Бегущие наобум (ЛП)

Он пожал плечами.

— Такую получил инструкцию. И не спрашивай, почему: я действи­тельно не знаю.

— Что в посылке?

— Этого тоже не знаю. И увидев, как проворачивается операция, не желаю знать.

— Джек, было время, когда я мог назвать тебя другом. А сейчас ты пытаешься кормить меня сказочками о необходимости возвращения в Испанию, но я не верю ни одному твоему слову. Однако верю, ты не зна­ешь, что за всем этим кроется. Думаю, что не знает об этом ни один участ­ник операции, может, за исключением одного лица.

Кейс согласился, заметив:

— Тэггарт держит в руках все нити. Ни мне, ни тебе для выполнения задания нет необходимости знать.

— Я не имел в виду Тэггарта. Полагаю, и он не знает, что проис­ходит. Может, он считает иначе, но в таком случае ошибается, — под­нял голову. — Вся эта невероятная операция могла возникнуть только в извращенному мозгу Слэйда. Я работал с ним когда-то и знаю, чем набита его голова.

— Мы снова возвращаемся к Слэйду, — неохотно заметил Кейси. — Ты помешан на нем.

— Возможно. Во всяком случае, можешь передать Тэггарту хорошую новость: я отвезу эту проклятую посылку в Рейкьявик. Кому ее должен отдать?

— Сейчас ты начинаешь говорить дело.

Он посмотрел на мой стакан, я уже о нем позабыл. Подал его ему.

— Знаешь бюро путешествий Нордри?

— Да, там когда-то работала Элин.

— Я не знаю, но из того, что мне передали, известно, что кроме обслу­живания туристов там находится магазин сувениров.

— Тебе правильно передали.

— У меня есть оттуда бумага, в которую они заворачивают покупки. Аккуратно завернешь посылку, войдешь внутрь и пройдешь к отделу по продаже шерстяных тканей. Там будет стоять человек с газетой «Нью-Йорк Таймс», держа под мышкой идентичный сверток. Скажешь как бы от нече­го делать: «Здесь холоднее, чем в Штатах», а он ответит: «В Бирмингеме еще холоднее».

— Знаю этот текст, когда-то его применял.

— Отлично. После такого знакомства положить посылочку на прила­вок, а он положит свою. Ну, а дальше произойдет обыкновенный обмен.

— И когда этот обыкновенный обмен должен произойти?

— Завтра в полдень.

— А если мне не удастся добраться туда вовремя? Можно допустить, что русские поставят сотню постов возле каждого километрового столба.

— Тот кто-то будет ждать тебя ежедневно в полдень.

— Как трогательно Тэггарт верит в меня. По словам Слэйда, Контора испытывает голод на работников, а Тэггарт, пожалуйста, какой расточи­тельный! А что будет, если я не появлюсь и через год?

Кейс не улыбнулся.

— Тэггарт предвидел это. Если ты не появишься в течение недели, то тебя начнут искать, а я этого от всей души не желаю, потому что, несмо­тря на твое неприятное замечание о дружбе, не переставал хорошо к тебе относиться.

— Улыбнись, когда говоришь такие слова, незнакомец.

Он улыбнулся.

— А сейчас расскажи еще раз по очереди, начиная с приезда Слэйда к тебе в Шотландию.

Итак, я в очередной раз повторил весь свой перечень бед, обращая внимание на каждую деталь, все «за» и «против». Беседовали мы довольно долго, и наконец, Кейс серьезно сказал:

— Если ты прав и Слэйд на самом деле подкуплен, нас ждут большие неприятности.

— Не думаю, что его купили, — возразил ему. — По-моему, он с само­го начала был русским агентом. Но есть еще кое-что, беспокоящее меня не менее, чем Слэйд: что во всем этом делают американцы? Не похоже, чтобы у них существовали тесные связи с людьми такого покроя, как Кенникен.

Кейс отмахнулся.

— Проблема с американцами касается лишь одного эпизода. А дело Слэйда — нечто другое. Он сейчас большая шишка, участвует в планиро­вании политики. Если он влез в это дерьмо, придется реорганизовать всю

Контору. — Внезапно он махнул рукой. — Боже, о чем говорю! Еще чуть- чуть, и я бы во все поверил. Это полный абсурд, Алан!

Я протянул ему пустой стакан.

— У меня пересохло в горле после таких разговоров — налей еще.

