Золотая сеть

— Что? — Он схватил девушку за плечи и остановил. — Одна? Разве ты не танцуешь, Сьюзен?

— Я пообещала Колину потанцевать с ним, — пустилась в объяснения Сьюзен, — но сказала, что мне надо выйти. Тут так душно. — Огромные карие глаза уставились на него.

Лорд Иден и думать забыл обо всех своих решениях. Он не может позволить ей выйти на улицу одной. Это, конечно, не город, а деревня, но ему ли не знать, что может статься с девушкой, которая решила в одиночку погулять за стенами бального зала. К тому же она такая хорошенькая.

— По странному совпадению у меня тоже нет компании. Может, спасешь меня, Сьюзен, и соблаговолишь прогуляться со мной? А то я без партнерши остался. Не слишком приятно стоять у стенки.

— О! — хихикнула Сьюзен. — Вам стоять у стенки, милорд? Вы такой смешной.

Лорд Иден вздохнул с облегчением, увидев на террасе других гостей. Однако ноги понесли их в дальний конец сада, куда практически не доходил свет канделябров. Молодые люди остановились, напряженно всматриваясь в темноту.

— Я, должно быть, обидела вас, — прошептала Сьюзен еле слышно, и ему даже пришлось наклонить голову, чтобы разобрать ее слова.

— Обидела меня? Ты, Сьюзен? Это просто невозможно.

— Вы ни разу не пригласили меня на танец, — сказала она. — А чего я, впрочем, хотела? Ведь я никто, а вы — лорд Иден. Но я думала, вдруг вы пригласите меня хоть разок.

— Это не потому, что мне не хотелось приглашать тебя, Сьюзен, — проговорил Доминик. — Поверь мне, моя дорогая. Я с тебя весь вечер глаз не сводил. Просто боялся подойти к тебе, вот и все.

— Значит, я все-таки обидела вас.

—  — Нет. — Он улыбнулся, стараясь подавить в себе желание обнять ее. — Если ты и обидела меня, то лишь тем, что так мила и красива, Сьюзен. Но я слишком сильно уважаю тебя и слишком сильно люблю, чтобы воспользоваться своим преимуществом. Ничего, кроме флирта, я тебе предложить не могу. По крайней мере сейчас.

Даже в полумраке ночи он увидел, как в ее глазах сверкнули слезы.

— Я никогда ничего не ждала от вас. Я знаю, что недостойна этого.

— Не смей говорить подобные вещи, Сьюзен! — вспыхнул Доминик. — Ты очень дорога мне. Нам надо вернуться обратно. Я не могу больше стоять тут рядом с тобой, я сам себе не доверяю.

— Я люблю вас. — Девушка сжала руки у груди. — Неужели это так плохо? Я не стану просить у вас ничего.

Просто позвольте мне любить вас. Нет, я не должна больше ничего говорить.

— Я не могу предложить тебе свою жизнь, как бы мне этого ни хотелось, — сказал Доминик. — Было бы слишком жестоко втягивать тебя в ту жизнь, которую я собираюсь вести, Сьюзен. Я не имею никакого права, дорогая моя. Давай вернемся обратно, не то я окончательно потеряю голову и возненавижу себя за это.

Сьюзен прижала ладонь к губам. В ее глазах сверкали слезы.

Лорд Иден провел рукой по волосам.

— Я чудовище, — сказал он. — Настоящее чудовище. Я не хотел сделать тебе больно, Сьюзен. Твои глазки созданы не для слез. Я не могу жениться на тебе, дорогая, а ничего другого я предлагать не стану.

Одна слезинка крупной горошинкой скатилась по щеке. Неожиданно Сьюзен сорвалась с места и бросилась в сторону зала.

Лорд Иден даже не повернулся, чтобы посмотреть ей вслед. Он стоял, сжав зубы и кулаки и уставившись в темное небо. Искушение было слишком велико, и чувства чуть не одержали над ним верх. Еще секунда, и он обнял бы ее, прижал бы к себе и не отпустил, пока она не согласилась бы стать его женой.

