Хороший ученик

— Намек я понял, и эту версию мы учтем, — кивнул я.

— Почему у тебя нет мебели? — спросил Поттер так, словно только что это заметил. — Ужасно неудобно есть на полу…

— Дело привычки. — Я встал. — Давай не будем больше затягивать. На другой рисунок у меня нет сил, да теперь и не получится.

Мы вернулись в кухню и встали перед дверью. С минуту я не решался оживить этот странный портрет, но в конце концов направил на него палочку и произнес заклинание.

Первые секунды ничего не происходило, и я было подумал, что заклятье не сработало, но тут глаза Риддла, до сих пор смотревшие из‑под опущенных век в правый нижний угол листа, поднялись и по очереди оглядели нас с Поттером. Отсутствие цвета отнюдь не сглаживало впечатление и не сводило портрет к условности. Напротив, степень непохожести Риддла на людей лишь возросла — и после смерти он не был таким, как мы; даже его изображение оказалось иным, чем остальные портреты.

Волдеморт медленно окинул нас взглядом и произнес:

— Что вы хотите?

Сказано было таким тоном, будто это он нарисовал нас и теперь делает одолжение, уделяя нам свое время. Его голос не соответствовал внешности и был глухим, но твердым, с едва уловимым, однако слышным внимательному уху раздражением.

На секунду я забыл, что это всего лишь рисунок, не способный никому причинить вред. Поттер молчал, предоставляя разговор мне — в конце концов, затея была моя. Пока я думал, что ответить, Риддл слегка опустил кончики губ, и его лицо приобрело несколько разочарованное выражение.

— Линг Ди и Гарри Поттер, — произнес он. — Что могло свести таких разных людей, как вы… — маг поднес к лицу левую руку, — у моего портрета?

— Вопросы, — ответил я, собравшись, наконец, с мыслями и задвинув подальше воспоминания о наших прошлых встречах.

— Неужели, — сказал Риддл с легким сарказмом, мгновенно вызвав у меня в голове образ Снейпа. — Ты дорос до вопросов? Больше не занимаешься самодеятельностью?

— Я всегда их задавал.

— И тебе отвечали?

— Иногда, — ответил я после нескольких секунд молчания. — Или я догадывался сам.

— Как ты думаешь, я отвечу на твои вопросы? — спросил Риддл с улыбкой.

— Ответишь.

Портрет провел ладонью по поверхности, отделявшей его мир от нашего. По эту сторону границей служила поверхность листа. Что видел Риддл, находясь по ту сторону, я не знал.

— Его надо проверить, — сказал Поттер, не таясь и не шепча. — Проверить, что он — это и в самом деле он, а не просто твое представление.

— Детали выясним в процессе, — я покосился на Гарри. Вопреки моим опасениям, он не был мрачен или подавлен; возможно, оживленный рисунок, чем‑то напоминавший анимационный фильм, не так ассоциировался у него со старым врагом, как живописный реалистический портрет. — Хотя согласен, ведет он себя странно.

Риддл слушал наш диалог с той же улыбкой.

— Вы будете задавать вопросы мне, а я — вам, — сказал он. — Иначе… — он отрицательно качнул головой.

Мы переглянулись. Я уже был готов признать свою неудачу в художественном воплощении образа Волдеморта, которого никак не мог связать с колдуном, много лет назад захватившим власть над магической Британией, однако Поттер ответил первым:

— Хорошо, — и мне ничего не оставалось, как согласиться следом за ним.

Риддл внезапно стал серьезным, лицо его вытянулось, вертикальные зрачки сузились, взгляд потяжелел.

— Что же привело ко мне моего убийцу? — спросил он Поттера.

— Я не твой убийца, — резко ответил тот. — Неужели ты забыл, каким заклинанием я в тебя выстрелил?

— Разумеется, я помню. Ты не хотел. Просто так получилось. Давай назовем это непреднамеренным убийством, — с иронией произнес Риддл.

Гарри молчал, буравя глазами портрет. Я опасался вмешиваться — лучше, если они разберутся сами.

— Хорошо, — вдруг сказал Поттер. — Пусть будет непреднамеренное. Но в другом ты ошибся — твоей смерти я хотел.

"Вот говорит человек, замуровавший портрет матери Блэка", подумал я. Риддл, казалось, не ожидал от собеседника таких слов. Помолчав, он слегка наклонил голову и сказал:

— Что ж, тем лучше. Хотя бы один из нас ни о чем не жалеет.