Кейс потянулся за начатой бутылкой, а я продолжал.

— Посмотрим на все иначе: вопрос поставлен, а раз так, не может оставаться без ответа. Если ты повторишь Тэггарту мои обвинения про­тив Слэйда, он должен будет предпринять соответствующие меры. Он не может позволить себе молчать. Разложит Слэйда под микроскопом, и я не думаю, чтобы тот выдержал основательную проверку.

Кейс кивнул.

— Есть лишь одно «но», — начал он. — У тебя должна быть полная уверенность, что ты не руководствуешься в отношении Слэйда предубеж­дением. Я знаю, почему ты ушел из Конторы, и хорошо знаю, почему так открыто не терпишь Слэйда. Ты не можешь быть объективным. Ты обвиня­ешь его во всех грехах, и если он выйдет из всего этого чище, чем первый снег, то ты окажешься в безрадостной ситуации. Слэйд потребует твою голову на подносе и получит ее.

— Тогда и будет иметь право требовать. Но до этого не дойдет. Он виновен, как сто чертей.

Моя тирада прозвучала довольно убедительно, но я сам не мог изба­виться от навязчивого опасения в возможной ошибке. Замечание о моей предубежденности против Слэйда не было лишено оснований. Еще раз лихорадочно проанализировал все обвинения против Слэйда и не нашел ни одного слабого места.

Кейс посмотрел на часы.

— Половина двенадцатого.

Я отставил стакан с нетронутым виски.

— Уже поздно, мне нужно возвращаться.

— Я передам все Тэггарту, — заверил Кейс. — Расскажу ему также о Флите и Маккарти. Может, ему удастся что-нибудь выведать через Вашингтон.

Я вытащил нож из крышки туалетного столика и сунул его за носок.

— Скажи мне, Джек, ты действительно не знаешь, в чем здесь дело?

— Ни малейшего понятия. В первый раз об операции услышал, когда меня вызвали из Испании. Тэггарт был взбешен, и по-моему, были на это причины. Жаловался, что ты не хочешь иметь ничего общего со Слэйдом и что даже не захотел сказать ему, где находишься. Сказал еще, что ты согла­сился встретиться со мной в Гейсир. Я не кто иной, Алан, как мальчик на побегушках.

— То же самое Слэйд сказал обо мне, — мрачно заметил я. — Знаешь, мне уже осточертело бежать наобум, по уши сижу в этой гонке. Может, правильнее плюнуть на все и не двигаться с места?

— Я бы не советовал тебе, — предостерег Кейс. — Лучше послушайся приказа и отвези посылку в Рейкьявик.

Он надел пиджак.

— Я провожу тебя до машины. Где ты ее оставил?

— Недалеко от отеля.

Он уже открывал дверь, когда я сказал:

— Думаю, что ты не был со мной до конца откровенным, Джек, избе­гал, как мог, нескольких тем. Послушай, в последнее время происходят разные удивительные вещи, например, работник Конторы гоняется за мной с оружием в руках. Поэтому скажу тебе одно: вполне реально, что по дороге в Рейкьявик меня задержат, и если окажется, что ты имел к этому отношение, несмотря на нашу дружбу, я доберусь до тебя. Надеюсь, ты все правильно понял.

Он улыбнулся.

— Ты воображаешь себе нереальные вещи.

Однако улыбка получилась принужденной, а в выражении его лица я подметил что-то, чего не мог определить и что вызвало у меня тревогу. Прошло много времени, прежде чем понял, что за этим крылось, но случи­лось это, к сожалению, слишком поздно.

VI

Мы вышли из отеля. Темнота, окружившая нас, была типичной для летней поры в Исландии. Ее можно назвать кошмарным полумраком. Воз­дух переполнял запах серы.

Кейс, пожалуй, тоже почувствовал беспокойство в атмосфере, посмо­трел на стреляющие вверх гейзеры и прошептал:

— Что-то в этом есть, верно?

— Да, — коротко ответил я.

Мы шли, похрустывая подошвами ботинок, по дороге, покрытой обломками лавы, мимо длинной шеренги выкрашенных белых столбов, отделяющих дорогу от горячих источников. Оттуда доносились бульканье кипящей воды и все более сильный запах серы. В дневном свете источни­ки отличаются разными цветами: одни белые и чистые, как джин, другие сверкают прозрачной голубизной или зеленью, но каждый близок к темпе­ратуре кипения.