Страница 7 из 8
Мастер Вистун впервые выставлял работы, доселе обретавшиеся исключительно у него на чердаке. И горожане отстаивали длиннющую очередь, чтобы попасть в мансарду, меняли друг друга, позволяя женщинам и детям отдохнуть и отведать трактирных яств, требовали закуску и напитки на вынос, дабы промочить глотки перед прикосновением к искусству. Мастеру Пиппо пришлось в срочном порядке нанимать прислугу и повара себе в помощь. К делу привлекли его младшую дочь Персиану, славившуюся семейной любовью к вкусным, воздушным и сладким десертам.
Мальчишки-разносчики волками при отаре бегали вокруг очереди в галерею, предлагая похожие на свадебные платьишки пирожные-безе с малюсенькими розочками наверху, румяные рогалики с повидлом, маленькие и удобные баклашки с горячим и холодным морсом. Очередь на все голоса и звуки развлекали труверы и менестрели, а чуть в отдалении пристроились раскрашенный шарабан и накрытый полотнищем фургон, обитатели которого без отдыха показывали спектакли и разыгрывали смешные сценки.
Жизнь не замирала в трактире и с наступлением темноты. В теплом свете свечей и камина, украшенного традиционным ласурским орнаментом, состоятельные жители кварталов вальяжно ужинали бараньей лопаткой с базиликовым повидлом, оладьями с ванильно-яблочным кремом, перепелками в кляре. Заведение мгновенно стало модным, на тех, кто не посещал «Старого друга» вишенрогцы смотрели, как на предателей.
- Ники, дай мне руку, я ничего не вижу! От, демоновы ступени! Какого Аркаеша мы здесь оказались, а не в зале?
- Ваше Величество, умоляю, тише! А не то нас арестуют, как взломщиков! Ну, подумаешь, ошиблась немного!
- Короля арестовать нельзя!
- Дрюня, кто будет разбираться, если нас поймают?
- Тише вы! И правда, услышат!
- Отчего Твоему Интриганскому Величеству было не прийти сюда днем, а? При свете, как все порядочные граждане?
- Я не могу так явно показывать свой интерес к картине, написанной простолюдином на сомнительную тему, глупый ты шут!
- Ой! Ой-ей!
- Да что ж вы орете, как у себя во дворце!
- Его Раскормленное Величество наступил мне на ногу! Твое Величество, изволь сойти! Нога неудобная!
- Тьфу…
Наконец, ступени были преодолены. Король и шут, ведомые архимагистром Никорин, перенесшей их из замка на ступени мансарды, вошли в пустой зал. Из окон в крыше струился лунный свет, в котором танцевали пылинки, но сама комната была погружена в темноту, не позволяющую разглядеть картины.
- Ники! – возмутился Его Величество.
- Сейчас, - улыбнулась та, стряхнула с кончиков пальцев магических светляков.
В полете они разделялись на два или три, усеивая потолок до тех пор, покуда помещение не залил яркий свет.
- Снаружи не видно и не слышно, - пояснила архимагистр, - Теперь можете вдоволь орать, ругаться и наступать друг другу на ноги!
Его Величество скинул капюшон плаща, делавшего его похожим на дюжего разбойника с большой дороги, и огляделся.
Дрюня, побывавший в галерее одним из первых, сразу же отошел к полотну, которое казалось затененным даже в ярком магическом свете.
Ники медленно пошла вдоль акварелей, иногда останавливаясь, чтобы разглядеть особенно понравившуюся. В дальний конец комнаты она не спешила. Что-то подсказывало ей, что картина окажется… непростой.
Волшебница стояла у рисунка, изображающего дорогу лунной ночью, любуясь изображением лужи в продавленной колесами колее, как вдруг чьи-то холодные пальцы огладили шею. Ощущение было таким сильным, что она заозиралась, ища в помещении потайной угол. Но кроме них в комнате никого не было.
Редьярд разглядывал полотна, не торопясь, прохаживался, почесывая бороду, ухмыляясь и позевывая.
- Молодец мужик! – констатировал он, подходя к Дрюне и останавливаясь рядом. – Рисовать, и правда, умеет!
- Умеет, - тихо согласился шут, не отводя взгляда от картины.
