Бегущие наобум (ЛП)

Я хотел уже было бросить его на землю и раздавить каблуком, но оста­новился. Признал, что это слишком просто, мог найти ему лучшее приме­нение. Слэйд знал, что я под контролем, сейчас об этом знал и я, но он не предполагал этого, так что я мог повернуть дело в свою пользу. Наклонил­ся, сунул голову под автомобиль и прикрепил радиомаяк на прежнем месте. Он прилип к бамперу с легким треском.

И в этот момент что-то произошло. Я не смог бы четко определить — что-то неуловимое, какое-то минимальное изменение в однообразной ночной тишине. Я мог бы вообще не обратить на него внимания, если бы не моя настороженность, усилившаяся после обнаружения радиомаяка. Задержал дыхание, внимательно вслушиваясь, и оно снова возникло; доно­сящийся издали лязг переключения скоростей. Потом ночную тишину не нарушил ни один звук, однако того, что услышал, мне вполне хватило.

III

Я наклонился над Элин и потряс ее.

— Проснись, — сказал шепотом.

— Что случилось? — спросила она спросонья.

— Веди себя тихо и быстро одевайся!

— Но.

— Не спорь, одевайся.

Я отвернулся и, напрягая зрение, попытался различить что-нибудь между деревьями, смутно маячившими в темноте. Ничего не двигалось, и ниоткуда не доносилось ни малейшего звука, вокруг царила полная тиши­на. Узкий въезд в Асбырги находился в километре отсюда, и я решил, что автомобиль остановится именно там, что-то вроде страховки, как пробка, закрывающая горлышко бутылки.

Следовало допустить, что следующий этап прочесывания Асбырги будет проходить пешком в направлении, указанном радиомаяком, на терри­тории, определяемой силой сигнала. Установка радиомаяка на автомобиль не менее эффективна, чем освещение его прожекторами.

Элин тихо сказала:

— Я готова.

Повернулся к ней.

— У нас гости, — сообщил тихо. — Через пятнадцать минут пожалуют сюда. Я хочу, чтобы ты спряталась.

Показал ей место.

— Здесь будет лучше всего. Спрячься среди деревьев и не выходи, пока тебя не позову.

— Но.

— Не спорь, а делай что говорю, — прервал ее грубо.

Я никогда раньше не обращался с ней таким образом: она удивленно заморгала, но тотчас повернулась и послушно побежала к деревьям.

Я нырнул под автомобиль и на ощупь старался найти пистолет Линдхольма, который прикрепил там еще в Рейкьявике. Однако вместо него нащупал только кусок изоляционной ленты. Дороги в Исландии настолько ухабистые, что на них легко можно потерять то, что плохо закреплено. Мне здорово повезло, что я не потерял самое ценное — металлический ящичек.

У меня оставался лишь нож даггер. Он лежал рядом с палаткой. Я наклонился, чтобы его поднять, и вложил за пояс брюк. Потом вернулся под защиту деревьев неподалеку от поляны, начал ждать.

Прошло почти полчаса, пока начало что-то происходить. Он появился, как привидение, — темная фигура, беззвучно двигающаяся по тропинке. Было слишком темно, чтобы мог рассмотреть лицо, но достаточно видно, чтобы разглядеть, что он несет в руке. Форма и манера, как он его держал, исключала ошибку, ведь от предмета зависит, как мы его несем. Карабин держат совершенно иначе, чем трость, это наверняка была не трость.

Я замер неподвижно, когда нежданный гость остановился на краю поляны. Он держался тихо, и если бы я не знал, что он там, наверняка бы не обратил внимания на темное пятно между деревьями, не подозревая, что там укрывается вооруженный мужчина. Меня беспокоило оружие, с которым он пришел: либо карабин, либо ружье, а это говорило о професси­онале. Пистолет слишком ненадежен, если речь всерьез идет об убийстве, о чем знает каждый солдат. Он имеет обыкновение давать осечку в самый неподходящий момент. Профессионалы предпочитают более надежные орудия умерщвления.

