Страница 26 из 196
«И лица их, и крылья их сверху были разделены, но у каждого два крыла соприкасались одно к другому, а два покрывали тела их.
И шли они, каждое в ту сторону, которая перед лицом его; куда дух хотел идти, туда и шли; во время шествия своего не оборачивались».
Непреклонность, неуклонность — суть небес и сильного на земле!
«И вид этих животных был как вид горящих углей, как вид лампад»...
Поразительно: пылание и святость — суть небес! В самом деле, и лампада ведь что такое, как не сочетание огня и кроткой оливы!
...«Огонь ходил между животными, и сияние от огня и молнии исходило из огня. И животные быстро двигались туда и сюда, как сверкает молния».
Теперь будет наименее понятная и самая поразительная часть видения, по имени которой оно и названо «Меркаба», «Колесница»:
«И смотрел я на животных, и вот на земле подле этих животных по одному колесу перед четырьмя лицами их. Вид колес и устроение их, как вид топаза, и подобие у всех четырех одно; и по виду их, и по устроению их казалось, будто колесо находится в колесе.
Когда они (колеса? по-видимому — конечно!) шли, то шли на четыре свои стороны; во время шествия не оборачивались.
А ободья их — высоки и страшны были они; ободья их у всех четырех вокруг полны были глаз».
Вводится разум, смысл, видение в странное сочетание «лиц» и «колес».
«И когда шли животные, шли и колеса подле (них); а когда животные поднимались от земли, тогда поднимались и колеса.
Куда дух хотел идти, туда шли и они; куда бы ни пошел дух, и колеса поднимались наравне с ним: ибо дух животных — в колесах!
Когда шли те, шли и они; и когда те стояли, стояли и они; и когда те поднимались от земли, тогда наравне с ними поднимались и колеса: ибо дух животных был в колесах.
Над головами животных было подобие свода, как вид изумительного кристалла32 , простертого сверху над головами их.
А под сводом простирались крылья их прямо одно к другому, и у каждого были два крыла, которые покрывали их, у каждого два крыла покрывали тела их.
И когда они шли, я слышал шум крыльев их, как бы шум многих вод, как бы глас Всемогущего, сильный шум, как бы шум в воинском стане, (а) когда они останавливались, опускали крылья свои. И голос был со свода, который над головами их; когда они останавливались, тогда опускали крылья свои!
А над сводом, который над головами их, — подобие престола по виду как бы из камня сапфира; а над подобием престола было как бы подобие человека вверху на нем.
И видел я как бы пылающий металл, как бы вид огня внутри его вокруг; от вида чресл его и выше и от вида чресл его и ниже я видел как бы некий огонь, и сияние было вокруг его.
В каком виде бывает радуга на облаках во время дождя, такой вид имело это сияние кругом.
Таково было видение подобия Славы Господней33 . Увидев это, я пал налицо свое, и слышал глас Глаголющего, и Он сказал мне: сын человеческий! стань на ноги твои и Я буду говорить с тобою» (гл. I и из главы II, ст. 1).
Лица сидящего на престоле — не упомянуто; только — «вид огня — внутри Его; и от вида чресл его и выше и от вида чресл его и ниже я видел как бы огонь, и сияние вокруг его».
Видение повторяется с небольшим оттенком и добавлением в главе X (т.е. у Иезекииля же). Так как Апокалипсис и Иезекииль одни только говорят прямо о Боге, Недрах Небесных, т.е. это редчайший, исключительнейший глагол св. Писания, то мы приведем и второй краткий отрывок:
«И видел я, и вот на своде, который над главами херувимов, как бы камень сапфир, как бы нечто похожее на престол видимо было над ними.
И говорил Он человеку, одетому в льняную одежду, и сказал: войди между колесами под херувимов, и возьми полные пригоршни горящих угольев между херувимами, и брось на город; и он вошел, и я это видел.
Херувимы же стояли по правую сторону Дома (Господня), когда вошел тот человек, и облако наполнило внутренний двор (NB: храма Господня).
