Страница 13 из 49
Он ответил:
— Это я — твой до смерти. Я давно это знаю — с тех пор, как укусил тебя.
Глядя в его серые глаза и ероша густую шерсть на плече, она сказала:
— Мы обречены причинять друг другу боль — снова и снова. Мы такие ужасно разные.
— Да, — сказал он, — но чем сильнее различие, тем прекраснее любовь.
Глава 5
Подмастерье пастушьей собаки
Плакси уехала в пансион, а на следующий день Томас отвел Сириуса в Каер Блай, к Пату. По пути он долго толковал с псом о его будущем, обещая, что после года у Пага тот сможет повидать мир людей за пределами овечьей страны и, возможно, поселится в Кембридже. Сириус слушал и соглашался, но испуганный и впавший в уныние зверь не в силах был гордо держать хвост.
Имелось одно основательное утешение: он знал Пага как достойного человека. Сириус классифицировал людей по их отношению к собакам — он и в дальнейшем находил эту черту неплохим пробным камнем для человеческих характеров. Одни, не наделенные воображением, потребным, чтобы войти во взаимоотношения с собакой, были к ним попросту равнодушны. Других — «обожающих собак», Сириус терпеть не мог. Эти переносили на собак собственные сантименты, совсем не понимали животных, преувеличивали их ум и способность любить, тискали и закармливали своих псов, не давая при этом пищи естественным позыва м к сексу, дракам, охоте. Для таких собаки были просто живыми и «трогательно человечными» куклами. Были еще ненавистники собак, либо слишком высокомерные, чтобы снизойти до дружбы с тупым животным, либо слишком боязливые. И, наконец, были «интересующиеся собаками». Эти, отдавая себе достаточный отчет в разнице между собакой и человеком, уважали в собаке — собаку, как дальнего, но в сущности сходного по духу родственника. Паг относился к этому сорту.
На ферме их встретили лаем две суперовчарки Пага. Фермер вышел из хлева. Это был крепкий человек средних лет с щетинистыми рыжеватыми усами и с озорным блеском голубых глаз. Сириусу, в общем, нравился его запах. Он полагал, что этот человек, наверно, часто смеется. Гостей провели в кухню, где миссис Паг подала выпивку погрузившимся в беседу мужчинам. Паг внимательно разглядывал Сириуса, присевшего на полу рядом с Томасом.
— Он слишком уж велик для суперовчарки, мистер Трелони, — проговорил фермер на своем певучем валлийском. — Ему бы носорогов пасти, а не наших мелких горных овечек. Но что там! Зато голова какая! Если в счет идут мозги, он, мистер Трелони, должен быть гением. Как бы он не взял в руки хозяйство, а меня не послал бегать за овцами. Эх, кабы не мой ревматизм!
Томас признал, что Сириус для собаки довольно велик.
— Он будет вам полезен, но не ждите от него слишком многого. В конце концов, он просто тупое животное.
— Понятно, — кивнул Паг и удивил Сириуса, подмигнув ему. — Я уже имел дело с вашими собаками — отменные зверюги. Возьмем хоть вот Идеала. Он в свои двенадцать полон сил, что очень необычно для наработавшейся пастушьей собаки. А сука, что вы мне прислали в позапрошлом году? Ого, как быстро она обучилась всем тонкостям ремесла. А сейчас у нее шесть щенят от старика Идеала. Жаль, чудесные свойства родителей к ним не перешли. Шестеро дурачков! Но я продам их за хорошие деньги.
— Ну, — напомнил Томас, — я предупреждал, чтобы вы ничего не ждали от второго поколения.
Паг ответил ему вздохом.
— Верно, предупреждали, мистер Трелони. Я передал покупателям ваши слова, но они не хотят верить, так что мне остается, кроме как взять деньги и сказать, что они сами дураки? — Раскурив трубку, Паг спросил’ — А этому сколько, мистер Трелони?
Томас помедлил, и все же ответил:
— Пятнадцать — так, Сириус?
Пес процедил «Да», однако Паг, похоже, не заметил в его ворчании ничего необычного.
— Пятнадцать! Святой Моисей, мистер Трелони! Немногие собаки столько живут, а ваш с виду — почти щенок!
Томас напомнил, что одной из целей его опытов было создание долгоживущей породы.
— Ну, — рассмеялся Паг, — если он останется у меня, сможет взять в жены мою дочку Джен и стать наследником фермы. А на какое, говорите, имя он отзывается?
— Я зову его Сириус, — сказал Томас.
Паг недовольно поджал губы.
