Родовая магия

— Пошла вон, Паркинсон! — рявкнул он так, что из ближайших купе с удивлением высунулись их пассажиры. — И чтоб я тебя не видел до тех пор, пока в Хогвартс не войдем! — Пэнси, испуганно пискнув, подхватила полы мантии, и опрометью бросилась вон из вагона, промчавшись мимо меня с такой скоростью, что чуть не размазала по стенке. Малфой смотрел ей в след со смешанным выражением презрения и отвращения на лице. Однако стоило ей скрыться, как он вздохнул с облегчением, и спрятал ее палочку во внутренний карман мантии, еще раз содрогнувшись напоследок от отвращения. Не знаю почему, но в тот момент я ощутил странную неловкость. И в самом деле, этот новый Малфой, не придирающийся ко мне, вступающийся за меня, был для меня загадкой. Как себя с ним вести? Теряясь от смущения, я все-таки постарался найти в себе силы хоть что-нибудь сказать.

— Ээээ… Ну, наверное, спасибо, — неуверенно пробормотал я, глядя на снова спокойного как удав Малфоя. Тот тихонько фыркнул, и кивнул.

— Не за что, Поттер. В конце концов, пресекать беспорядки в коридоре — моя обязанность. Тем более, когда их устраивает Паркинсон.

— А я думал, вы с ней… Ну, в смысле, что вы дружите…

— А ты бы дружил с девкой, которая готова напоить тебя приворотным зельем, лишь бы ты хоть раз ее поимел? — неожиданно грубо бросил он, и по его лицу снова пробежала гримаса отвращения. — И вообще, посторонись, Поттер, мне еще полчаса эти долбаные коридоры патрулировать!

Протиснувшись мимо меня, Малфой быстрым шагом миновал остаток коридора и скрылся в тамбуре, а я еще пару минут не мог выйти из ступора. Паркинсон опоила приворотным зельем Малфоя, чтобы переспать с ним? Учитывая, что Драко семнадцать лет, и в этом возрасте любой нормальный парень готов трахать все что движется? Хмм… ну может, у Малфоев просто не бывает периода буйства юношеских гормонов, и ему фиолетово на девушек? Или просто ему фиолетово на девушек… Или он просто счел ее настолько непривлекательной что даже гормоны не помогли делу? Н-да-а… Нет, не то, чтобы я сам считал Паркинсон привлекательной, но есть же парни, которым нравится такой тип девушек. Она просто не в моем вкусе. Я усмехнулся. Видимо, не во вкусе Малфоя тоже. А кто, интересно, в его вкусе?

От этой мысли я помрачнел. Пэнси Паркинсон всегда крутилась возле Драко Малфоя, как хвостик, это все знали. Но кого еще и слизеринских девчонок частенько видели в его обществе? Правильно, Гарри, — Блейз Забини. И сейчас он тоже о ней вспоминал. Почему-то от мысли об этом мне стало больно. Какие у них отношения? И где, кстати, гарантия, что Малфой так бесился из-за того, что Пэнси ему отвратительна, а не из-за того, что из-за ее штучек с приворотом он был вынужден изменить Блейз? («Я бы не изменил!» — горячо подумал я, и тут же устыдился. Приворот есть приворот, и раз уж тебя им опоили, никуда не денешься, так что Малфой не так уж виноват.)

Воображение тут же услужливо нарисовало фривольную картинку — полутемная спальня (похожая на отдельную, как старосты, спальню Рона в Гриффиндорской башне. Или нет, спальня Малфоя, определенно, не могла быть такой захламлено-неаккуратной, как у моего лучшего друга… Ладно, тогда как спальня Гермионы — вот кому не откажешь в педантичной аккуратности!)… В общем, полутемная спальня, на широкой кровати, освещенной светом луны, падающем из окошка, сплетаются в объятьях два тела… Скрип двери, вскрик, и застывшая на пороге рыжеволосая девушка. В зеленых глазах слезы, на лице неверие, боль от предательства… Бледное в лунном свете лицо Малфоя, на нем удивление, непонимание — а в глазах еще не рассеявшийся дурман, и жадные руки Пэнси снова притягивают его голову к себе, вовлекая в новый поцелуй… И Драко не может сопротивляться силе приворотного зелья…

Поезд вдруг тряхнуло на повороте, и я, потеряв равновесие, вынужден был схватиться за стену, чтобы не упасть. Тряхнув головой, чтобы избавиться от плодов своего расшалившегося воображения (гормоны, моя прелес-сть, гормоны), я решительно двинулся вперед, намереваясь все-таки купить чего-нибудь перекусить.