Поттер, однако, на эту удочку не попался.

— Я не планировал тебя ни о чем спрашивать, — произнес он, — но сейчас передумал. Скажи, что за пространство вокруг тебя? Ты можешь по нему ходить, и есть ли там что‑нибудь еще, кроме кресла?

Маг осмотрелся.

— Я вижу только то, что нарисовал мне Линг, — ответил он; потом его фигура поднялась, закрыв собой лист, и Риддл исчез в темноте.

— Как такое может быть? — спросил Поттер, на этот раз почему‑то полушепотом. — Ты не рисовал ему руки, а они есть. И ноги, раз он может ходить. И кресло за его спиной. А вдруг там…

В этот момент Риддл вернулся и занял свое место.

— Ничего, — объявил он. — Полагаю, там можно бродить до бесконечности, но так никуда и не попасть. — Волдеморт посмотрел на Поттера. — Я должен быть разочарован — ни одного прохода к другим портретам. Либо мои Пожиратели мертвы, либо все поголовно трусы и предатели. — Он перевел взгляд на меня. — Ты, правда, не трус.

— А ты действительно мне верил? — спросил я. Риддл поднял бровь, этим движением вновь напомнив мне Снейпа.

— Скажем так, Линг — я надеялся однажды поверить, как верил твоему отцу. — Он сделал паузу, ожидая моей реакции, но видя, что упоминание о Тейлоре меня не впечатлило, добавил:

— Кстати, что с ним? Он еще жив, или Министерство провело показательную казнь?

— Он в Азкабане. И знаешь, пока я более чем уверен, что ты — портрет–представление, а не истинный виртуал.

Риддл не ответил; он погрузился в задумчивость, прислушиваясь к своим мыслям и глядя сквозь меня.

— А может, и ты, Линг? — спросил он. — Может, и ты — портрет–представление? Может, и тебя кто‑то нарисовал, чего ты, в отличие от меня, не сознаёшь? Впрочем, если ты этого не понимаешь, какой смысл рассуждать… Итак, что же вам от меня надо? Кто‑то пошел по моим стопам и начал создавать крестражи?

— Нет, — сказал я. — Мы всего лишь хотим узнать, где твоя могила.

Несколько долгих секунд Риддл смотрел на меня, а потом на его лице отобразилась такая ярость, что я невольно подался назад. Риддл вплотную приблизился к границе листа и с ненавистью прошипел:

— Где моя могила? — Резко повернув голову, он посмотрел на Поттера, который уже сжимал в руке палочку в иррациональном стремлении защититься от той злости, что изливалась на нас с портрета. — Где моя могила, хотите вы знать?!

Он резко замолчал. Необъяснимый всплеск прошел. Риддл опустился в кресло и теперь смотрел на нас, скривив рот.

— Зачем она вам?

— Собираемся выяснить, во что превратилась твоя душа на самом деле, — довольно холодно ответил Поттер.

— Помнится, ты мне об этом уже говорил, — промолвил Риддл, игнорируя его тон. — И тогда ты знал, чем она станет. Решил проверить правоту своих слов? Позлорадствовать на могиле врага?

— Я не собираюсь злорадствовать, потому что очень хорошо тебя знаю, гораздо лучше, чем ты можешь себе представить, и у меня нет никакого желания радоваться у твоей могилы. Когда я говорил, что мне тебя жаль, это была чистая правда.

— Ты меня знаешь? — Риддл усмехнулся. — Ты знаешь только то, чем кормил тебя старик Дамблдор…

— Помнишь наш последний разговор? — продолжил Поттер, не обратив внимания на эту реплику. — Кое‑что я не успел тебе рассказать. Ты ведь так и не понял, почему не смог меня убить. И не понимаешь до сих пор.

Риддл молчал. Потом сказал:

— Палочка не стала убивать своего хозяина.

— Это так, — Поттер кивнул. — Хозяина — не стала. Но кое–кого она все же убила — его паразита. Ты не забыл, что после своего выстрела потерял сознание?

Риддл ничего не ответил, однако слушал внимательно.

— А теперь вспомни, как пытался убить меня в первый раз, что тогда произошло и чем это кончилось.

Волдеморту потребовалось меньше минуты, чтобы проанализировать всю цепочку причин и следствий. Он медленно покачал головой, словно удивляясь собственной недогадливости.