На темном фоне, яркими хаотичными мазками, притягивающими взгляд, и в странном ракурсе, была изображена пышная дева, завернутая в красное покрывало, с распущенными темными волосами, в которых запуталась алая роза. Дева возлежала на медвежьей шкуре у очага, закинув аппетитные руки за голову и закрыв глаза. По теням под глазами, по припухшим губам и небрежно замотанному покрывалу, а более всего по улыбке – легкой улыбке удовольствия, было понятно, что она только что со страстью отдавалась любовным утехам.
- Да это же незабвенная матрона Клозильда Мипидо! – воскликнул Его Величество, придвигаясь.
Пятна краски слились в цветовую какофонию.
- Ой! – сказал король.
- Отойди подальше, братец, - посоветовал Дрюня, - ну что ты в нее носом уперся!
Редьярд послушался. Перед глазами будто повисла вуаль, которую хотелось смахнуть.
В нижнем правом углу полотна обнаружилось мускулистое тело смуглого красавца с рожками на голове, тянущего руку к розовым, с помпонами, тапочкам, небрежно брошенным на шкуру рядом со спящей. На лице демона, видимом вполоборота, играла усмешка, полная такого торжества и цинизма, что Его Величеству стало жалко нарисованную деву. Он снова вгляделся в нее и… моргнул.
Дева более не напоминала незабвенную матрону, а в улыбке тонких губ сквозила печаль предвидения. Другая открыла бы глаза да надавала вору по самое не хочу, дабы не обманывал честных богинь и не пользовался их слабостью для достижения собственных целей. Другая – но не эта!
Редьярд судорожно вздохнул, ощущая, как уходит драгоценное время – до того, как Аркаеш схватит Пресвятые тапочки, оставалась доля мгновения! Та самая доля, в которую решаются судьбы мира, а фортуна человеков совершает крутой поворот… Однако Индари не делала ни движения, признавая подуманное – уже свершенным.
На миг перед Его Величеством разверзлась бездна понимания, показавшаяся самым страшным из всего пережитого. Он сделал странное движение рукой, словно пытался снять с лица паутину, и отвернулся. Перед глазами плавали темные пятна. Король Ласурии только что заглянул куда-то, куда не стоило, и коснулся чего-то, ожегшего, как ядовитая плеть!
- Дар Богов… - произнесла архимагистр, которая, оказывается, давно стояла рядом с ним. – Истинный мастер не владеет никакой магией, кроме магии собственного гения! Истинный художник видит мир глазами Бога – вот и весь секрет!
Она резко обернулась, как будто почувствовала кого-то за спиной, и на миг Редьярду стало холодно.
- Нет, Ваше Могущество, нет, - покачал головой Дрюня, - наш истинный художник видел мир совсем другими глазами! Вглядитесь, на картине тончайшая паутина… Разве вы не видите?
- Где? – встрепенулся король.
Прищурившись, действительно увидел едва заметные нити, сквозь которые виднелась затененная комната, пылающий очаг, и женщина, обманутая любовником.
- «Похищение Пресвятых тапочек Индари демоном Аркаешем, увиденное сквозь творение обычного паука, куда более совершенное, чем любой из грехов» - вот полное наименование картины! – провозгласил Дрюня.
- Одинокий наблюдатель… - пробормотала Никорин и снова оглянулась.
- Мне срочно надо выпить! – выдохнул Его Величество. – Ники, отправляемся!
- Куда? – уточнила архимагистр.
- Куда угодно! – рявкнул король.
- Тогда в «Трюм», - улыбнулась она, хотя во взгляде сквозила печаль.
Редьярд не стал уточнять - почему? Как и он, она только что погрузилась в глубины собственного восприятия, из которых оказалось так непросто вынырнуть.
Светляки погасли один за другим, погрузив комнату во мглу.
- Подойдите ближе ко мне, Ваше Величество и Ваше Великолепие, - предложила Ники.
Ее Сила подхватила их и швырнула в портал. Архимагистр успела обернуться на сквозняк, вновь ощутимо прошедшийся по спине и затылку, и увидеть, как разгораются в темноте желтые глаза, полные боли и ярости.
***
Явственно журчала вода, остро пахнущая льдом. Лихай пошевелился и открыл глаза. Из расщелины в стене на пол, усыпанный каменным крошевом, падал узкий луч света. Белого света, возможного только там, куда лето заглядывало не больше, чем на три-четыре седмицы.