Страница 5 из 8
1. Титулярный советник имел право только на личное дворянство.
2. Титулярный советник должен был обязательно служить в провинции не менее 20 лет.
3. Титулярный советник и члены его семьи могли подвергаться физическим наказаниям.
Правильный ответ смотрите на с. 177.
– Как сложно все было устроено, – вздохнул Петя.
– Да, это была целая наука, – подтвердил барон. – Наука подлости и лицемерия. Не случайно Чацкий на предложение Фамусова «Пойди-ка послужи!» ответил: «Служить бы рад, прислуживаться тошно». Для положения человека важен был не только его чин и его происхождение, но даже ордена, которые он носил. Хотя все знали, что ордена даются чаще всего не за подвиги, а, как говорят сейчас, «за выслугу лет», тем не менее люди были весьма внимательны к тому, какие на ком надеты награды.
Иногда из-за этого случались настоящие конфузии… Например, мой приятель, Михаил Евграфович Салтыков-Щедрин, рассказывал мне, что в свое время в Москве для штатских генералов было престижно иметь орден Станислава 2-й степени со звездой и один из штатских генералов, у которого был орден Анны 2-й степени, обижался, когда на званых обедах лакеи обносили его кушаньями. Бедняга кипятился и доказывал, что Анна 2-я выше, нежели Станислав 2-й. Однако, хотя он был прав, его никто не слушал. Орден Анны, имевший форму креста, котировался ниже, чем Станислав, выполненный в форме звезды.
– Глупость какая! – фыркнул Петя. – А кто они – эти штатские генералы? Участники Гражданской войны в Америке?
Кого в XIX веке могли называть штатским генералом?
Варианты ответа:
1. Генерала, служившего при штабе.
2. Генерала в отставке.
3. Действительного статского советника.
4. Американского генерала времен Гражданской войны.
Правильный ответ смотрите на с. 178.
– Да, с орденами было связано много историй! – продолжал барон. – Однажды я присутствовал на званом обеде, где у гостей – мелких провинциальных чиновников – были ордена высоких степеней. Оказалось, они одалживали эти награды у своих приятелей-военных, чтобы щеголять ими перед хозяином дома, местным купцом, и другими чиновниками.
Один из таких самозванцев даже возмущался, что его приятель надел Анну 2-й степени, тогда как он сам был скромнее и надел только Станислава 3-й степени. «Знай я такую штуку, – негодовал он, – Владимира бы нацепил!»
Я рассказал об этом моему другу, Антону Павловичу Чехову, и он долго смеялся, а потом написал рассказ «Ордена». Чудесная история вышла!
В другом, очень грустном рассказе Чехова «Анна на шее» мы читаем:
«На Пасху Модест Алексеевич получил Анну 2-й степени. Когда он пришел благодарить, его сиятельство отложил в сторону газету и сел поглубже в кресло.
– Значит, у вас теперь три Анны, – произнес он, осматривая свои белые руки с розовыми ногтями. – Одна – в петлице, две – на шее.
Модест Алексеевич приложил два пальца к губам из осторожности, чтобы не рассмеяться громко, и сказал:
– Теперь остается ожидать появления на свет маленького Владимира. Осмелюсь просить ваше сиятельство в восприемники».
Вопрос:
В чем соль шуток, которыми обменялись чиновники?
Ответ смотрите на с. 179.
– Главное, не получить ненароком тот орден, которым Петр I собирался наградить гетмана Мазепу, – усмехнулся барон.
– А что это за орден? – заинтересовался Петя…
Петр I велел изготовить для гетмана Мазепы орден, представляющий собой серебряный диск весом 5 кг.
Вопрос:
Как Петр назвал эту награду?
Варианты ответа:
1. Орден Петра.
2. Орден Павла.
3. Орден Екатерины.
4. Орден Фомы.
5. Орден Иуды.
6. Орден Иосифа.
