Мамочка

- Я же говорил, что наши знания о славянских мифах, весьма скудны и отрывочны. Вой - вечно хочет есть. Он питается жизненными соками. Чаще всего, ему отдавали на растерзание какую-нибудь живность. Привязывали за околицей корову, или пару коз. Но если Вой отведал человечину, или забрался в шкуру людскую, тут говорят, самый мрак наступает. Домашним скотом от него не откупиться. Ему будет нужна человеческая кровь.

А интересно, что чувствует Вой, оказавшись в городе из бетона и стали, вдалеке от своего места жительства? И как интересна мамочка сумела эту пакость подцепить?

- Человеческие жертвоприношения? - от этих слов кровь в жилах превратилась в лаву.

- Нет. Не совсем. Обычно выбирался доброволец. Он открывал свое сердце Вою и впускал в себя. После чего уходил вглубь леса. И обычно больше его никто не видел. Но это случаи единичные. Чаще всего нашим предкам удавалось благополучно жить бок-о-бок с Воем без потерь.

- А что было с тем добровольцем? - поинтересовался я.

- Молодой человек, это же легенды. Всего этого никогда не существовало. Сходил с ума кто-то по весне от голода, да в лес уходил, где его волки загрызали. Вот и вся история. А чтобы скрасить весь ужас бессмысленной смерти наши предки придумали этого Воя. Так проще жить, когда понимаешь, что все, что происходит вокруг, имеет хоть какой-то смысл.

Я вышел на улицу от Петра Лесника потрясенный. Это для него история о Вое не более чем легенда, попытка далеких предков оправдаться за то, что не помогли соседу, товарищу, родственнику прожить весну. А для меня это была жестокая реальность. Этот Вой сидел в моей мамочке, как паразит, и она притащила его в наш дом.

От этого хотелось кричать и бежать на край света. Но я поехал домой.

***

Температура у Светки держалась стабильно - тридцать семь и два. Не температура, а насмешка какая-то. Но дочка лежала в кровати, и сил еле-еле хватало для того, чтобы добраться до туалета и кухни. От еды она отказывалась.

- Это грипп такой бродит. Мне в поликлинике сказали, - сообщила мамочка.

Она сидела на кухне и ела бутерброды с докторской колбасой. Рядом стояла тарелка с рыбой.

- Пять дней. И все само пройдет. Я знаю, - уверенно заявила она.

Она широко открыла рот и поднесла к нему бутерброд. Мне показалось, что я увидел выглядывающий изо рта мамочки голодный чужой глаз.

- Стасик чего-то раскашлялся. Как бы он от Светки не подцепил заразу. А мы даже не можем их по разным комнатам развести. У нас же мамочка, - шепотом сказала Ира.

- Может, я сегодня со Светкой посплю. А Стас с тобой, - предложила она. - Так хоть не заразится.

- Если заразишься ты и заболеешь, то и мы следом все пойдем. Так что эти полумеры нас не спасут.

У меня из головы не выходил рассказ Петра Ивановича. Для древних славян Вой был реальностью. Они веками учились жить рядом с ним, мириться, задабривать. А для нас это чужеродный организм. Это словно вскрытая гробница фараона, где тысячелетиями спал опасный вирус. Для древних он был не страшнее простуды, но для новых людей - неизлечим.

- Может, к батюшке сходить? Пусть святой водой тут все окропит, - предложила Ира.

- Думаю, что это не поможет, - ответил я.

Вечер получился скомканным. Ира крутилась вокруг Светы. Я сидел возле телевизора, обдумывая историю Лесника. Стас смотрел по планшету свой сериал. А мамочка копалась в нашей спальне, мерила давление и пила таблетки.

Чем больше я думал о Вое, тем больше меня забирал ужас. Вдуматься только рядом со мной в одной квартире находилось существо, которое жило на Земле с самого начала времен. Настолько древнее существо, насколько можно себе вообразить. И вот оно за стенкой в теле любимого человека притаилось до времени. И если я не найду способ изгнать его, закончится это очень и очень плохо. И первой пострадает мамочка. Не смотря на то, что она продолжает ходить по врачам, и сдавать анализы, с каждым днем выглядит она все хуже и хуже, точно ее что-то выедает изнутри.

Спать легли рано. Но я не могу заснуть. Какой может быть сон, когда в любую минуту из нашей спальни может выбраться ЭТО.

Я прошлепал на кухню, нашел телефон и позвонил Петру Ивановичу Леснику.

