Цветик

Валька спросила как будут звать мужа у Альки, Витищеноко хмыкнула:

-Небось, Мишка?

А блюдце написало: - "Саша".

-Не, так не честно, Алька руку не прикладывала, врет поди? - неуёмная Танька достала, и Алька дотронулась пальцами до блюдечка, ответ вышел такой:

-"Я уже сказал-САШКА!"

И вдруг, резко забегав, блюдце начало писать матерные слова: - "Сука, б... пусть уйдет!"

Все подумали на Витищенко, которая уже даже размером мужнина достоинства успела поинтересоваться.

-Я? - спросила Витищенко.

- "Нет, Лосева!"

У той выпал из рук крючок и ошарашенная Валя переспросила:

-Я? Но я же ничего не спрашивала у тебя.

Иринка Ананьина вспомнила:

-Девки, нельзя никакую работу делать при гадании.

Валя отложила вязание, а остальные все пытали блюдце, что и как. Наконец, блюдце перестало вертеться напрочь, и из 35-ой комнаты ещё долго доносились взрывы смеха.

Разошлись, все так же гомоня, Валька спросила у Цветика:

- Что мать сказала?

-Знаешь, неожиданно, не орала и не плевалась. Наоборот, сказала, что будет помогать.

-Валь, - залетела Кома, - пойдем, покурим! Цветик, ты, вот, несовременная, все после большой практики стали курить, а ты все никак!

- Если мне не нравится, зачем начинать?

-Ты прямо, как старая сорокалетняя баба, рассуждаешь.

Валька, вздохнув и закатив глаза - от Комы не отвяжешься - пошла с ней в курилку.

Залетела румяная с мороза и сияющая после свидания со своим Уфимским солдатиком, Лариска: -Цветик, он меня замуж зовет!! В меру полная, на голову выше Альки, староста закружила её по комнате.

-Поздравляю, ты согласна?

- Сказала, подумаю, но Вазир очень мне нравится, я ещё с мамкой поговорю. Но до весны все равно ничего не получится, он вот-вот отслужит, уедет в Уфу. Пока на работу устроится, пока с учебой определится, его обещали восстановить, но, кто знает, что было за эти два года, может, все изменилось? Одно радует, у него однушка от бабули осталась - жить есть где!

Пришедшие из курилки девы долго фантазировали на тему молодой жены, проржали, пока из соседней комнаты не стали стучать в стенку.

- Все, все. Спим!!

Неделя прошла, на следующей все разъезжались, Малышева позвала девчонок в кабинет:

-Девочки, здесь поговорить не удастся, - к ней поминутно заглядывали отъезжающие, - вечером, часов в семь приезжайте ко мне.

- Неудобно, Елена Борисовна, вам надоедать!

-А в кафешках ваших пить коктейль удобно? И ладно бы коктейль был стоящий, а то почти всегда один портвейн!

При слове портвейн Алька судорожно сглотнула:

-Извините, даже слышать про выпивку не могу - тошнить начинает.

-Все, идите, жду!

Выйдя, натолкнулись на Витищенко:

-Ну, чё я говорила, ходили, просились куда получше?

-Отвали, а?

-А чё отвали? - явно нарывалась та, - подумаешь, офицера она заимела, который к тому же и не пишет, да и невеста у него давно... имеется, - как-то заторможенно проговорила последнее слово Витищенко, глядя испуганными глазами за спину Альке.

-Витищенко, я так жалею, что не отчислил тебя после третьего курса, мать твою пожалел, а, похоже, зря! Чем сплетни собирать и распускать, лучше бы об учебе больше думала. Какое тебе дело до того, кто и у кого есть, за собой надо смотреть, а не кивать на других, еще раз увижу, что плюешься ядом... и вместо диплома, выйдешь со справкой!

- Простите, Евгений Дмитрич, - бледная, вся враз поникшая Витищенко опустила глаза вниз.

-Что ж ты такая завистливая-то, а? - Директор тяжело вздохнул. - Иди, подумай о моих словах!-

-Аль, пошли!

-Да-да, мы же с тобой хотели в пельменную смотаться, - нашла в себе силы спокойно проговорить Алька. Вышли и тут Альку стало колотить:

- Всякое дерьмо...

- Цветик, не хотела тебе говорить, Витищенко постоянно пишет Анне, а зная её любопытство, ... ты сильно расстроилась из-за невесты?

