Страница 12 из 22
Но Дания уже давно не является тем бесклассовым обществом, о котором говорят Педерсен и другие левые. За последнее десятилетие население страны, живущее за чертой бедности, почти удвоилось – сейчас это не 4 процента, а 7,5 процента. Элита концентрируется в определенных районах, большинство которых расположено в Копенгагене и его окрестностях. (Верный признак того, что вы оказались в таком районе, – наличие ресторана сети Sick'n Sushi и скопища автомобилей «Fiat 500».) Представители высших и средних слоев отправляют своих детей учиться в одни и те же школы. По свидетельству общенациональной датской газеты Politiken, эта тенденция усиливается с 1985 года.
С середины 1990-х годов растет экономическое неравенство. Доходы 20 процентов наиболее высокооплачиваемых датчан в три раза превышают доходы 20 процентов самых низкооплачиваемых. Это данные ОЭСР, которые не совпадают с тем, что говорил Педерсен. Да, это лучше, чем в Великобритании с ее шестикратным разрывом, но тем не менее до всеобщего равенства тут далеко.
Я понимаю, почему Дания выглядит бесклассовым обществом в глазах иностранца, особенно туриста, посетившего Копенгаген на выходных, или зрителя телесериала Borgen. Но стоит поездить по стране или исследовать различные классы датского общества, как его расслоение станет более чем очевидным.
Я не раз испытывал смешанные чувства от встреч с представителями датского поместного дворянства. Могу подтвердить, что это такие же высокомерные люди, как и их британские аналоги. Подозреваю, что в пересчете на душу населения их так же много – в сельской местности полно маленьких замков и особняков.
А как отличаются датчане из «Пояса Виски» от своих соотечественников из «Гнилого Банана»! Первые живут на датском «Золотом берегу» – Страндвегене (Береговом шоссе). Эта прибрежная полоса застроена роскошными виллами, бунгало в стиле модерн и многоквартирными домами с окнами на море. Многие здания построены по проектам знаменитых датских архитекторов послевоенного периода (именно здесь находится вышеупомянутая «самая красивая бензозаправка в мире» дизайнера Арне Якобсена). Страндвеген может похвастаться отличными пляжами, мишленовскими ресторанами, знаменитым жилым комплексом Bellavista, спроектированным тем же Якобсеном, историческим лесопарком Дирехавен, где живут олени, и самым очаровательным художественным музеем Скандинавии – Музеем современного искусства «Луизиана».
Рыбацкие деревушки Страндвегена и его прибрежные особняки в стиле «Хэмптон» стали домом датской элиты. Здесь живут кинозвезды и кинорежиссеры, успешные адвокаты, банкиры, финансисты, спортсмены, руководители корпораций и ИТ-предприниматели. По британским или американским меркам местная недвижимость стоит сущие копейки – в среднем около миллиона, максимум трех миллионов фунтов стерлингов. Но для датчан Страндвеген – это символ. Символ всего, к чему одни втайне стремятся, а другие считают вульгарной и предосудительной аномалией на фоне общепринятой умеренности.
А что такое «Гнилой Банан»? Это современное название огромного района на побережье страны. Там высокая безработица, низкие зарплаты, разваливающаяся инфраструктура, плохое здравоохранение и слабое образование. Он простирается от северной Ютландии на юг вдоль западного побережья и заканчивается южными островами Лолланд и Фальстер. «Банан», он же udkantsdanmark («внешняя» или периферийная Дания, захолустье), – сельская местность, большая часть земельного массива страны, без учета двух главных городов (Копенгагена и Орхуса) и Северной Зеландии.
Эти регионы Дании медленно умирают из-за постоянного оттока молодых и образованных, уезжающих в большие города, и встречного притока безработных и пожилых. Их упадок не смогло остановить ни одно правительство, хотя на ликвидацию проблемы направлялись несуразно большие бюджетные средства.
«Конечно, различия есть, – согласился Педерсен, когда я затронул эту тему. – Но они не столь драматичны. Я жил на Манхэттене, бываю в Пекине и много где еще. У нас нет подобной нищеты. Эти люди никогда не будут голодать. Бедностью в Дании считается отсутствие второго телевизора!»
