Бегущие наобум (ЛП)

Она кивнула.

— А там что мне делать?

— Ты должна встретиться с Ли Нордлингером. Поднимешь шум и потребуешь встречи с агентом ЦРУ. Ли и все остальные будут клясться и божиться, что у них никого такого нет, но если будешь настойчива, навер­няка его разыщут. Можешь сказать Ли, что речь идет о приборе, который он тестировал, это должно сыграть. Парню из ЦРУ расскажешь всю историю, а потом откроешь багажник автомобиля, — я иронично усмехнулся. — Но не говори «багажник», а только «сундук», иначе американец может тебя не понять. Британский английский и американский — это иногда два разных языка.

— А что в середине?

— Слэйд.

От изумления она вытаращила глаза.

— В автомобиле? У них под носом?

— У меня оставалось мало времени, и я должен был действовать быстро.

— А что будет с тобой?

— Ты должна убедить цэрэушника, чтобы он сюда позвонил. С момен­та выхода отсюда в твоем распоряжении два часа, поэтому тебе придется постараться. Если увидишь, что не успеваешь, или работник ЦРУ не под­дается на уговоры, то позвонишь сама Кенникену и выдашь какую-нибудь убедительную версию. Уговори его на встречу с целью обмена меня на Слэйда; неважно состоится она или нет, мне это позволит выиграть время.

— А если американцы мне не поверят?

— Скажешь им, что знаешь о Флипе и Маккарти. Пригрози, что про­информируешь обо всем исландскую прессу. Это должно вызвать какую-то реакцию. И главное, не забудь сказать, что твои друзья хорошо знают, куда ты пошла. Так, на всякий случай.

Я пытался застраховаться от всякой неожиданности.

Она закрыла на минуту глаза, стараясь сохранить в памяти все инструк­ции. Открыв их, спросила:

— Слэйд жив?

— Разумеется. Я сказал Кенникену правду. Он ранен, но живой.

— Мне пришло в голову, что ЦРУ поверит Слэйду больше, чем мне. Может так случиться, что работники ЦРУ в Кеблавике его старые знакомые.

— Я принимаю это во внимание, но мы должны рискнуть. Именно поэ­тому должна рассказать все до передачи Слэйда. И не дай себя опередить. Если тебе удастся убедить их в серьезности ситуации, то они так легко не выпустят его из своих рук.

Она не выглядела счастливой, как и я, но ничего лучше мы не могли придумать.

— Ты должна ехать быстро, но внимательно, чтобы не попасть в ава­рию. Помни, что везешь в автомобиле.

Я взял ее за подбородок и приподнял голову.

— Все будет хорошо, вот увидишь.

Внезапно она испуганно заморгала.

— Я должна тебе еще кое-что сказать. Пистолет, который ты мне дал, по-прежнему у меня.

Сейчас настала моя очередь вытаращить глаза.

— Что?!

— Они не обыскали меня. Он у меня в кобуре под курткой.

Должен признать, что под просторной курткой оружие вообще не

заметно. Тем не менее, кто-то схалтурил. Хоть и трудно ожидать, что исландская девушка может иметь оружие, однако факт, что ее не обыскали, свидетельствовал об обыкновенной халтуре. Трудно поэтому удивляться частым вспышкам гнева у Кенникена, когда он говорил о своих людях.

Элин шепотом спросила:

— Может, мне удастся его как-нибудь тебе подсунуть?

— Невозможно, — с сожалением отказался, чувствуя зоркий взгляд Кенникена за своей спиной. Он стоял, вглядываясь в нас, словно ястреб, а Смит-энд-Вессон, калибр 38 — это не игральная карта, которую можно укрыть в ладони.

— Пусть будет у тебя. Кто знает, может, тебе еще пригодится.

Я положил руку на ее здоровое плечо, притянул к себе и поцеловал, чувствуя ее холодные, твердые губы. Она слегка дрожала. Я отодвинулся и сказал:

— Тебе пора.

Повернулся к Кенникену.

— Как трогательно, — насмешливо сказал он.

— Есть еще кое-что, — начал я, — ты даешь слишком мало времени. Двух часов может не хватить.

— Должно хватить, — неуступчиво заметил он.

— Помысли здраво. Девушке нужно ехать через Рейкьявик, а пока она туда доберется, будет уже пять часов, то есть самый пик движения. Ты ведь не хочешь потерять Слэйда из-за какой-то уличной пробки, верно?