— Гарри, все в порядке? — спросила Гермиона, когда я вернулся в наше купе. Джинни и Дином уже не было, и Рон с Гермионой сидели друг против друга, о чем-то болтая. — Ходит слух, что на тебя пытались наехать Малфой и Паркинсон. Ты цел?

— Да, все отлично. Знаете, что странно… Малфой на меня не наезжал. Наоборот, он заткнул рот Паркинсон, когда он пыталась на меня наорать в коридоре. А потом вообще обезоружил ее, когда во второй раз она пыталась меня проклясть. Ну, правда, ее проклятие чуть не попало в него, так что, наверное, он все-таки больше поэтому разозлился… — сам не знаю почему, но мне совсем не хотелось рассказывать друзьям о том, что сказал перед уходом Малфой, так что я быстро пересказал основные подробности наших двух встреч. У Гермионы снова появилось на лице ее «всезнайское» выражение, и я в очередной раз поразился. Ну хорошо, она, конечно, много читает и знает, но о МАЛФОЕ-то ей что может быть такого известно? Может, уже идут слухи о привороте?

— Ну, Гарри, а тебе не приходило в голову, что Малфой мог просто… вырасти? — спросила она. — Ну, перерасти свою детскую вражду и обиду на тебя. Во-первых, ты сам помнишь, в прошлом году ходили слухи, что он отверг сторону Волдеморта. А во-вторых… Семнадцатилетие. Он родился летом, если не ошибаюсь? Значит, семнадцать ему уже есть.

— И фто такофо? — фыркнул Рон, засунув в рот половину шоколадной лягушки, одной из тех, что я принес. — Мам ффем тут по фемнаффать, — он проглотил большую часть, и речь снова стала членораздельной, — Я говорю, нам всем по семнадцать, но мы что-то не воспылали любовью к Слизеринцам.

— Ну… — Гермиона явно замялась, и вдруг выдала: — Понимаешь, это из-за того, что он чистокровный маг!

— Гермиона!!! — ахнул я. — Не верю, что ты это сказала! При чем тут чистокровность?

— Ну… — она слегка покраснела. — Нестандартная магия. В общем… Понимаешь когда я этим летом писала реферат по Чарам, я наткнулась на одну книгу… В ней собраны труды разных ученых, исследования и прочие. Она очень древняя, и большая часть трудов написана самой Ровеной Рейвенкло. Но есть одна часть за авторством Салазара Слизерина.

— И ты ее читала? — возмутился Рон. — Да там же наверняка одна черная магия!

— Рон, ну когда ты повзрослеешь наконец! Слизерин не был Темным Лордом, и вообще, то, что он занимался темной магией, не значит, что она была единственной сферой его интересов! На самом деле, если сравнить его с Волдемортом, Слизерин ничего такого не сделал…

— Ну да, конечно, — продолжал возмущаться он. — Он всего лишь поселил в замке жуткое ядовитое чудище, к тому же убивающее одним взглядом, чтобы перебить маглорожденных, — подумаешь, большое дело! Ни капельки не темная магия — может, Уход за Магическими Существами?! Может, он как Хагрид — просто пожалел бедную змейку?

— Да ты выслушаешь меня или нет! — вспылила Гермиона. — Я не оправдываю Слизерина, я просто говорю, что ему не откажешь в уме, и потом, разве врага не надо знать в лицо? И кстати, эти его статьи написаны в тот период, когда он еще не покинул школу, и был другом Гриффиндора и остальных. Он был тогда очень талантливым ученым, и нельзя пренебрегать его работами только потому, что впоследствии он…

— Ладно, суть мы поняли, — перебил ее я, так как эта дискуссия стала меня утомлять. — При чем здесь Малфой и его чистокровность?

— Ну… в общем, статьи древние, и язык довольно витиеватый… — смущенно сказала Гермиона, — но я поняла примерно так: у древних родов, чьи представители из поколения в поколение жили в одном и том же месте, иногда проявляется некая… родовая магия. В месте, где она наиболее сильна — думаю, в доме семейства, — маг из этого рода практически всесилен. Не знаю, насколько это так, но есть и другие эффекты. Эта магия поддерживает членов семьи, хранит, питает силой, защищает… и полный контроль, или хотя бы какую-то приобщенность к ней маг обретает в семнадцать лет. Вроде бы, именно поэтому этот возраст и считается у волшебников совершеннолетием. Вот я и думаю, если Малфой обрел эту самую магию, то может… Ну, может он осознал, что… Что ваша вражда — это детская глупость? Тем более, если он, и правда, отверг сторону Волдеморта.