Но я усомнился в этом. Слишком уж очевидна разница между Копенгагеном и остальной страной в том, что касается рабочих мест, общественного транспорта, государственных услуг, культурных мероприятий да и просто возможности увидеть или сделать нечто приятное.
Есть опасения, что в сфере здравоохранения и образования Дания постепенно превращается в двухуровневую страну. Все больше датчан, которые могут себе это позволить, обращаются к частным врачам (по последним подсчетам, таких уже 850 000). Результаты социологических опросов показывают, что уровень удовлетворенности датчан своим социально ориентированным государством стремительно падает. Возможно, жители Дании возлагают слишком большие надежды на свое государство, исходя из количества денег, которые они ему отдают. Тем не менее, по данным опроса, проведенного консалтинговой фирмой Accenture, положительно оценили работу госсектора лишь 22 процента жителей страны.
Главную проблему будущего могут создать различия в школьной успеваемости, которые обусловлены местонахождением школы. Недавний опрос газеты Politiken показал, что средняя оценка учеников гимназии (так называется в Дании средняя школа) в городке Исхой, расположенном к югу от Копенгагена и населенном преимущественно рабочими, составила лишь 5,4 балла из возможных 12. Школа в более зажиточной Северной Зеландии показала среднюю оценку 7,7 при 6,9 в среднем по стране.
(«Семиступенчатая» датская система школьных оценок устроена довольно странно. Сначала идут оценки от –3 до 00 (неудовлетворительные), затем 2, 4, 7, 10 и, наконец, высший балл: 12.)
Такие тенденции характерны не только для Дании. Похожие проблемы возникают в Финляндии. Рост городского населения намного сильнее ощущается в Швеции, где в трех главных городах – Гетеборге, Мальме и Стокгольме – сегодня проживает примерно 40 процентов населения страны. Огромные территории в северной части Швеции остаются заброшенными практически без признаков цивилизации. Это происходит по двум причинам. Во-первых, плотность населения Швеции значительно ниже, чем в Дании (ее площадь больше в десять раз, а население – всего лишь почти в два). Во-вторых, за последние сто лет индустриализация в Швеции происходила намного более интенсивно. Сломать этот тренд удалось, видимо, только Норвегии. Ее колоссальные нефтяные доходы и давняя традиция децентрализации (жителям сельской местности на законодательном уровне гарантируется получение широчайшего диапазона государственных услуг) помогли сохранить провинциальное население и обеспечить его надлежащей инфраструктурой.
«Можно было бы не напрягаться по этому поводу – ведь мы такая маленькая страна. Но сами мы не считаем ее такой уж маленькой», – сказал мне Торбен Транес, возглавляющий Rockwool Research Foundation – независимую социологическую службу (как ни странно, ее финансирует производитель теплоизоляции). Транес полагает, что в основе проблем датской провинции лежит дефицит мобильных трудовых ресурсов. Забавно, но при всей своей любви к велосипедам датчане не берут пример с Нормана Теббита[24] и не готовы крутить педали в поисках работы.
«В СМИ постоянно пишут, что молодые люди не могут получить даже место стажера. Вместе с тем многие компании за пределами Копенгагена или больших городов испытывают дефицит работников, – пояснил Торбен. – В мире полно людей, готовых на любые жертвы ради работы в Danfoss (ведущий мировой производитель теплоавтоматики, расположенный в Ютландии). Но молодежь считает, что заставлять человека переехать ради получения работы – крайне несправедливо. То же и с университетскими преподавателями – они предпочитают должность доцента в Копенгагене назначению профессором в Орхусе. По-моему, это ужасно. Важно, чтобы рабочие места и качество жизни по всей стране соответствовали современным стандартам».
24
Имеется в виду известное высказывание ультраправого британского политика Н. Теббита: «В 1930-х годах, когда я был маленьким, мой отец остался без работы. Но он не стал устраивать уличные беспорядки, а сел на велик и колесил по округе до тех пор, пока не нашел новую» (прим. пер.).