Страница 67 из 89
Шторм остановилась перед экипажем и стала ждать. После долгого промедления один из наружных стражников шагнул вперёд, открыл дверь повозки и спустил вниз пару ступенек. Она забралась внутрь, и за ней последовали два других пленника под хмурыми и подозрительными взглядами часовых.
Когда Трейсгар оказался в повозке вместе с ними, один из стражников присмотрелся к Мирту, затем рявкнул:
— Я тебя раньше не видел, и на тебе нет униформы! Кто ты такой?
Мирт бросил на него суровый взгляд.
— Спроси короля. Не забывай, что твоё низкое звание ограничит полученные ответы. И может оказаться ещё ниже после того, как ты закончишь с расспросами.
Трейсгар постучал изнутри по крыше экипажа, так что Мирт щёлкнул кнутом, прицокнул на лошадей и повозка тронулась. Его взгляд не отрывался от глаз стражника.
Пленники Глатры без всяких препятствий с роскошью отправились по Променаду — оказавшись за пределами её хватки.
На какое–то время.
Госпожа Делейра Трусильвер пребывала в скверном расположении духа. В таких случаях дуракам и тем, кто просто случайно мог стать причиной неудовольствия госпожи, лучше было убраться с глаз её долой и оставаться там. Хотя леди действительно была потрясающе красивой, стройной и элегантной, роскошные белые волосы контрастировали со сверкающими жёлтыми глазами, в ночи, подобные сегодняшней, в первую очередь запоминалась острота её языка и тяжесть выдающегося ума и характера.
Проще говоря, она правила особняком Трусильверов как тиран, и в столь–поздние–что–были–уже–ранними часы после её возвращения в свои покои госпожа Трусильвер словесно уничтожила двух родичей и нескольких слуг за различные глупости. Устав от необходимости отыскивать новые слова для упрёков, поводы для которых, казалось, окружали её со всех сторон, она снова вернулась в свои комнаты, распустив горничных и заперевшись внутри.
Убедившись, что на дверях есть не только замки, но и засовы, она задвинула их с прытью женщины вполовину моложе своего настоящего возраста. Движения Делейры были одновременно грациозными и величественными.
Когда последняя дверь была плотно заперта, оставляя ей в качестве путей добровольного отступления лишь окна, балконы и некоторые тайные проходы, леди Трусильвер повернулась и начала раздеваться, пересекая свою любимую спальню, сбросив свои изящные сапожки и затем расстегнув платье и нижние юбки и швырнув их в сторону, как будто она была танцовщицей из приватного клуба.
Когда на ней остались самые скудные клочки ткани — определённо подходившие танцовщицам из приватных клубов, а не стареющим благородным матронам — она голой ногой надавила на стенную панель с барельефом, сделала что–то с глазом вырезанного на ней оленя, затем ещё что–то с луной, изображённой на барельефе в противоположном конце комнаты — и тогда вернулась к первой панели, прижала два пальца к корявым древесным корням на изображении и осторожно отворила панель.
Открывшаяся ниша была достаточно большой, чтобы женщина могла спрятаться там целиком — Делейра поступала так уже дважды — но на вбитых крюках хранила отнюдь не женские предметы. Делейра достала их, один за другим, раскладывая на столике перед собой: сапоги, несколько поясов для оружия, затем одежда.
Тугое кожаное облачение вора.
В нише остались лишь парики — длинные тёмные волосы, что висели на крюках подобно плащам — и моток тёмной, тонкой бечёвки.
Она разворошила кожаные доспехи, потянулась к намасленным, удобным штанам — и замерла.
Занавески, обрамлявшие дверь на балкон, шевельнулись, но там никого не могло быть.
Кто–то был. Не из дома Трусильверов, но абсолютно незнакомый ей человек. Нарушитель. Смуглый, ловкий, женственный… и в одной руке сжимавший обнажённый меч, а в другой — кинжал.
Леди Трусильвер бросила взгляд на свой пояс с мечом — сразу за пределами досягаемости, на спинке кресла. Её ножи находились невозможно далеко, на диване. Она спокойно спросила:
— Кто ты и чего тебе надо?