Если я хотел атаковать, то должен находиться за его спиной, а следо­вательно, позволить, чтобы он меня обошел. Однако если бы ночной гость оказался не один, то я подставился бы находящемуся где-то поблизости его товарищу. Поэтому ждал, чтобы определить, один он или появится еще кто-нибудь. Я подумал, знает ли этот тип, что произойдет, если в Асбырги он применит оружие: если нет, то будет очень удивлен, когда нажмет на спусковой крючок. Он мелькнул у меня перед глазами и пропал: я выру­гался про себя. Но через секунду услышал треск ветки и понял, что он перешел на другую сторону поляны. Это был очень осторожный тип: без сомнения, настоящий профессионал. Старое правило гласит: никогда не приходи с той стороны, откуда тебя можно ждать, даже когда знаешь, что никто тебя не ждет. Избегай излишнего риска. Мужчина пробирался между деревьями, описывая круг, с намерением выйти с другой стороны.

Я начал огибать поляну, но в противоположном направлении. Это было нелегко, ведь знал, что рано или поздно окажусь с ним лицом к лицу. Вытащил нож из-за пояса и держал его свободно в ладони: жалкое оружие против карабина, но у меня не было ничего другого. Перед каждым шагом я проверял, нет ли под ногами сухой ветки. Это отбирало много времени, и я изрядно вспотел.

Остановился за толстым стволом березы и напряг зрение, пытаясь хоть что-нибудь рассмотреть в темноте. Ничего не двигалось, однако я рас­слышал легкий треск, словно один камень ударился о другой. Я оставался неподвижным, задержав дыхание, и внезапно увидел его. Он шел в мою сторону, темная подвижная тень на расстоянии не менее девяти метров. Я стиснул ладонь на рукоятке даггера и ждал.

Тишину неожиданно нарушил шелест кустов, и у ног ночного гостя выросла какая-то белая фигура. Это значило только одно: он наткнулся на затаившуюся в укрытии Элин. Человек отпрянул от неожиданности и под­нял карабин. Я крикнул Элин: «На землю!» И в эту же секунду он нажал на спуск. Яркая вспышка разорвала темноту.

Выстрел прогремел, как объявление войны, словно целое отделение солдат выпустило серию пулеметных очередей. Эхо выстрела пронеслось по скальным ущельям Асбырги, отражаясь от стены к стене все слабее и слабее, замерев где-то вдали. Неожиданный результат выстрела сбил с толку мужчину и привел к тому, что он замер совершенно дезориентиро­ванный.

Я метнул нож и услышал глухой удар — попал! Он вскрикнул, уро­нил карабин, хватаясь за грудь. Колени подогнулись, и стрелок рухнул на землю, корчась между кустами.

Я, не обращая на него внимания, побежал в сторону Элин, одновремен­но вытаскивая из кармана фонарик. Она в шоке сидела на земле, широко раскрыв глаза и держась рукой за плечо.

— С тобой все в порядке?

Она отняла руку от плеча, и я увидел ее окровавленные пальцы.

— Он ранил меня, — глухо сказала она.

Я опустился на колени рядом с Элин и осмотрел рану. Пуля разорвала верх мышцы на плече. Через какое-то время боль даст о себе знать, но рана была не опасной.

— Мы должны перевязать ее, — сказал я.

— Он ранил меня, — повторила Элин. Ее голос на этот раз был более громким, и в нем прозвучала нотка удивления.

— Не думаю, что он сможет еще в кого-нибудь стрелять, — ответил я и направил на него луч фонарика. Человек лежал неподвижно, повернув голову набок.

— Мертв? — спросила она, глядя на рукоятку ножа, торчавшую из груди.

— Не знаю. Подержи фонарик.

Взял его запястье и почувствовал слабое биение пульса.

— Жив. Может, и выкарабкается.

Я повернул ему голову и глянул в лицо. К своему удивлению, узнал Грэхема. Мысленно извинился перед ним за то, что когда-то обвинил его в отсутствии профессионализма: способ, который он применил, подкрадыва­ясь к нам, свидетельствовал о нем как о настоящем профессионале.

— В лендровере есть аптечка, — отозвалась Элин.

— Сходи за ней. Я его перенесу.

Наклонился, взял Грэхема на руки и пошел за ней. Она разостлала спальный мешок, и я положил тело туда. Элин достала аптечку и наклони­лась над Грэхемом.

— Нет! Сначала ты. Сними блузку.

Я очистил рану на плече, посыпал порошком с пенициллином и пере­вязал.