Жена на время

Куда она направилась? Герцог судорожно пытался сообразить, куда она могла бы поехать. И испугался, поняв, что понятия не имеет, где он может начать поиски. Он знал только ее старую квартиру в Лондоне. Она, наверное, отказалась от нее. Не похоже, чтобы Чарити могла вернуться туда. И там никто не может знать, куда она уехала. Сомнительно, чтобы она даже рассказала там об Инфилде. Она уехала вчера вечерним дилижансом. Черт! Неужели никто не заметил, как она покинула Инфилд? Наверное, ушла пешком. Неужели она никому не сказала, что уезжает навсегда?

Первым его порывом было собрать вещи, вызвать экипаж и помчаться вслед за женой. В панике он даже не подумал о том, что не знает, куда направиться. Он зайдет в гостиницу. Может быть, хозяин сможет сказать, куда она направилась. Конечно, он тоже не знает ее конечную цель.

Но не всегда следует поддаваться порывам, подумал Энтони, все еще стоя перед ее комнатой с закрытыми глазами и тяжело дыша. Он не может просто мчаться неизвестно куда. У него еще есть важные дела. Некоторые гости уезжали только после завтрака, ему нужно проводить их. Граф Тилден с женой и дочерью собирались уехать еще позже. Чарлзу он пообещал переговорить с графом до их отъезда. Ближе к вечеру он собирался встретиться с Уилли и обсудить с ним вопросы, связанные с управлением поместьем. Они договорились встретиться в доме у Уилли, так что Огаста сможет поиграть с мальчиками. Он собирался пригласить на эту встречу и Чарити. Да, сегодня ему нужно сделать тысячу дел.

И потом, она ведь не хотела, чтобы он следовал за ней. Она не хотела принимать его помощь. Она хотела порвать с ним все связи. Он понятия не имел, сколько денег сунул в верхний ящик своего стола, но был готов побиться об заклад, что взяла она ровно столько, сколько нужно для оплаты проезда и скромного питания. Она взяла с собой жемчуг, но он нисколько не сомневался, что ожерелье с топазом она оставила. Он собирался отдать ей это ожерелье в подходящий момент, как подарок от себя и от отца.

Она его не хочет. Она предпочитает бедность и жизнь гувернантки, лишь бы не зависеть от него. Боль ослепила его.

Да, он правильно оценил ее характер в день смерти отца. Она привыкла отдавать. Она великодушно отдала ему себя. Никоим образом она не относилась к людям, которые только берут. Но неужели она не понимает, что только отдавать и ничего не брать – тоже в своем роде эгоизм? Не понимала, какие чувства вызовет у него это письмо? Неужели она вообразила, будто он вздохнет с облегчением? Забудет ее и продолжит жить, как ни в чем не бывало?

Внезапно Энтони почувствовал ненависть к жене.

Молодой герцог Уитингсби увидел, что гости уже собираются уезжать. Он извинился за жену, которая, к сожалению, не может их проводить, и пригласил графа Тилдена в библиотеку. Здесь он рассказал графу о значительном состоянии, которое отец оставил лорду Чарлзу Эрхарту, и о своей готовности подарить брату одно из своих имений, не такое большое, как Инфилд, но процветающее. Потом он сообщил графу о том, что не далее чем вчера лорд Чарлз сообщил ему о своем намерении продать патент на офицерский чин и начать жизнь джентльмена, управляя своим собственным поместьем. Лорд Чарлз также испросил у своего старшего брата разрешения ухаживать за леди Марией Лукас и получил его. А теперь он через своего брата просит у графа разрешения обратиться непосредственно к нему.

Чарлз испытывая симпатию к леди Марии всю свою жизнь, а в последние два года – глубокую страсть. И его чувства пользовались взаимностью – но рассказывать об этом графу молодой герцог не счел нужным или уместным. Чарлз, зная, что Мария предназначена маркизу Стаунтону, счел свою любовь безнадежной и принял решение поступить на военную службу в кавалерию.

Граф Тилден шумел и возмущался, оскорбленный предложением выдать дочь замуж за младшего сына, тогда как он рассчитывал на ее брак с наследником титула. Но с другой стороны, лорд Чарлз – сын старого герцога и брат молодого герцога, он человек состоятельный и будет владельцем большого поместья. Пусть молодой человек поговорит с ним, согласился наконец граф Тилден. Он остался в библиотеке, а герцог отправился на поиски брата. Найти его оказалось нетрудно. Он прохаживался возле библиотеки, бледный, с упрямо выпяченным подбородком и тревогой во взгляде.