Именно это первым делом пришло лорду Идену в голову, когда мисс Парнелл отказала ему. Он свободен и может жениться на Сьюзен. Но ни о какой свободе и речи идти не может. Он не имеет права предлагать Сьюзен стать женой офицера, по крайней мере не во время войны. Она такая милая, такая хрупкая, такая робкая. Слишком жестоко было бы обрекать ее на полную тревог жизнь — участь всех солдатских жен. А просить ее подождать окончания войны — тоже не выход. Просить подождать, вдруг он вернется с войны целым и невредимым — так, что ли? Это ли не жестокость?

Нет, решил он, пусть она будет свободна, выйдет замуж за человека, который позаботится о ней, предоставит ей жизнь спокойную и защищенную. Она этого заслуживает. Да и ей самой есть что предложить взамен. Сьюзен, конечно, не благородная дама, но у нее манеры настоящей леди, а по внешности и характеру она просто ангел.

И все же сердце его сжималось от непереносимой боли. Ему пришлось выбирать между Сьюзен и армией. И он выбрал армию. И теперь ему придется жить с этим выбором. Ему придется жить со своим горем и надеяться на то, что оно вскоре потонет в лихорадке военных действий.

Если бы только ему удалось уберечь Сьюзен от страданий! Если бы только он смог убедить себя, что не подавал ей надежд! Но Доминик с самого начала флиртовал с ней и, сам того не подозревая, сделал именно то, чего не собирался делать ни в коем случае. Он заронил в ее душу зерно надежды, но не в силах был взрастить его.

Лорд Иден оперся о каменную балюстраду, окружавшую террасу, и уставился в ночь.

Александра провела в часовне полчаса. Она прихватила с собой одну-единственную свечу и поставила ее на алтарь. А сама опустилась на колени, вглядываясь в темные окна, за которыми, как она знала по двум предыдущим визитам, простирались холмы.

Бог — это любовь, сказал он ей. Бог — это не наказание и месть, Бог — это любовь. Как прекрасно это звучит! Как сладко думать о том, что Бог — всего лишь любовь, особенно когда всю жизнь тебе внушают, что ты должна оправдать ожидания мстительного Всевышнего.

Но теперь она поняла, что любовь недостаточно сильна, чтобы олицетворять собой Бога. Одной любви не хватит. Она любит лорда Эмберли. Да, действительно любит, по-настоящему. И у нее есть причины думать, что он отвечает ей взаимностью. И все же они только что официально разорвали свою помолвку. Завтра, в крайнем случае послезавтра, она навсегда уедет отсюда и, быть может, никогда не увидит его снова.

Одной любви недостаточно. Но почему? Если Бог — это любовь и Бог — это все, тогда почему недостаточно любви?

Александра обнаружила, что для нее гораздо важнее самоуважение — самоуважение и стремление отстоять себя как личность. Лорд Эмберли очень добрый и внимательный человек, другого такого ей никогда не найти. Именно о таком муже мечтают все женщины на свете, он станет заботиться о своей жене и защищать ее до последнего вздоха.

Но стремление лорда Эмберли оградить ее от всего на свете не давало вздохнуть свободно. Согласись она на этот брак, и у нее никогда не было бы ни собственного мнения, ни собственного «я». Ей нужно отстоять себя. Она должна доказать себе, что в случае необходимости вполне способна прожить без мужской опеки.

А потому ей приходится отказаться от единственного человека, который мог бы стать ей другом и наполнить ее жизнь радостью. Она вынуждена отказаться от любви, лишь бы обрести себя как личность.

И вот этот день настал. Чувствует ли она себя личностью? Двадцать один год она была послушной дочерью, марионеткой в руках человека, не предоставившего ей ни грамма свободы. Отец даже не давал ей думать самостоятельно и поступать, как она считает нужным. И ее должны были передать мужчине, который будет защищать ее ценой собственной жизни до конца ее дней. Какими бы разными ни казались папа и лорд Эмберли, они, как ни странно, представляли собой две стороны одной медали.

Да, теперь она чувствует себя личностью. Жизнь ее в ее руках. Но счастливее она от этого не стала. Честно говоря, она вообще не испытывает никакого счастья. Хотя с другой стороны, она и не ждала, что оно вдруг свалится ей на голову. Не к счастью она стремилась. Она хотела стать личностью. Победа эта не слишком впечатляет. Она не может взять и отправиться покорять мир. Даже теперь, когда все было сделано и сказано, она по-прежнему оставалась всего лишь женщиной в мире мужчин. Но зато не бессловесной куклой и не чьей-то собственностью.