Мамочка

***

Ночью проснулся от непомерной тяжести в районе груди. Словно самосвал разгрузил тонну щебня прямо на ребра. Дышать тяжело. Глаз не открыть. Веки свинцовые. И душно. Не вздохнуть. С трудом делаю первый вздох, и чувствую запах. Нутряной, одуряющий запах свежих выпотрошенных внутренностей. К горлу подкатывает тошнота. Я не могу этим дышать. Что за черт? Сейчас блевану, только я не могу открыть рта. Если даже меня стошнит, то все останется внутри меня.

Это, наверное, ночной кошмар. И надо срочно проснуться. Тогда все исчезнет. Пройдет. Для этого надо пошевелиться, сбросить с себя это странное оцепенение. Но я не могу пошевелиться. Тело меня не слушается. Это не мое тело. Я просто присутствую в нем. Я гость в этом чужом мне теле?

Новое ощущение. Я не один. В комнате кто-то есть еще. И это вовсе не Ира. Я слышу ее. Она мирно посапывает рядом со мной, и ничего не чувствует. Она счастливая. В ее мире сейчас нету этого ужаса.

Этот чужой стоит рядом с кроватью, и всматривается в меня. Я слышу его тонкое дыхание. Он словно и не дышит совсем. Но этот взгляд. Он липкий, ощупывающий. Чужой словно приценивается к куску мяса на витрине. Брать или не брать. И этот кусок мяса - я.

Я с трудом дышу. Пот проступает отовсюду. Простыни становятся мокрые. Скоро их можно будет выжимать. Человек не может так потеть.

Давление на грудную клетку усиливается. Меня вдавливает в матрац. Я порву его своим телом, и окажусь нанизан на пружины.

Я пробую открыть глаза. Не выходит. Я не могу поднять веки.

И слышу бормотание. Тихое невнятное бормотание, точно кто-то произносит себе под нос слова молитвы на чужом языке.

Чужой рядом с кроватью шевелится. В застоявшемся душном воздухе комнаты рождается движение. И вдруг он исчезает.

Я чувствую это. Пропадает этот тошнотворный кишечный запах, и спальня заполняется прохладой.

Я дергаюсь вверх, и словно выныриваю из проруби.

Глаза открываются. Я сижу на кровати. Вокруг темнота. Слева Ира тихо спит. Из большой комнаты доносится равномерный храп мамочки.

И больше никого. И ничего.

Что это было? Какой страшный и реалистичный сон. Засыпать вновь отчаянно не хочется. Что если этот сон вернется? Пережить его вновь, это ужасно.

Я встал и направился на кухню. Во рту сахара образовалась.

Проходя мимо тахты, я посмотрел на мамочку. Она возлежала на двух больших подушках, как пациент в стоматологическом кресле. Седые волосы разметались по подушке. Рот приоткрыт, и из него доносится храп с присвистом. И мне показалось, что я чувствую легкое эхо нутряного запаха из моего кошмара.

Холодная вода принесла облегчение. Я заглянул к детям. Тут все спокойно. Светка раскуталась. Рука Стаса свисает со второго этажа, словно предлагает рукопожатие.

***

Утром проснулся, будто с похмелья. Все тело болит. Такое чувство, что накануне товарняки на железке разгружал. В голове от каждого громкого звука лопалась оглушительно струна.

Две таблетки цитрамона. Стакан минеральной воды. Чайник на плиту. Срочно надо кофе, иначе не проснуться. Иначе я могу вернуться в тот странный сон.

Может, это у меня ночью сердечный приступ был. Говорят, что когда сердце прихватывает, то грудную клетку словно тисками сдавливает.. Не охнуть, не вздохнуть.

Я прислушался к себе. Вроде все в порядке. Сердце бьется ровно. Только голова трещит, но с этим скоро справятся таблетки. Правда, общее состояние разбитости, это на весь день. С этим ничего поделать нельзя.

На кухне появилась растрепанная Ирка.

- Доброе утро, - поздоровалась.

Хотелось сказать в ответ, что очень сильно сомневаюсь в его доброте. Но я только кивнул. Если у меня день не заладился, не хрен его другим портить.

На завтрак я настрогал бутербродов. Традиционно Ира отказалась от них, и приготовила себе фруктовый салат, залитый йогуртом. Здоровое питание - это наше все.

Дети появились на кухне, и тут же смели все приготовленные бутерброды. На ходу запили апельсиновым соком, и убежали к себе в комнату, готовиться к школе.

