Страница 80 из 91
Вот только здоровье после первого ареста лучше не стало: но и туберкулез легкого, и деформация остатков поясничной области — не преграда к признанию годности к труду, правда, к легкому. Обвинительное заключение было состряпано всего за неделю — уже к 21 апреля 1950 года (статьи стандартные: 58.10.1 и 58.11). Приговор же от 5 августа 1950 года оказался «мягким»: никакого тебе ГУЛАГа, а просто ссылка в Красноярский край на поселение, без указания, правда, срока, то есть на вечное поселение.
Из Сибири Злобинский вернулся только после своего освобождения Верховным судом СССР от 9 ноября 1956 года. При этом просьбу о реабилитации в 1946 году отклонили: все же нехорошо сомневаться в полезности обострения классовой борьбы.
Тягостное ощущение высосанности дела из пальца и работы на галочку в случае репрессий против Давида Злобинского достигает, кажется, своего природного максимума!
За два присеста Злобинский отдал НКВД 14 лучших лет жизни, навсегда оставшись бесконечно обиженным, одиноким и больным.
И бесконечно напуганным! Его письмо Эренбургу и последующее общение с Н. Я. и ее посланцами — самый настоящий подвиг мужества!
Что касается дат, то они принесли с собой и сюрпризы, требующие определенных корректив. В частности, подтвердилась догадка о том, что Филипп Гопп, бывший на пересылке в 1937 году, О. М. там видеть не мог: так что из перечня очевидцев его надо изымать и переносить к мистификаторам.
Туда же «просится» и еще один «очевидец», доставленный на Колыму пароходом «Дальстрой» 24 июля 1938 года, то есть тогда, когда О. М. дожидался в тюрьме своей участи. И это не кто-нибудь, а со времен еще Н. Я. первейший свидетель — Юрий Казарновский!
Он и здесь оказался верен себе! Хорошо запомнив рассказы того или тех з/к, кто действительно был с О. М. в лагере, он талантливо и правдоподобно изложил этот рóман Н. Я., бесконечно взволнованной и не заподозрившей плагиата. Поэтому он ни разу не назвал ей никакое другое, кроме мандельштамовского, имя, а остальные солагерники ни разу не припомнили его самого.
Иллюстрации
Фотография из следственного дела.
Лубянка, 3 мая 1938 г.
Обложка следственного дела № 298468.
Ордер на арест О. Э. Мандельштама. 30 апреля 1938 г.
Анкета арестованного. Лубянка, 3 мая 1938 г.
Протокол допроса. Лубянка, 17 мая 1938 г.
Обвинительное заключение.
Бутырки, 20 июля 1938 г.
Выписка из протокола Особого совещания при НКВД СССР.
Бутырки, 2 августа 1938 г.
Главный корпус дома отдыха (современный вид).
Мемориальная доска (установлена в 1991 г.).
Лист эшелонного списка с именем О. Э. Мандельштама.
Бутырки, 7 сентября 1938 г.
Схема организации эшелона для перевозки заключенных по маршруту Москва — Владивосток.
План обеспечения перевозки заключенных.
Калуга, 6 сентября 1938 г.
Акт передачи партии заключенных.
Владивосток, 12 октября 1938 г.
Обложка.
Общий вид.
Посмертная дактограмма О. Э. Мандельштама.
27 декабря 1938 г.
Акт о смерти и справка о смерти О. Э. Мандельштама.
Владивостокский пересыльный лагерь, 27 декабря 1938 г.
Внутрилагерный карьер.
Схема Владивостокского пересыльного лагеря.
Составил П. Яхновецкий.
О. Э. Мандельштам. Последнее письмо.
Вторая речка, начало ноября 1938 г.
О. Э. Мандельштам. Последнее письмо.
Вторая речка, начало ноября 1938 г.
Начало бульвара-аллеи около ворот лагеря: место предполагаемого нахождения братской могилы заключенных.
Здание бывшей лагерной больницы.
Фото 1990 г.
К. Е. Хитров. Тюремное фото из следственного дела.
Лубянка, 27 апреля 1938 г.
К. Е. Хитров.
Верхние Лихоборы, 8 мая 1935 г.
К. Е. Хитров.
Ок. 1938 г.
Одно из писем с Колымы.
Нексикан, 17 сентября 1943 г.
К. Е. Хитров.
2-я пол. 1950-х гг.
К. Е. Хитров.
2-я пол. 1950-х гг.
К. Е. Хитров.
1960-е гг.
К. Е. Хитров.
1971 г.
М. П. Смородкин.
1948 г.
М. П. Смородкин.
Автопортрет. Ок. 1975 г.
Дом в д. Большая Мурта Красноярского края, в котором отбывал ссылку М. Рабинович.
М. Рабинович. Фото из следственного дела.
1949 г.
И. К. Милютин.