Цветик

-Авер, придурок, кто же такую нагрузку дает своему организму, ты ж после ранения, болван!

Тот жадно вдыхая нашатырь, неотрывно смотрел в полные слез глаза подсолнушка. -Болван, Аля, я уже шестой год как!

Немного погодя чуть-чуть начал розоветь, а Алька, испугавшаяся до трясучки за него, вдруг расплакалась.

-Что ты, девочка моя, что ты, подсолнушек мой любимый, не плачь!! - притянув её к себе, бормотал Авер, уткнувшись носом в её макушку и крепко прижимая к своему боку.

- Ис... испугалась, - всхлипывала Алька, - эти твои шрамы жуткие, придурок, куда полез париться!

Саша враз закаменел:

-Ну извини, я теперь меченый, вот такой вот страшный!

-Идиот! - тут же разозлилась Алька, - у меня же сердце заходится не от вида их, а от того, что ты перенес!

-Аля... Алечка, так я тебе не совсем противен?

-Дурак!

А дурак взяв в свою ручищу две ее ладошки, тихонечко нацеловывал пальчики и негромко говорил:

-Не отдам никому, вы с Минькой мои, я так боялся, что даже на лице шрам тебя отпугнет, а уж на груди...

-Дубина!

-Аля, давай побыстрее поженимся, а? Я постараюсь быть для тебя и Мишука всегда нужным и надежным. Может, ты меня когда и полюбить сможешь, я подожду! Я в восемьдесят первом ещё должен был приехать к тебе, да бабуля слегла, а на следующий год - Афган, я так много пропустил, не видел, как растет Минька.

-Ох, Авер, у тебя кавалеристы в роду не водятся? Ишь, каким наскоком!

-Не знаю, Аль, спрошу у матери. Но, наш девиз простой: с неба - на землю и сразу в бой, то есть...

-Дай мне хотя бы неделю, я подумаю.

-Алечка, подсолнушек мой, думай побыстрее, а? У меня всего сорок дней. Надо хоть на недельку к мамке заскочить, а потом в часть. Поскольку у меня теперь семья намечается, думаю, быстренько сумею получить квартиру, и тут же вас заберу. Аля, я тороплюсь, но мне без вас просто не жизнь будет. Я когда в госпитале валялся, все думал, как приеду, что у тебя, может, ты уже и замуж вышла, а Санька Плешков как Дед Мороз с подарками объявился, - они так и сидели на крылечке баньки, Авер бережно обнимал одной рукой Альку, боясь и молясь про себя, чтобы она не отстранилась, а Алька неожиданно для себя расслабилась... и так спокойно и надежно было сидеть прислонившись к теплому боку свалившегося буквально с неба Авера...

А в кухне крестился и бормотал себе под нос дед:

-От и славно, от и хорошо! - удерживая рвущегося к родителям унука.

-Погодь, Минька! Погодь, пусть увсласть поговорять!

Напарившийся до полного изнеможения Витек, только охал и с восторгом говорил:

-Дед, я теперь навеки твой компаньон по бане, это ж сказка!

Дед только посмеивался:

-Не поверишь, сам у прошлом годе только и распробовал, а она, я тябе скажу, жизню прибавляеть. Это Сашку пока много нельзя, но заживеть усе и тоже будеть за баню душу отдавать.

Сашка, сидевший в тесном кругу своих дорогих - он все так же крепко обнимал Альку, а на коленях примостился Мишук, пыхтящий и пытающийся обнять сразу и папу и маму, - улыбался и кивал.

Появившийся к концу дня Серега, сильно удивился:

-Минька, ты чего меня не встречаешь? Разлюбил меня ?

-Не, я тебя люблю, только с папой хочу!

-Вот так вот и бывает, таскаешь их на шее с пеленок, а папа появился и всё, - заворчал братик. -Ладно, я пока побежал, наши ждут. Рад за вас!! - он чмокнул Альку и Мишука, хлопнул изо всей дурацкой мочи Авера по плечу и удрал.

-Завтра порешаем чаго и как, сёдня, вишь ли, праздник у поселке. Я пошел глядеть свою перадачу! -дед пристрастился у телевизоре глядеть про усяких животин. - А вы посядитя, поговритя. Вить, ты иди, ложися, после баньки ой как знатно спится.