– Граф готов тебя выслушать, – сказал герцог. Чарлз затаил дыхание. – Помни, кто ты, Чарлз. Ты не подданный графа. Ты – сын своего отца. Удачи.

Чарлз устремился в библиотеку с такой мрачной решимостью, как будто за дверью его ожидали палач и плаха.

Огасте нельзя было просто сказать, что Чарити уехала навсегда. Ей нужно было осторожно объяснить все так, чтобы это звучало правдоподобно.

– Чарити пришлось спешно уехать, – сказал Энтони, сидя в низком кресле в детской и обнимая младшую сестру. – У нее заболела тетя, и за ней нужно ухаживать. Я тоже поеду к ней, только сначала выясню, как долго Чарити будет оставаться у тети. Если возможно, я скоро привезу Чарити назад. Но иногда болезнь затягивается на долгое время.

Энтони презирал себя за то, что не сказал ребенку всю правду. Если ему не удастся найти Чарити и вернуть ее домой, чтобы она стала ему настоящей женой, то у него будут сложности с Огастой. Тогда придется снова лгать или признаться в своей лжи. Но герцог не мог заставить себя сказать девочке правду: у Чарити никогда не было намерения навсегда оставаться в Инфилде и заменить ей мать. Было бы несправедливо по отношению к Чарити сказать правду. Тогда она может показаться бессердечной, а это было бы уж совсем ужасной ложью.

Иногда правда и ложь так тесно переплетаются. Прошло два дня, прежде чем молодой герцог смог оставить Инфилд и отправиться на поиски жены. Граф с семьей уехали. Тилден пришел к соглашению с Чарлзом. Молодой паре позволили на пятнадцать минут остаться наедине. Дело можно было считать решенным, хотя, конечно, об официальной помолвке до окончания траура и речи быть не могло. Лорд и леди Твайнэм с детьми вернулись к себе домой. Огасте устроили продолжительные каникулы, чтобы она могла пожить у Уилли и Клодии. Энтони уже рассказал всем, что жене пришлось спешно уехать, а он скоро отправится за ней и привезет домой. Никто не задавал вопросов. Похоже, за последние дни он стал выглядеть таким же недоступным, как и его отец.

В конце концов, молодой герцог Уитингсби отправился в путешествие, сам не зная куда.

Чарити прошла пешком три мили от остановки дилижанса и вошла в дом, где ее никто не ждал. Дети как раз заканчивали пить чай и просили Пенелопу разрешить им погулять. Дэвид громко обещал больше не пачкаться, а Говард уверял, будто бриджи порвались совершенно случайно, а он был очень осторожен. Мэри заявила, что она не пачкалась и не рвала бриджи, а поэтому совершенно не понимает, с какой стати Пенни хочет, чтобы она осталась дома. Говард горячо защищал сестру, когда Мэри заметила стоявшую на пороге Чарити. Она вскрикнула от неожиданности.

И тут последовали крики, вопли, радостные восклицания, смех, разговоры, объятия. Никого в семействе Дунканов не учили говорить строго по очереди и не перебивать друг друга.

– Хорошо, – наконец сказала Чарити. – Я вернулась домой, вы все подросли. Если вы позволите мне сесть и спокойно выпить чаю, то я скоро приду в себя.

Она села к столу, а Пенелопа поспешила на кухню за чайником и чистой чашкой. Мэри пододвинула сестре блюдо с лепешками, точнее, с тем, что от них осталось, Говард поведал Чарити, как он совершенно случайно порвал бриджи, а его напрасно обвинили в небрежности. Дэвид вручил старшей сестре свой чистый, но мятый носовой платок.

Как хорошо снова оказаться дома! Конечно, она не сказала им правды. Но Чарити утешала себя мыслью, что больше ей не придется лгать, или, во всяком случае, не так много. Новое место ей не понравилось, и она его оставила, объяснила Чарити. Она вернулась домой и останется с ними. Это понравится Филу, хотя теперь ему придется одному зарабатывать на семью.