-Даже и не знаю, что-то надломилось во мне, той ослепляющей любви уже нет, да и наверное, правда, большое видится на расстоянии. Пошли, пельмешков хочется. Давай договоримся, нет в моей жизни ни Анны, ни Тонкова - и не будем про них вспоминать!

А Тонков готовился к свадьбе, и случилась эта свадьба по залету. Прапорщик Сергеев фактически снял его со своей, жаждущей получить любого из холостых лейтенантов в мужья, дочери. Вот и влетел красавец-гусар в дерьмо на полном ходу, подвыпили с ребятами хорошо, и понесло его на подвиги, смутно помнил он события того вечера, а когда проспался, вызван был к командиру, и обязали его жениться на обесчещенной девушке. Чести правда там уже не было давненько, но кого волнует, факт налицо и вперед.

-Да, бумеранг вернулся, я всегда ржал над бедолагами, а сам это же получил, - с усмешкой сказал своему верному Завиновскому Мишка. - Лучше б я тогда на Альке женился, там хоть честь была... А, не смертельно! Верности от меня она не дождется. А так хоть залета больше не случится.

Свадьбу сыграли на Новый год, невеста цвела и пахла а жених... просто тупо напивался. Как-то приелась ему жена за неполный месяц, "глаза б на неё не глядели" - проговорился он Толику.

Ближе к концу вечера Тонков решил подколоть Авера, что стоял рядом покуривая:

-Ну что, Авер, теперь только тебе жениться осталось, да Чертову, остальные все окольцованы? Зная, что у Сашки нет даже девушки, решил "наступить на любимую мозоль", и получил ответ:

-Теперь точно в отпуске женюсь, соперник, вот, отвалился, теперь не упущу.

- Соперник у тебя был?

-Да.

-Здесь, у нас? Странно, у тебя ж даже бабы не было для физиологии? И кто же он?

-Да ты, Миша, ты!

-Не хочешь ли ты сказать, что Светка тебе..?

-При чем здесь Светка, я про подсолнушек говорю, девочку такую светлую, Алю.

И столько тепла было в голосе Аверченко, что Тонков поперхнулся дымом.

-Ха, ты думаешь, она тебя ждет? Небось, давно уже во все дыхательные и пихательные... - и задохнулся от удара в живот.

- Грязь-то не лей, что ж так из тебя дерьмо-то поползло?

Сплюнув, Аверченко пошел к себе. А Тонков вдруг как-то ясно понял, что гадость он сказал только от того, что разум затопила какая-то черная ревность. Весь оставшийся вечер он был мрачнее тучи, мало улыбался и волком смотрел на Анну. Та зазывно улыбалась, явно не понимая, отчего это такой всегда веселый и обаятельный Миша Тонков, казалось, готов её покусать.

Гости расходились, Тонков пошел на КПП - проводить мужиков из соседней части, бывших на свадьбе, когда подъехало позднее такси и из него выбрался, тяжело опираясь на палку, капитан Ковшов, успевший получить ранение в первые же дни пребывания в Афганистане и отлежавший два месяца в госпитале.

-Здорово, капитан!

- Здорово!

-Давай я тебе чемодан донесу.

Приноравливаясь к неровному, рваному шагу капитана, Мишка спросил:

-И как там?

-Как видишь, стреляют! А ты чего ребят провожал, сабантуй какой?

- Женился я!

- Да? Поздравляю! Девочка хорошая! Светлая такая!

- Кто, Светка Сергеева светлая? - поразился новоиспеченный муж.

- А, вот ты на ком... Я подумал про ту девчушку, что летом улетала от тебя, плакала она всю дорогу до Москвы.

И Тонков взбеленился (сговорились все, что ли, про Альку напоминать?):

-Побольше поплачет, поменьше пописает! - со злостью выговорил он.

-Зря ты так, - с какой-то грустью выговорил Ковшов, - слезы и пот, они соленые, даже горько-солёные! Проверил на себе. О, увидела! - к нему, раскинув руки, бежала его жена, и столько счастья было на её лице, что где-то внутри у Мишки сильно и глубоко заныло.

И разладились у него приятельские отношения с Авером, да и Ковшов при встречах как-то холодно здоровался с ним. И раздражала до зубовного скрежета жена...

Быстро пролетел месяц преддипломной практики, встретили Новый, 81 год, Алька дома, Валька в Свердловске, в компании школьных друзей, Малышева у Славиных - все надеялись, что год будет спокойный и принесет что-то доброе.