Революшен

– Мы не делали ничего противозаконного, – повторил Сергей, но уже без прежнего раздражения.

– Ладно вам. Что это, как не призыв к насилию, – майор кивнул на фото, – вы знаете, что наша дорогая Конституция запрещает любые призывы к насилию, будь то на национальной, религиозной, и всех прочих почвах, а Уголовный кодекс это запрещение подтверждает совершенно конкретным сроком. Впрочем, я думаю, вас этим не напугать. Вы же революционер, а революционеры любят пострадать за свои великие дела.

– Вы, действительно, считаете, что я причастен к убийству? – растеряв весь свой пыл, спросил Сергей.

– А почему бы и нет? Убитый – ваш классовый враг. Вы же решили устроить всемирную революцию в отдельно взятом микрорайоне. Рекламу вашу запретили. Ваши митинги не более чем пионерские утренники и вы решились на отчаянный шаг. Убить ни в чем неповинного отца двух детей. По-моему логика отсюда так и прет всеми ребрами. Если дело дойдет до суда, вам придется косить под шизофреника, если вы конечно, не дурак.

– Перестаньте, – сказал Сергей, махнув рукой. – Действительно все не очень хорошо выглядит, но должны быть хоть какие-нибудь доказательства. Нельзя же осуждать просто так, из-за того, что это логично.

– Почему нельзя? – усмехнулся майор. – Доказательства можно и придумать. Главное – мотив.

– Но это же не единственный мотив, к тому же он не очень-то и складный, – загорячился Сергей, – точнее вообще ерунда. Мы, то есть я, сделал эту надпись: "Убить психолога", только для того, что бы обратить внимание на проблему. Это совершенно абстрактная проблема, не имеющая отношения к конкретным людям. Убийство здесь не имеет смысла. Вы так не считаете? Тут скорей всего, что-нибудь на деньгах закручено, а меня для отвода глаз подсунули. Может быть, это родственники из-за квартиры убили. За что сейчас убивают?

Майор усмехнулся.

– Я не хочу никого обвинять, – сказал Сергей, покраснев.– Это ваша профессия, расследовать, узнавать. Просто я хочу, что бы вы разобрались с этим делом по-настоящему.

Майор улыбнулся.

– Я уже разобрался, – сказал он, смягчив тон, после чего достал из пачки сигарету и закурил. – Будете курить? – спросил он Сергея.

Сергей кивнул. Они некоторое время сидели в тишине, выпуская клубы дыма.

– Ладно, – сказал майор, туша сигарету, – начнем другой разговор. Допустим, что я не обвиняю вас в убийстве. Сейчас не обвиняю. У меня нет желания держать вас здесь всю оставшуюся жизнь. Мне просто нужно, что бы вы мне объяснили, что все это значит. Потому что кроме вас, это, похоже, никто не знает. Я имею в виду вашу революцию и вашу психологию. Мне даже пришлось прочитать вашу знаменитую статью. Честно говоря, ничего страшного я в ней не нашел, да и интересного тоже. Но дело в том, что это убийство не просто – зарезали и фиг с ним. Это странное убийство. Это ритуальное убийство. И что бы вы о себе не думали, это убийство напрямую связано с вами, с вашими идеями, с вашей организацией.

– Как его убили? – спросил Сергей.

