Порабощенные

Артем резко отпрянул от меня, переместившись вмиг на другой конец кровати. Он глубоко и тяжело дышал, пытаясь прийти в себя. На его лбу билась набухшая вена. Лицо траппера приняло вид мученический и нездоровый. Он покраснел, а скулы его выступили так сильно, что мне казалось, будто бы они сейчас порвут кожу парня. Я открыла медленно глаза и поняла, что плачу. Мое лицо было буквально насквозь мокрым от крупных слез. Я тут же начала рукавами вытирать лицо, да вот только соленые капли так и продолжали катиться из глаз, не спрашивая моего разрешения. Меня затрясло, так как я вновь за секунду прокрутила в голове все то, что увидела. Артем, немного успокоившись, подполз ко мне и обнял, притянув к себе, — я поддалась. Мне было необходимо это. Его объятия были такими тесными и откровенными, что я начала понемногу приходить в себя, отвлекаясь на совершенно иные чувства и мысли. Когда я осмелилась поднять глаза на траппера, он уже нежно смотрел на меня, как бы говоря, что рядом с ним мне нечего бояться. И тут внутри меня поднялась по спирали какая-то неведомая сила, которая до этого момента дремала, пробуждаясь изредка лишь тогда, когда на меня действовал животный магнетизм Вадима. Я как-то необычно взглянула на Артема, желая, чтобы он прикоснулся ко мне совершенно иначе. Он, кажется, уловив мои мысли, чуть потупил взгляд, словно решая что-то для себя. Он прекрасно знал, чего я хочу, а я догадывалась, чего хочет он.

Артем нерешительно потянулся ко мне и очень робко поцеловал в губы. Это был настолько непорочный, безгрешный и невинный поцелуй, что мне даже показалось на миг, что ко мне притронулся святой. Я стеснительно оглядела лицо милого, почувствовав легкое движение его рук по моей спине. Тут я зарделась, вспомнив про шрамы. Я грубо отпрянула от него, оттолкнув, и закрылась волосами, отвернувшись. Артем терпимо усмехнулся и положил ладонь на мою шею, пытаясь пластично повернуть мой корпус в свою сторону.

— Нет! Не смотри на меня! Я ужасна! — воспротивилась я, дернувшись. Траппер убрал руку, но глаз не отвел — я чувствовала его пронзительный и любвеобильный взгляд на своей спине.

— Соня, ты прекрасна, — сладко прошептал Артем, как показалось мне, искренне, хотя я совершенно в это не верила.

— Я уродка!

— Глупости.

— Правда. Не надо меня жалеть. Не делай этого, чтобы только утешить меня, Артем, — слезливо, но строго попросила я, еще больше закрываясь.

— Но я искренен с тобой, — очень печально произнес траппер, пытаясь вновь прикоснуться ко мне. Тогда я не выдержала и просто бросилась в его объятия. Артем целовал мое лицо, и даже эти уродливые шрамы — он поцеловал каждый из рубцов. Я плакала, и сама не понимала, отчего слезы так быстро и стремительно катятся по моим щекам, ведь я должна радоваться такому событию, я должна умирать от счастья.

— Не плачь, не плачь, прошу, — умолял, продолжая хаотично целовать меня, Артем. — Я не хочу видеть этого. Это невыносимо. Я клянусь тебе, что найду этого баггейна и принесу тебе его голову.

После этих слов мне почему-то стало жутко и неспокойно. Я бы ни за что не хотела видеть отрубленную голову Вадима в руках одного из трапперов, тем более Артема. Тогда, возможно, я возненавидела бы каждого. Я и не знаю почему. Это пока что не объяснить просто так. Слишком сложно даже для меня самой.

Я отпрянула от Артема и вытерла слезы, унимая бурю внутри себя, которую он же и создал. Траппер, кажется, все понял, и сделался более умиротворенным и флегматичным, как и всегда. В его глазах больше не было ничего, кроме легкости и простоты. В такие моменты он очень сильно напоминал мне тетушку Аниту с ее извечной невесомой и успокаивающей ненавязчивостью.

Интересно, она и бабушка Катарина, вообще, догадываются, что у нас с мамой происходит? Надеюсь, что нет, а иначе нам несдобровать. Все-таки не хотелось бы, чтобы они вмешивались во всю эту ситуации, которая и так слишком запутана.

Чтобы устранить неловкий момент, я вернулась к нашему общему делу.

— Так ты увидел что-нибудь?

— Кошмар, который ты пережила. Несколько мест под землей, но это еще страшнее. Больше ничего… мне было слишком тяжело, — проговорил медленно траппер.

— И ты пойдешь туда? Под землю? — неуверенно спросила я, робея.

— Да. Сегодня ночью, — вставая, уже решительно сказал Артем, не поворачивая на меня головы.

— Ты? Один?

Траппер молчал с долгую минуту, думая о чем-то, а затем, повернувшись ко мне вновь, улыбнулся беззаботной, но натянутой улыбкой:

— Вообще-то, я думал, что будет лучше, если со мной отправишься ты.

Этого я никак не могла ожидать. Трапперы всегда старались держать меня и маму подальше от их дел, тем более тех, которые связаны с баггейнами. Ведь это могло привести к непредсказуемым и роковым последствиям.

— Ты с ума сошел? — почти прошептала злостно я.

— Я серьезно, — совершенно невинно промурлыкал траппер, подходя ко мне ближе. — Я вижу, что ты не против, как бы ты ни старалась отпираться.

— Ну… — нехотя начала сознаваться я. — Как бы да, но мама… она…