Сидели долго, просто перебрасываясь изредка словами. Мишук, повозившись на папиных коленях, заснул. Саша с величайшей осторожностью отнес его в дом, аккуратно раздел и укрыл мужичка, взял теплые куртки и пошел к все так же расслаблено сидящей Альке. Бережно укрыв плечи своему подсолнушку, присел рядом и притянул к своему плечу:

-Небо у вас тут такое светлое, вроде как ночь... а светло.

-Летом вот в два часа уже светает, гуляли, бывало, до трех-четырех утра уже посветлу, с ребятами на мотоциклах ездили до границы Европа-Азия, вон, неподалеку, девять километров, - неспешно рассказывала Алька, а Авер, задрав голову, рассматривал высыпавшие на небе звезды:

-Прямо как насыпал кто, кидая горстью, красиво... А ещё красивее смотреть на них, рядом с дорогим человеком.

-Авер, мы договорились про неделю?

-Да, но, Алечка, так распирает постоянно говорить, что мне вы на самом деле необходимы. И это меня, которого Витёк с Чертовым молчуном зовут?

-А расскажи мне про них?

И Саша, удивляясь сам себе, долго и посмеиваясь, вспоминал совместные проделки во время учебы, рассказал про свой родной небольшой городок Гусь-Железный, что в Рязанской области, рассказывал про их красивые места...

Они разговаривали долго. Пришедшая из гостей мамка только и сказала деду:

-Похоже, нашей Альке выпал-таки билет выигрышный, только вот как будем жить-то без них?

-Цыть, пусть меж собой уговорятся, заутра усе вместе и порешаем, а як бы не сложилось, Сашка мужик настоящий. Не обидить и вона как Альку любить! Поверь мне, старому, он трястися будеть усю жизнь за её.

Рано проснувшийся Минька, сходил на улицу - категорически не признавал горшок с трех лет, 'я-большой' - и прошлепал под бочок к папе. Полусонный Авер ухватил своей ладонью две холодные ножки сына, подтянул его поближе к себе и, вдыхая детский, какой-то молочный запах, шепнул:

-Спи, непоседа!

И немного повозившись, Минька на удивление всем, заснул в его объятьях. Дед и мамка ходили на цыпочках, мамка умилялась, глядя на спящих, а Алька негромко разговаривала с братиком, сидя на лавочке во дворе.

-Сеструха, он мне понравился, надежный такой мужик, я - за! Мне Плешков кой чего порассказал, в подпитии, матерился через слово, но Авера твоего хвалил, сказал, в огонь и в воду за таким не страшно. Их рота была образцовой, и Сашку твоего все ребята любили, он попусту никогда не орал, и берег их, старался, чтобы все было по уму, ещё Саня сказал, что не трепло и не бабник. Там многие ППЖ находили, а твой больше с ребятами, особенно, с только приехавшими возился. Но гонял всех страшно, действительно, до седьмого пота, обижались, материли его в тихую, но потерь почти не было потом. Ещё он говорит, что Авер винит себя сильно в этом подрыве, не доглядел. А Саня его вытаскивал из последних сил, сказал, еще минут пять и кранты были бы обоим. Общий день рождения теперь у них. Вот только как быть с дедом, они же с Минькой не разлей вода?

-Общим собранием и будем решать, - вздохнула Алька, - и хочется, и колется, сЫночка ведь со столькими мужиками задружил, со всеми ровно, а к Аверу за два дня прилип, чудно.

-Аль, наверное, не зря говорят - детей и собак не обманешь, вон, он Фрица как старательно обходил...

-Да не Фрица, а Франца, - улыбнулась Алька.

-А, как дед скажет, все они хрицы!

-Я, конечно, буду за тебя и Миньку спокоен, только вот далеко эта Литва. О, иди, твои орлы в полном составе явились.

-Ребята, пошли на нашем месте посидим! - было у них любимое местечко в ближнем лесочке, давно и прочно облюбованное и обустроенное, частенько они там зависали по вечерам. Разжигали небольшой костерок, сидели на импровизированных лавочках сделанных из поваленных ветром деревьев, и говорили обо всем, не приукрашивая, что и как, знали, что поймут остальные все как надо.

Сейчас же, поворчав, что кто-то из залетных оставил пивные бутылки и окурки - 'мордой, блин, натычу' - бухтел Гешка, стали пытать Альку.

-Аль, чё скажешь?

-Не знаю, честно, все так сложно: тут работа, жилье, дед, не хотелось бы уезжать, но и... А... когда вы меня не понимали? Не хочется такого папу терять...

-Только ли папу? - хитренько прищурился Дрюня.

-Ну, так все вам и скажи...