Страница 30 из 52
— То же самое. Каждый день.
— А праздники? — спрашиваю я, в то время как прохожусь ножом по доске, сбрасывая первый помидор, нарезанный кубиками в сторону.
— Ничего. Только работа.
Нож легко рассекает овощ и опускается на разделочную доску. Я жду еще мгновение, зная о том, что мать отправила ей сообщение.
— Ты никуда не приглашена семьей? — спрашиваю я, когда беру полотенце с рабочего стола и вытираю пальцы.
— Приглашена.
— И? — спрашиваю я, поднимая брови.
Ей повезло, что она не солгала мне.
— И я сказала, что не могу приехать.
— Понятно, а куда ты была приглашена? — уточняю я.
— К родителям, живущим в нескольких часах езды отсюда, — она слегка качает головой, отклоняя приглашение. — Они не ожидают —
— Мы оба будем присутствовать, — говорю я, перебивая ее.
Не знаю, почему я принял решение так быстро. Я пока не решил, стоит ли мне ехать. Но она-то точно поедет, как пить дать. Катя отчаянно нуждается в контакте и личном общении. Из того, что мне известно, все ее друзья — только в онлайн. Я хочу большего для нее.
И это должно начаться с родителей.
Она застывает на стуле, но кивает головой и говорит:
— Да, Хозяин.
— А на Новый год? — спрашиваю я.
— У меня нет планов, и я не была никуда приглашена, — голос ее тих, но четок.
— Тогда мы проведем его вместе, — объявляю я и снова поворачиваюсь к ней спиной, чтобы продолжать нарезать помидоры.
Мгновение спустя я выдыхаю и говорю:
— Ладно, это достаточно просто. Ты найдешь кого-то на те дни, когда у меня выходные.
Она молчит, пока я не оборачиваюсь, чтобы взглянуть через плечо.
— Да, Хозяин.
Я не могу больше выдержать это напряжение. Ей необходимо выпустить пар. Это успокоит ее задницу.
— Котенок, — говорю я, вытирая лезвие ножа и осторожно кладу его, прекращая приготовление ужина. — Иди сюда.
Я смотрю на посуду и кухонный инвентарь, сканируя их глазами, чтобы найти что-то полезное. И, наконец, я останавливаюсь на французской скалке. Она из бледного мрамора и холодная на ощупь, но вполне подойдет.
— Раздевайся, — говорю я ей, пока она стоит слева от меня.
На ней почти нет одежды. В отсутствие пальто, на ней надето прозрачное черное платье с тонкими лямками, заканчивающееся на середине бедра, и кружевные трусики. Она спускает лямки вниз, и тонкий кусок ткани образует блестящую черную лужицу у ее ног. Ее соски мгновенно твердеют. То же происходит и с моим членом.
Я наклоняюсь вперед, беря один из ее бледно-розовых сосков в рот, и сжимаю оба ее запястья в своих руках, когда она пытается стянуть трусики вниз по бедрам.
Она задыхается от моих быстрых движений и подталкивает грудь к моему лицу. Какая хорошая девочка. Я отстраняюсь, позволяя соску выскользнуть изо рта, а затем обвожу языком вокруг другого.
— Отпусти, — приказываю я ей, и в тот же миг она немедленно ослабляет хватку на своем нижнем белье.
Я делаю шаг назад и смотрю на нее.
— Ты прекрасна, Катя.
Она втягивает воздух и ее щеки покрываются легким румянцем, что согревает меня. Это затрагивает холодную часть моей души, которой я не привык чувствовать. Я избавляюсь от этого ощущения и сосредотачиваясь на деле.
— Ты никогда не будешь носить его снова. Как и любое нижнее белье.
Я зацепляю лямки большим пальцем и легко распускаю ленточки, расположенные по бокам ее стрингов, позволяя им упасть на пол.
Мой член сгорает от желания, когда ее губы раскрываются от шока.
— Твое влагалище и задница всегда должны быть доступны для меня. Легко.
Я провожу средним пальцем вдоль ее нижней губы, и она послушно приоткрывает рот.
— И рот.
Я проскальзываю пальцем в ее горячий рот. Мне не приходится говорить ей о том, чтобы она сосала, она сама жадно охватывает губами мой палец, держа руки по бокам и втягивая щеки. Ее язык поглаживает подушечку моего пальца, в то время как она закрывает глаза и стонет.
Твою мать. Катя так чертовски сексуальна. Она понятия не имеет, что делает со мной.