— Ты беспокоишься не о Слэйде, а о собственной шкуре. Думаешь о пуле, которая размозжит тебе голову.

— Может быть, но ты-то лучше подумай о Слэйде, если я погибну, его ждет то же самое.

Он коротко кивнул, соглашаясь:

— Три часа и ни минутой больше.

Кенникен мыслил логично, уступая рациональным аргументам. Я выторговал для Элин еще один час, на час больше для переговоров с воен­ными шишками в Кеблавике.

— Девушка идет одна, — предупредил я. — Никакой слежки.

— Само собой.

— Дай ей номер телефона, по которому должна позвонить. Было бы печально, если бы она вышла отсюда, не зная его.

Кенникен достал записную книжку и написал номер телефона. Вырвал листок и подал Элин.

— Никаких фокусов, — предостерег он. — Главное, забудь о полиции. Если в округе появятся чужие люди, он распрощается с жизнью. Лучше, если ты в это поверишь.

— Понимаю, — ответила она тусклым голосом. — Никаких фокусов не будет.

Элин посмотрела на меня, мое сердце едва не вырвалось из груди. Кенникен взял ее за локоть и провел к двери. Спустя минуту увидел в окно, как она удаляется в сторону дороги.

Кенникен вернулся.

— Мы поместим тебя в какое-нибудь безопасное место, — сказал он и кивнул охраннику, державшему меня на мушке.

Они провели меня наверх, в пустую комнату. Кенникен осмотрел голые стены и грустно покачал головой.

— В средневековье строили гораздо лучше, — заявил он.

У меня не было желания вступать с ним в беседу, но решил составить компанию. Меня беспокоила неясная мысль, что, возможно, Кенникен не очень желает появления Слэйда. Он мог бы тогда приступить к упоительно­му процессу — отправке меня в мир иной. К тому же я сам в определенной степени за это отвечал, пытаясь враждебно настроить его по отношению к Слэйду. Может, моя идея оказалась и не такой уж хорошей.

— Что ты имеешь в виду? — спросил, с опозданием реагируя на его последнее замечание.

— В те времена строили из камня.

Он подошел к окну и ударил кулаком во внешнюю стену. Дерево отве­тило глухим эхом.

— Эта халупа не крепче яичной скорлупы.

С ним трудно было не согласиться. Домики, расположенные вокруг озера, — это летние дачи, не предназначенные для постоянного жительства. Вся конструкция являла собой деревянный скелет, обшитый с каждой сто­роны тонкими досками, а между ними тепловой изоляцией, покрытой для полного счастья изнутри толстым, почти в сантиметр, слоем штукатурки. В сумме такой дом — ближайший родственник обыкновенной палатки.

Кенникен подошел к противоположной стене и постучал по ней костяшками пальцев. Ответом ему было еще более глухое эхо.

— Через эту перегородку ты прошел бы через пятнадцать минут, используя только руки. Поэтому этот парень останется с тобой.

— Не бойся, я не супермен, — язвительно заметил я.

— Не нужно быть суперменом, чтобы связать, как баранов, этих хал­турщиков, которых мне дали для операции, — в тон мне язвительно отве­тил Кенникен. — Ты это уже доказал, но думаю, мои нынешние приказы дойдут даже до самой пустой головы.

Он повернулся к охраннику с оружием.

— Стевартсен будет сидеть в том углу комнаты, а ты должен стоять у двери. Понятно?

— Да.

— Если он пошевелится, ты его застрелишь. Понятно?

— Да.

— Если он скажет хоть слово, ты его застрелишь. Понятно?

— Да.

— Если он вообще что-либо попытается сделать, ты его застрелишь. Понятно?

— Да, — флегматично отвечал вооруженный охранник.

Приказы Кенникена не оставили для меня ни малейшей возможности попытаться что-либо сделать.

— Ага, о чем это я хотел тебя спросить? — отозвался он, пытаясь что- то вспомнить. — Ах, да, ты сказал, что Слэйд ранен, верно?

— Да, пустяк, маленькая дырочка в ладони.

Они кивнул и повернулся к охраннику.

— Стреляй так, чтобы сразу убить. Стреляй ему в живот.

И он вышел из комнаты. Дверь захлопнулась.