Правильный ответ смотрите на с. 180.
…– Да, бедному титулярному советнику ничего не светило, – подвел итог Петя. – Так и остался с разбитым сердцем у разбитого корыта!
– Думаю, рано или поздно он утешился и женился на какой-нибудь милой мещаночке, которая очень его любила, родила ему кучу детей, пекла по праздникам пироги и варила варенье на меду.
– Варенье на меду? – удивился Петя. – Не слишком ли дорогой деликатес для бедной семьи?
Александра Осиповна Смирнова-Россет – бывшая фрейлина, светская дама, одна из приятельниц Пушкина – вспоминала, что ее бабушка, малороссийская помещица, была очень недовольна своей соседкой и говорила о ней так: «Варенье у нее на меду, и она без стыда им потчует. Яйца на Пасху у нее крашеные, а у нас писаные». (Видимо, соседка просто окрашивала яйца луковой шелухой, а бабушка либо расписывала их сама, либо, что вероятнее, поручала кому-то из крепостных. – Е. П.)
Вопрос:
Что было не так с вареньем на меду? Почему потчевать им гостей считалось позором?
Ответ смотрите на с. 180.
– А по вечерам, наверное, помещики играли в карты, – подхватил историю барона Петя.
– Кстати, о картах, – вспомнил Мюнхгаузен. – У меня есть задача для тебя…
Возьми по четыре старших карты (туз, король, дама, валет) каждой масти и разложи их квадратом 4 × 4 так, чтобы в каждом горизонтальном, вертикальном и диагональном ряду находилось по одному тузу, одному королю, одной даме и одному валету, и причем чтобы все они были разных мастей.
Ответ смотрите на с. 181.
– Да, переложить карту с места на место – это несравнимо легче, чем человеку подняться по карьерной лестнице, если, конечно, он не рождался с серебряной ложкой во рту, – задумчиво проговорил барон.
– Это и сейчас непросто, – изрек Петя.
Аты-баты – шли солдаты!
Мюнхгаузен исполнял на пианино военный марш. Петя, сидевший на диване, весело подпевал, отбивая ритм рукой. Жозефина забралась на шкаф и с неодобрением смотрела на двух друзей: шумят, спать мешают.
Барон закончил песню бравурным аккордом. Петя с криком «Ура!» вскинул вверх руки, а затем повалился на подушки.
– Да, веселое было время! – вздохнул он.
– Вообще-то на войне мало веселого, – неожиданно посерьезнел Мюнхгаузен. – По большей части было холодно, голодно и страшно. И именно поэтому мы старались придумывать всякие истории, в которых война была лихой забавой, а мы – молодцами. Я рассказывал тебе, как летал на ядре над турецкими позициями?
– Честно говоря, – да, – признался Петя.
– А как мы захватили турецкую крепость с помощью крота?
– Вот этого я не слышал!
– Ну так вот. Мы долго осаждали одну турецкую крепость и никак не могли взять ее штурмом: гарнизон был слишком велик. Командование уже хотело снять осаду, но тут в моей голове созрел хитрый план.
Дело в том, что в этой местности водились необыкновенно крупные кроты. Я заметил, что на склоне одного оврага, по дну которого бежал ручей, имеется множество кротовых нор. Видимо, зверьки вырыли их, чтобы вылезать на водопой. Я велел испечь свежий хлеб и, взяв лошадиную сбрую, направился к оврагу. Вскоре на запах хлеба из земли вылез огромный крот. Я быстро накинул на него сбрую и вскочил верхом, как на лошадь. Испуганный крот начал немедленно зарываться в землю. Управляя им с помощью узды и пришпоривая, я заставил зверя копать тоннель в сторону вражеской крепости. Испуганный, ничего не понимающий крот рыл землю как сумасшедший. К вечеру, когда подземный ход был готов, мы прошли по нему, ворвались в крепость, и ошеломленные турки сдались нам почти без сопротивления.