— Ах, ах, котенок, — предостерегаю я ее, вытаскивая свой палец, и возвращаюсь к рабочему столу.
— У меня есть кое-что, что ты можешь пососать.
Я хватаю скалку, она холодная и гладкая. Ей действительно захочется согреть ее.
На мгновенье страх вспыхивает в ее глазах, но я игнорирую его. Я никогда не обижу ее. Не так, как она думает.
— Соси это, — говорю я ей, поднося скалку к губам.
На ней нет никаких ручек, только один гладкий стержень. Она открывает рот немного пошире, сама же скалка не очень широкая.
Я толкаю скалку немного дальше, позволяя взять ей несколько сантиметров, раскачиваю и вынимаю из ее рта.
— Сделай ее горячей, котенок. Соси ее, как будто это мой член.
Левой рукой я кружу по ее киске и награждаю Катю, зажимая клитор и катая его между пальцами.
Она хмурит брови и издает мягкий стон, который я когда-либо слышал, принимая немного больше скалки в рот.
— Ты помнишь, как ты брала меня? — спрашиваю я ее.
Она пытается охватить больше стержня, но я ее останавливаю. Головка скалки тупая и это может причинить боль ее горлу. Я не хочу этого.
— Не надо больше, — останавливаю я ее, тяну назад и отпускаю клитор, чтобы схватить за горло.
Похоть исчезает из ее глаз, когда она понимает, что сделала что-то неправильно.
— Ты берешь только несколько сантиметров. Не жадничай, — говорю я игриво, чтобы уменьшить ее беспокойство.
Она снова закрывает глаза, но я уже подготовил ее.
— Ложись на пол.
Я отшвыриваю ее одежду в сторону, когда она наклоняется и быстро ложится на кафельный пол. Мурашки бегут по ее коже. Думаю, что ей холодно, но я ее разогрею и заведу в кратчайшие сроки.
— Намокни для меня, — говорю я ей, когда приседаю и начинаю тереть ее клитор, а затем следую пальцами вдоль ее киски.
Я чувствую ее губы и горячий вход ее влагалища. Глажу его нежно, в то время как мой член начинает выделять преякулят. Мои пальцы двигаются медленно, и я наблюдаю, как она пытается оставаться на полу, сопротивляясь естественному желанию двигаться.
— Я не хочу, чтобы ты застыла или молчала, — мой голос выходит резким, но я стараюсь смягчить его. — Никогда не прячься от меня.
Когда ее глаза встречаются с моими, ее губы распахиваются, и она облизывает язычком нижнюю губу, произнося в итоге:
— Да, Хозяин.
Я всовываю в нее два пальца и сгибаю их, поглаживая по шершавой стенке точку G. Она выгибает спину, ее рот открывается с придыханием. Ее пальцы царапают гладкий кафельный пол, как будто она может удержаться за него.
— Я хочу посмотреть, как ты извиваешься от моих прикосновений.
Не занимает много времени, чтобы она стала мокрой. Губки ее киски блестящие и мягкие стоны срываются с ее уст без усилий.
Я встаю, тяжело дыша, и спускаю свои штаны вниз, чтобы достать свой член. Гребаная молния прижала его. Я пару раз глажу его рукой, покрывая его ее возбуждением. Но мне нужно подождать. Пока стою, я хватаю скалку. Она гладкая и узкая. У меня нет никакого намерения использовать ее больше, чем, введя в Катю лишь несколько сантиметров, но этого будет достаточно, чтобы сокрушить ее. И надеюсь, свести с ума.
Я хочу, чтобы она поняла, что ее ожидания ошибочны.
— Притяни колени и подними их вверх так высоко, как сможешь.
Она мгновенно подчиняется, показывая мне всю себя.
Я ввожу стержень в ее влагалище, размазывая ее возбуждение вокруг ануса. Она открывает рот, резко всасывая воздух. Ее сморщенное отверстие сжимается вокруг кончика моего пальца.
Я вытаскиваю скалку и смотрю, как ее тугая киска сжимается. Я дразню ее вход, слегка проталкивая скалку, и затем вытаскивая ее.
Она хнычет, мягко, сладко и еще более жаждуще.
Я беру еще больше ее соков и втираю их в ее анус, а затем отвожу руку назад и быстро шлепаю ее. Она подпрыгивает, когда моя ладонь жалит ее пышную плоть.
Я не жду, когда она отойдет от шлепка, а проталкиваю скалку, и двигаю ей туда и обратно внутри нее, немного изменив угол, чтобы та терлась о ее переднюю стенку.