводу высоких потребительских возможностей они не устраивают.
Из анекдотов о НР
Двое «новых русских» на концерте в консерватории. Один говорит другому:
— Не знаешь, это Моцарт или Бетховен?
— А хрен его знает! Он же спиной стоит.
Культура
Примечательна реакция М. Арбатовой на знакомство с «новым русским» в ток-шоу «Я сама»: «Я думала, что анекдоты про «новых русских» преувеличение, оказывается, они еще не дотягивают...»
Между тем, по данным социологических обследований, подавляющее большинство предпринимателей имеют высшее образование, что лишний раз подтверждает: образование и культура — не одно и то же. Кроме того, с развитием системы платного обучения диплом о высшем образования становится всего лишь вопросом некоторой суммы. Отрадно, что на эти траты «новые русские» не скупятся. Видимо, социологические исследования фиксируют не их образовательный уровень, а тот факт, что высшее образование престижно.
Интересно, что никто не торопится назвать себя «новым русским». Более того, попытки отнести предпринимателя к этой категории часто воспринимаются чуть ли не как оскорбление, с чем мы в Новосибирске столкнулись при выборочном опросе предпринимателей.
Уже сложился сленг «новых русских», что вполне закономерно. Чем более выделяется на фоне социального окружения определенная социальная группа, тем более вероятно, что у нее есть собственный язык: существует сленг молодежный, профессиональный, воровской, лагерный и т. д. Создание сленга «новых русских» было неизбежно. Вы наблюдали, как говорят русский и американец, когда договориться им просто необходимо, но языком собеседника никто толком не владеет? Правильно, говорят на своеобразном миксе, куда входят русские и английские слова, жесты, мимика. То же самое и тут: изначальное различие социального происхождения и культурного уровня затрудняет общение, иногда делает его невозможным, а им, как говорится, «жить вместе». И работать к тому же. Вот и рождаются своеобразные речевые обороты, специфические жесты, которые и фиксируются наблюдателями в целой серии анекдотов.
Итак, термин «новые русские» достаточно прочно прописался в нашей жизни. В попытке интерпретировать его социологически мы выделили такие базовые характеристики: высокий материальный статус, жестко закрепленные стандарты потребительского поведения, демонстративно парадный образ жизни, определенный уровень культурного развития.
Очевидно, понятия «новый русский» и «предприниматель» полностью не совпадают, но тем не менее группы эти явно пересекаются, частично накладываются друг на друга. И дело не только в том, как высоки доходы российских предпринимателей в нашем быстро беднеющем обществе. Социальные и экономические условия предпринимательства в России и социальные качества российских предпринимателей предопределили возникновение и основные особенности феномена «новых русских».
Владимир Иваницкий
Персонаж в фольклорном интерьере
Термин «новые русские», конечно, никак не самоназвание. Ярлык изготовлен не здесь и не нами (западная журналистика постаралась), но нами был молчаливо признан и за неимением лучшего эксплуатируется в хвост и в гриву. Он хорош уже тем, что поначалу за ним не стояло никакой моральной оценки. Зато — увы! — и не содержалось никакого социального адреса. Сегодня это уже далеко не так.
«Новые русские» из анекдотов довольно сильно отличаются от тех маргиналов внутри своего слоя, которым выпало представлять в массовом сознании весь слой российских предпринимателей постсоветского периода, но народный юмор уже успел увековечить их всех в кривом зеркале. Фольклор — всегда кривое зеркало, потому что выпячивает то, что хочет подчеркнуть, а подчеркнуть хочет все небывалое, удивительное, то есть вроде бы единичное.
При этом результат получается прямо противоположный начальным условиям: новый штамп, массовее некуда. Как же так?
Давайте посмотрим на разбираемое явление максимально широко. Ну прежде всего, ни «народом», ни «коммунистами», ни «номенклатурой», ни «совками» они себя не считают. Безусловно, это значит: с недавним старым покончено. Точку ставить трудно... Но с некой традицией они действительно разорвали. Не с фольклорной стариной, а с чем-то противоположным ей: высокой традицией — культурой запретов, верхними ценностями предыдущей цивилизации. Та была сравнительно долгой в соотношении с резвой нынешней модернизацией. Но сама видится относительно мгновенным периодом предыдущей модернизации по отношению к историческому прошлому.
Они были всегда
• Эдуард Вийрайт. «Ресторан»
Именно в нем родина иных — низовых, народных — ценностей и понятий, носимых культурой в подсознании и потом, в случае кризиса, неожиданно воспроизводимых в перелицованном, неузнаваемом, непредсказуемом виде.
Пройдемся по улице. На стене — плакат, призывающий вступить в «Союз кулачных бойцов России». Издана книга «языческого жреца». Возродилось казачество. Кое-где справляются народные праздники с плясками, камланиями и жертвоприношениями Вновь ожили «традиционные» для пореформенной России секты. Есть и «черная сотня», и колдуны, и ворожеи. Для исследователя все это факты одного ряда. Возрождается многое. При этом трудно разобрать, какова доля низовой активности, а какова инспирация сверху. В таком контексте новые русские отлично вписываются в парадокс Ксениуса: «Что ни традиция — то плагиат». В данном случае — фольклор.
Социологи и историки вроде И. Яковенко справедливо указывают, что к семидесятым годам нашего века Россия перестала продуцировать носителей традиционного, аграрно-магического сознания. Посему-де сопротивляться третьей (или уже четвертой) модернизации по западному типу в стране больше некому. Вывод мне представляется несколько преждевременным. Дело в том, что социальный пласт населения — одно, а пласт ментальный — другое. Действительно, старой деревни больше нет и взять ее неоткуда. Но в городах проживает народ, какой, с европейской точки зрения, к цивилису и полису отнести трудно.