- Ты как сегодня спал? Чего-то у меня голова побаливает? - призналась Ира. - Если бы не мамочка, я бы вчера не стала вино пить. Ты же знаешь, как меня бесит эта глупость.

Последние слова она произнесла шепотом, так чтобы мамочка не услышала.

У Ирки с мамочкой отношения хорошие, любящие. Только когда маму после больницы подменили, ее мало кто мог выдержать. Когда знаешь, что причина проблемы в голове, и ты ничего не можешь сделать, это начинает выбешивать. У каждого есть свой предел терпимости. Наш, видно, еще не пройден.

- Нормально все. Тебе ничего странного не снилось? - спросил я, пристально всматриваясь в жену.

- Да толком ничего такого. Наводнение какое-то было. Мы в чем-то барахтаемся. Холодно. Я толком ничего не запомнила, - призналась Ира.

На кухню выплыла мамочка. Выглядела она умирающей. При ходьбе держалась за стены. Лицо - посмертная маска диктатора.

- Как вы себя чувствуете? - спросила участливо Ира.

- Давление что-то подскочило. Утром таблетку выпила, которую кардиолог прописал. И скакнуло. А мне сегодня датчик ставить. Надо корвалола выпить, чтобы успокоиться.

И когда она уже успела таблетки выпить. На часах половина восьмого.

- Может, вы позавтракаете? Чай ромашковый? Все сразу хорошо будет, - попыталась успокоить мамочку Ира.

- Нет, ты что? Мне нельзя есть. Я боюсь. А от чая у меня изжога будет, - тут же отвергла предложение мамочка.

Она вошла в ванную и заперла дверь. Из крана полилась вода. Хлопнула газовая колонка.

- У тебя сегодня, что по плану? - поинтересовалась Ира.

- Бумажки, бумажки, бумажки, - растерянно произнес я. - У меня сегодня сделка с «Профсбытом». Надо документы подготовить. Там один протокол разногласий на двадцать листов.

- Когда дома будешь?

- К вечеру. Как обычно.

- И что мне предлагаешь весь день с мамочкой сидеть? - шепотом спросила она.

- Мамочка в поликлинику уйдет.

- Это всего два часа. Потом она вернется. Я не могу здесь. Мне плохо. Дома жить не хочется, - призналась Ирка. - Я наверное тогда пойду погуляю. Как плохо, что я уволилась неделю назад. Знала бы про мамочку, осталась бы на работе еще на месяц.

- Ты же знаешь, для тебя работа была стрессом. Каждодневным.

- А что мамочка для меня не стресс? - вскинулась Ирка.

Необычное ощущение выяснять отношение шепотом. Еще более необычно ругаться шепотом. Кажется, я нашел способ установить мир во всем мире, надо просто ругаться шепотом.

- Делай, что хочешь. Я поехал. Я на связи.

Мне бы этот день пережить. Голова постепенно стала проходить, но глаза по-прежнему чугунные. Спать хотелось нестерпимо.

***

День пролетел незаметно. Стоит войти в рабочий режим, и о плохом самочувствии можно забыть. Его просто не замечаешь. Может, я, конечно, разгулялся. Аппетит, как известно, приходит во время еды.

Документы для заключения контракта были изучены досконально пять раз. Протокол разногласий вылизан, и вычищен. Внесены все необходимые комментарии и предложения. После чего я вернул договор ответственному менеджеру Сереге, который и отправил файлы в «Профснаб».

На этой радостной ноте рабочий день закончился. Я попрощался с сотрудниками, запер офис, и вышел на улицу. Природа вовсю просыпалась. Чувствовался нестерпимый голод пробуждающейся жизни. Весна взяла все вокруг под свой контроль. Снег стаял, оставив после себя грязные лужи. Деревья обзавелись почками, которые местами уже проклюнулись.

Домой возвращаться не хотелось. Словно занял большую сумму денег, подошел срок возврата. Идешь к кредитору, а возвращать то и нечего. Тягостное ощущение.

По пути домой я заглянул в магазин и купил свежих фруктов и упаковку светлого «Жигулевского». Позвонил Ирке. Она сообщила, что мама вернулась с поликлиники еще днем. Датчик ей не стали ставить, поставили капельницу, прописали новую порцию таблеток, а поставят аппарат завтра или послезавтра, смотря по самочувствию.