— Такое имя не проорешь через ущелье. — Он помолчал, пыхая трубкой. — Может, мистер Сириус, вы позволите мне обращаться к вам по-другому? Например, Бран, а?
Сириус склонил голову к плечу, словно тщетно пытался понять обращенную к нему фразу.
— Подойдет, — сказал Томас. — Он мигом запомнит новую кличку.
Сириус еще глубже погрузился в уныние. Даже имя у него отняли! Ясно, — размышлял он, — мне предстоит стать новым существом. От старой жизни ничего не осталось, даже памяти.
Дома, где большая часть вещей были для них с Плакси общими, каждому из детей все же предоставлялось право на личное имущество. Игрушками они играли вместе, но когда Плакси отправилась в школу, у нее появились собственные учебники, карандаши, и множество удивительных сокровищ, связанных с новой жизнью и новыми друзьями. Тогда и Сириус начал копить кое-что только для себя. Вещей у него было куда меньше, чем у Плакси, потому что пес, за неимением рук, мало чем мог пользоваться. И все же на полке в отведенной ему комнатушке собралось несколько сокровищ старины: резиновая кость, кусок блестящего белого кварца, овечий череп, книги с картинками. Позже добавились новые книги, ноты, три перчатки для письма и несколько ручек и карандашей к ним.
В этой новой жизни он будет нищ, как святой Франциск. Обычная собака, а разве у собаки бывает имущество? К счастью, для Сириуса мало значило право собственности: он был прирожденный коммунист, возможно, благодаря высокоразвитой собачьей социальности. Между тем следует помнить, что, хотя во многих отношениях собаки более общительны, чем люди, у них высоко развито чувство собственности — например, на кости, сук, двуногих друзей и место жительство. Для Сириуса лишение всего имущества, вплоть до драгоценных писчих перчаток, означало низведение к статусу грубой скотины. А теперь они задумали лишить его даже имени! И дара речи лишили — ведь на этой ферме никто не сумеет его понять. Да и он редко сможет понимать речь людей: между собой Пати говорили на валлийском.
Сириус отвлекся от разговора, но встрепенулся, когда Томас собрался уходить. Все трое вышли во двор. Томас пожал Пагу руку, потрепал Сириуса по голове и сказал:
— До свиданья, старина. Ты остаешься здесь.
Сириус разыграл замешательство, сделал попытку бежать за Томасом, дождался, пока его шуганут и, ошарашено взвизгнув, отскочил.
Днем Паг повел Сириуса с Идеалом в горную долину, на склонах которой паслись его овцы. Он отдал приказ на валлийском. Идвал бросился вперед и принялся сгонять овец. Сириус с беспокойством оглянулся на Пата. Команда повторилась, на сеи раз сопровождаясь его новой кличкой:
Бран. Сириус метнулся на помощь Идеалу, который широкими полукружьями обегал овец, заставляя их сбиваться ко дну долины, где стоял Паг. Сириус сразу ухватил суть дела и решил обойти отару с другой стороны, навстречу Идвалу. Каждая собака занялась своей половиной крута, только старший пес не тратил времени на то, чтобы возвращать ускользнувших за границу стада овец, да и двигался быстрей.
Работа продолжалась, пока все овцы не спустились в низину, где ждал Паг. Тот произнес что-то по-валлийски. Идеал тут же, пыхтя, уселся у ног хозяина. Сириус последовал его примеру, старательно затверживая про себя новые слова.
Паг посылал собак исполнять все новые маневры со стадом: собирать овец в каменную ограду, выводить обратно, сгонять вместе или делить стадо на две равные части, снова разгонять, отделять овцу, на которую фермер указывал палкой…
Все это проделывалась под команды на валлийском, сопровождавшимися разнообразными свистками. Затем Паг велел Сириусу ждать и отдал приказ одному Идеалу Тот должен был отделить одного валуха и удерживать его взглядом. Пес подкрался совсем близко к барану, по-змеиному прополз по земле, не отрывая от животного взгляда. Потом он лег на брюхо, напружинив лапы в готовности к рывку, вытянув нос и распластав хвост по траве. Валух поймал взгляд овчарки, которая предостерегающим движением отвечала на каждую его попытку шевельнуться. Баран стоял смирно и только чуть поеживался от нетерпения. Как видно, настоящего страха он не испытывал — привык к этой игре, а в глазах Идеала видел властный приказ. Сириус понял, что наблюдает знаменитый трюк овчарок: контроль взглядом. Идеал выполнял этот трюк почти безупречно.