– Я расскажу вам, – сказал майор. – Его убили необычно. Удар был сильный, сзади, острым предметом, похожим на нож, но нестандартной формы. Может быть, коса, но маленькая. У стандартной косы – лезвие гораздо шире. Удар был нанесен на лестнице, в пролете между вторым и третьим этажом, когда психолог поднимался в свою квартиру после трудового дня. Смерть была мгновенной. Психолог упал на ступеньки и разбил себе нос. Это результаты медэкспертизы. Но это нормальные факты. Теперь, что касается загадок, которых оказалось слишком много. Во-первых: надпись на стене с греческой буквой "пси" была нанесена кровью убитого. Но, – майор Ковальчук выдержал паузу, – надпись была сделана за час до убийства. Господин Федорчук находился в это время на работе. Кто и как мог взять у него кровь – загадка. Мы навели справки – психолог кровь сдавал полтора года назад. Смертельная рана была единственной обнаруженной на его теле. Согласитесь, не очень весело звучит. Во-вторых: свидетели. Мы нашли двух свидетелей происшедшего. Молодой человек с девушкой сидели на лавке перед подъездом. Они видели, как психолог вошел в подъезд. Девушка спросила психолога, сколько времени. Психолог приветливо ответил. Это было за минуту до убийства. Никаких признаков тревоги у будущего трупа не было. Он просто зашел в свой подъезд. Спустя минуту, из подъезда вышел неизвестный господин, при виде которого девушка испытала не объяснимый ужас. Ее напугал внешний вид господина. Господин был в черном, насколько это можно определить в темноте, балахоне. В балахоне, который сейчас не носят. "Словно артист" – сказала девушка. На голове у таинственного господина был капюшон, что странно для лета. Господин был очень высоким, выше двух метров. Но девушку, прежде всего, испугал взгляд этого господина. Она встретилась с ним взглядом. "Ходячий ужас, – сказала нам девушка. – Кажется, схватит за шкирку и в ад утащит". В – третьих: рядом с трупом мы обнаружили "барсетку", принадлежащую убитому. Деньги, ключи, документы были на месте. Но в паспорте была срезана фотография, очень аккуратно, словно ее вообще там не было. И наконец, в-четвертых: вчера на e-mail нашего отделения было получено письмо, адресованное лично мне. В письме было следующее – Следователь вытащил из папки распечатку, надел очки и прочитал: – "Если это игра, то смерть будет задавать правила. Мертвые лица, как нить Ариадны. Без них ты заблудишься в темноте. Я не хочу, что бы ты шел наощупь." Подписи нет. Обратный адрес: 367@ yandex.ru. То есть на общероссийском сервере и отправлено письмо могло быть, откуда угодно. Мы сейчас пытаемся определить номер телефона, по которому снимают почту с этого ящика, послали запрос в Москву. Такие дела. Что скажите?

Сергей выслушал следователя очень внимательно.

– Впечатляет, – сказал он, наконец.

– Мне нужна ваша помощь. Я прочитал вашу статью в "Площади Свободы", но мне этого недостаточно. Объясните мне, пожалуйста, почему "революция"? С чего это вы вдруг решили создать в нашем городке непонятый революционный комитет? За что вы боритесь? Я сейчас смотрю на вас и мне кажется, что вы просто пионер-экстремал, который решил поиграть в войнушку. Тем более в армии вы не служили, а горяченького шила в зад охота попробовать. Расскажите, с чего все началось. Не думайте, что вы кого-то сдадите. Я прекрасно осведомлен обо всех ваших соратниках, о вашем старинном друге Алексее Боткине, помогавшему вам революционизировать, о вашей новой девушке в красном бюстгальтере по имени Света. Я знаю, кто кого фотографировал, кто придумывал ваши убийственные слоганы. Я знаю, что вас финансировал некто Матвей Синицин, который был одним из владельцев автомобильной фирмы "Варшава". Я знаю, что в вашей организации сейчас 15 человек. Я знаю всех их пофамильно. Я знаю, что некто Павел Павлюк, 18-летний студент – главный активист у вас, но вы его недолюбливаете.

– Откуда у вас столько информации? – удивленно спросил Сергей.

– За вами следят, – улыбнулся майор. – И не потому что вы такие криминальные типы, а потому что, так полагается. За "революционными комитетами" необходимо следить по определению.

– Кто-то из наших – стукач?

– А вам не все равно? – спросил майор.

– Нет.

– А мне все равно. Вернемся к главному, если вы, конечно, не хотите задержаться в нашем гостеприимном заведении.

Сергей кивнул, потом еще раз кивнул.

– Можно еще сигарету, – спросил он. Следователь с готовностью протянул пачку.

– Вы читали мою статью? – спросил Сергей, наконец.

– Да – ответил следователь

– В ней все сказано…

СТАТЬЯ опубликованная 12 апреля в газете "Площадь Свободы".

"Революция по-тольяттински".

В нашем городе недавно была создана новая молодежная организация под громким названием "Революционный комитет". Политическая платформа новой организации весьма оригинальна. Главной целью своей борьбы, они объявляют борьбу с психологией. Именно психология является их классовым врагом. Сегодня мы беседуем с одним из лидеров новой организации Сергеем Колчаком.