И поднялась Слава Господня с херувима к порогу Дома, и Дом наполнился облаком, — двор наполнился сиянием Славы Господа. И шум от крыльев херувимов слышен был даже на внешнем дворе, как бы глас Бога всемогущего, когда Он говорит.
И тогда Он дал повеление человеку, одетому в льняную одежду, сказав: возьми огня между колесами, между херувимами; и когда он вошел, и стал у колеса, тогда из среды херувимов один херувим простер руку свою к огню, который между херувимами, и взял, и дал в пригоршни одетому в льняную одежду. Он взял и вышел.
И видно было у херувимов подобие рук человеческих под крыльями их. И видел я, и вот четыре колеса подле херувимов, по одному колесу подле каждого херувима, и колеса по виду как бы из камня топаза. И по виду все четыре сходны, как будто бы колесо находилось в колесе.
Когда шли они, то шли на четыре свои стороны; во время шествия своего не оборачивались, но к тому месту, куда обращена была голова, и они туда шли: во время шествия своего не оборачивались. И все тело их, и спина их, и руки их, и крылья их, и колеса кругом были полны очей, все четыре колеса их.
К колесам сим, как я услышал, было сказано: галгал (NB: «вихрь»).
И у каждого из животных четыре лица: первое лицо — лицо херувимово34 , второе лицо — лицо человеческое, третье лицо — львиное и четвертое лицо — орлиное.
Херувимы поднялись. Это были те же животные, которые видел я при реке Ховаре.
И когда шли херувимы, тогда шли подле них и колеса; и когда херувимы поднимали крылья свои, чтобы подняться от земли, и колеса не отделялись, но были при них. Когда те стояли, стояли и они; когда те поднимались, поднимались и они; ибо в них — дух животных.
И отошла Слава Господня от порога Дома, и стала над херувимами. И подняли херувимы крылья свои, и поднялись, в глазах моих, от земли; когда они уходили, то и колеса подле них; и стали у входа в восточные врата Дома Господня, и Слава Бога Израилева вверху над ними. Это были те же животные, которые видел я в подножии Бога Израилева при реке Ховаре. И я узнал, что это херувимы».
Во всяком случае, это до такой степени не похоже на обычные у нас изображения «царства Небесного» (старец в облаках, или — старец на престоле среди сияния), что не может быть сомнения о том, что собственно мы, европейцы, всегда рисуем не как Израилю открылся Бог-Недро, но как приблизительно греки рисовали Бога-Внешность («помавающий бровями»). У нас — эллинские представления; перед семитическими же мы просто затрепетали бы! Между тем истина, конечно, у них, — истина, которая бросила бы нас в холод и жар. «Так мы представляем скорее — демонов, в огне, пылающими; а они находят там своего Бога». «Огонь и очи, и угли, и колеса, и звери, и лампады в молниеносном движении, в страшном разбегании, то поднятия, то опускания, и затеняемые крыла- ми — чудовищно! непредставимо! невозможно! реально! свято!»35
Вот невольные восклицания арийца, которые мы попытались выразить. Отсюда восклицания ученых: «Нет никакой логики в Меркаба («Колеснице») и всей вообще Кабале». Но что Кабала не есть инородная и внешняя для Библии книга, видно из того, что таинственнейший (и канонический) пророк Ветхого Завета прямо с нее, собственно, начинает свое пророчество, говорит, что он видел тему «Кабалы», нарекает эту тему Существом Божиим, откуда глас он услышал и повиновался этому гласу в пророчествах своих, которые обязательны и священны для нас, христиан. Но вот на что еще надо обратить внимание: в «Исходе», при описании синайского законодательства и первых, важнейших служений в Скинии, говорится о «славе Божией, поднявшейся над нею», об «облаке и огне», о «гласе Божием» оттуда, в таких терминах, что невозможно сомневаться, что и Моисей говорит в этом Пятикнижии, собственно, частями «Меркаба», «Колесницы», например:
«И так закончил Моисей дело (построения Скинии). И покрыло облако Скинию собрания, и Слава Господня наполнила Скинию. И не мог Моисей войти в Скинию собрания, потому что осенило ее облако и Слава Господня наполнила Скинию».