Не смотря на столь поздний час, старик не спал. Он даже не удивился моему звонку.

- У меня из головы не идет этот ваш Вой. Очень уж колоритный персонаж. Можете переслать мне все материалы по нему. Адрес электронки я вам эс-эм-эской скину.

Лесник прислал несколько файлов в формате pdf. Я скачал документы на планшет и приступил к чтению. Я должен найти способ остановить эту тварь, пока она не съела мою семью.

Я не заметил как заснул. Да и не сон это был, а контузия, от которой я внезапно очнулся, словно вынырнул из черного бездонного омута.

Тихое, вкрадчивое бормотание доносилось из нашей спальни, где прописалась мама. Шепот словно заклинание распространялся по квартире. Он был неосязаем, и в то же время заполнял собой все вокруг, точно кто-то незримый распускал вокруг сверхтонкую паутину, одно касание к которой грозило обернуться смертью. Вой появился внезапно, точно все время находился в комнате, только я не мог его увидеть. Он стоял в углу возле книжного стеллажа. Высокий, нечеткий, точно чернильная клякса. Белые глаза и ветвистые оленьи рога, упирающиеся в потолок. Если при первом явлении черный человек был незваным гостем в нашем доме. То теперь пришел хозяин. В нем чувствовалась злость и сила. Я хотел бы провалиться сквозь кровать, куда-нибудь этажом ниже, чтобы только не видеть его. От этого равнодушно-голодного взгляда сердце в груди стало выплясывать чечетку. Я вжался в кровать, наблюдая за черным человеком.

- Я - Вой!!! - проревел он.

Казалось, этот рев должен разбудить весь дом. Но слышал его только я. Ирка рядом спала, и даже не пошевелилась. Мамочка продолжала бормотать за стенкой.

Этот чужой взгляд. Бездна смотрит на меня. И в ней голод и смерть.

Вой пришел в движение, сделал шаг, еще шаг. Я почему-то не интересовал его. Он отвернулся от меня и направился в коридор, высоко задирая костлявые ноги, заканчивающиеся копытами. Шаг. Еще шаг. Он уже на пороге. Касается лапой стены, и она гниет на глазах под ее воздействием. Он отрывает лапу, и остается плесневелый след. И запах - разложения.

Я знаю, куда он идет. Этого нельзя допустить. Он направляется к детям. Вот почему Светка болеет. Он пожирает ее силы по ночам.

И вот тут мне стало по-настоящему страшно. Выть захотелось. Может, стоит прочитать молитву, только почему-то я был уверен, что она не поможет. Тварь древняя, простым бормотанием слов ее не убить. Да и нет у меня силы веры. Не чувствую я ее.

Я мигом вспотел. В висках застучала кровь молотами. Я должен остановить его. Я должен его обезвредить. Я не могу допустить эту тварь до своих детей. Лишенная пробуждающегося от зимней спячки леса, она испытывает настолько сильный голод, что шансов выжить ни у кого из нас не остается.

Я попытался встать. Но не могу пошевелиться. Тело не слушается меня.

Я слышу шелест шагов в детской. Вой уже там. Я только на миг представил, что черный человек добрался до них. От этого стало так жутко, что я справился с оцепенением. Скатился с кровати. Холодный пол мигом остудил меня. Вскочив на ноги, я бросился в детскую. По пути ударился об косяк, но боли не почувствовал.

Вой был тут. Он заполнил все пространство детской, касаясь затылком потолка. Приблизив лицо к Стасу, он раскрыл провал рта. Черный смерч вился между ним и мальчиком. Он высасывал силы из него. Древняя пиявка осмелилась питаться моим сыном.

- Сдохни, тварь! - крикнул я и бросился на нее.

Вой обернулся. Контакт со Стасом прервался, и в этот момент я влетел в черного человека, растворившись в нем, растворяя его в себе.

Это было страшное и сильное ощущение. Я словно на автомобиле на полной скорости влетел в кирпичную стену. Одновременно с этим окунулся с головой в выгребную яму, и проглотил одним залпом тонну помоев. Все мои чувства оказались мигом парализованы. В теле появилась боль. У меня болело все на свете. Голова раскалывалась. Глаза - раскаленные камни, вставленные в глазницы. Руки выкручивала боль. Грудную клетку сдавливало от боли. Сил не было. Ноги, бумажные подпорки, подкашивались. Сердце бешено стучало в груди. Во рту появился металлический привкус. Из носа потекла кровь.