— Я та, кто служит Кормиру с тех пор, когда твоя бабка ещё была молодой, — ответила нарушительница почти насмешливо, голос был женским, нежным и в то же время более холодным, чем самый ледяной тон Делейры Трусильвер, — и я хочу узнать твои секреты, Талан.
Леди Трусильвер застыла на месте. Никто не знал, что на самом деле она…
Она резко развернулась и побежала, устремившись в крайнюю спальню, дверь которой она могла захлопнуть за собой.
Ночная гостья сбросила тёмный шлем, бросившись через комнату, как пантера, и прыгнула, с силой сбивая Делейру Трусильвер на пол и легко взяв её в ледяную, крепкую как сталь хватку.
— Не так быстро, — прошипела незваная гостья. Их лица почти соприкасались. Зловещее мерцание виднелось из–под зубов незнакомой женщины. — Твою смерть можно легко устроить, но сначала я хочу знать то, что знаешь ты.
— И как ты собираешься этого добиться? — вызывающе фыркнула леди Трусильвер, борясь и выгибаясь, пытаясь отбросить противницу.
— Вот так, — ответила Тарграэль, открывая рот и демонстрируя сияющий белый камень на языке — прежде чем силой разжать челюсти Делейры Трусильвер своими железными пальцами и поцеловать её.
Когда их языки встретились, вспыхнул свет, и Делейра Трусильвер почувствовала его, как тихий рёв прибоя, разбивающегося о её кости, и испытала холодное, мятное чувство пробуждающейся внутри магии.
Её соперница была теперь не просто сильным, холодным телом, прижимающим её к полу. Внутри неё был чужой разум, тёмное и подавляющее присутствие, которое увеличивалось и приближалось.
Леди Трусильвер не столько услышала, сколько почувствовала произнесённые Тарграэль слова.
— Королевские маги Кормира прячут во дворце очень интересную магию. Эта показалась мне самой любопытной.
Порабощённая и беспомощная, Делейра Трусильвер не могла шевельнуться или заговорить, когда тёмная злоба жестокого, враждебного разума её противницы потекла в её сознание, погружая разум Делейры в содрогающуюся тьму…
Врата Рога, разумеется, были закрыты на ночь. Каменнолицие стражи сухо проинформировали Мирта, что у них нет ни малейшего намерения — если из дворца не раздастся соответствующий сигнал рога или не появится сам король, который сунет им под нос «корону и скипетр» — открывать их до утра.
— Всем кормирцам известны эти правила, — резко добавил один из них. — Слезай–ка оттуда и расскажи нам, как тебя зовут, что ты здесь делаешь, откуда ты родом, кто твои пассажиры — и какое у них место назначения. Сейчас же.
Мирт вздохнул.
— У меня уже есть приказ, который не очень–то хорошо сочетается с тем, что приказываешь ты. Так что никакого «сейчас же», если ты не возражаешь.
— Но я возражаю, сэр! В этот самый миг на вас нацелены десять арбалетов, так что повто…
— Если вы воткнёте стрелу в любого из моих пассажиров, — взревел Мирт, — то заплатите своими жизнями, идиоты! А теперь опустите луки и смотрите, кто выйдет из моей кареты!
Его крик эхом отразился обратно от запертых врат, и Мирт снова уселся на место кучера, истекая потом и надеясь, что он дал Эльминстеру достаточно времени, чтобы что–нибудь придумать.
Повозка под ним негромко заскрипела, что означало, что дверца отворилась и кто–то вышел наружу.
Среди стражников случилась небольшая суматоха, и он увидел, как опускаются арбалеты. Они явно узнали показавшегося пассажира.
— Откройте ворота, — раздался резкий, простой приказ.
Мирт ухмыльнулся. Голос был отличной имитацией воплей госпожи Глатры Баркантл, но это была эльминстерская отличная имитация.
И теперь стражники открывали ворота, а «Глатра» забиралась обратно в карету.
Мирт дождался стука по крыше, прежде чем снова хлестнуть лошадей, и они выехали из Сюзейла в последние тёмные часы ночи.
Или это были темнейшие часы утра?
Даже после двадцати лет, на протяжении которых он возглавлял вылазки в это тёмное время, Мирт так и не смог определиться.