Главное — выжить

— Интуит хренов, — услышал я ее шепот.

— Я все слышал, — помахал поднятым вверх указательным пальцем правой руки.

Следующие три дня я монтировал уловитель молний. Грозы на планете были не столь частым явлением, как на Земле, поэтому и решился на это. Вот еще одна характерная черта этого мира: грозы, град, шторма на море были, но стихийных бедствий, типа смерч, цунами, ураган, не наблюдалось ни разу. Небольшая металлическая стойка, уходящая немного в крышу лаборатории, и расходящиеся от нее на поверхности крыши полосы. Еще на стойке находился блокиратор, одновременно служивший и генератором небольших электромагнитных полей, чтобы молния точно «знала», куда надо бить. Он же должен отсечь часть заряда при превышении заданного размера. На Земле из-за отсутствия соответствующих технологий создать такой прибор невозможно. Я даже нашел пять добровольцев, из состава крыс, которые должны первыми пройти испытания. Как попали эти вечные спутники людей в этот мир, неизвестно, но факт остается фактом. А мы вынуждены ждать грозу.

Наконец-то, сегодня, во второй половине дня, должно все произойти. Прогноз в этом мире никогда не ошибается. С утра мы с Аллурой находились в лаборатории, проверяя все оборудование. Остальная часть команды, сгорая от любопытства, осталась дома и уничтожала все запасы сладкого, приготовленные Иланой и Лилиан. Час «икс» настал: мы включили свою аппаратуру, в уловителе я выставил предел в половину энергии, полученной на Земле, фронт грозы приближался к нашей лаборатории. Пошла накачка антигравитационного поля, есть удар молнии в уловитель. Долетел запоздалый грохот грома.

А в центре лаборатории появилась черная точка. Вот она стала медленно разрастаться, значительно медленней, чем в первом опыте. Я схватил клетку с крысами и вышел из укрытия. Схватил первого попавшегося добровольца и аккуратно отправил в полет. Хоп, и он пролетел через темное пятно, которое моментально схлопнулось. Не понял, это что ж получается, можно пройти только одному человеку? Меня это не устраивает. О, идея! Вернулся к Аллуре.

— Все получилось, — ответил на ее вопрошающий взгляд, — но необходимо проверить одну идею.

Я нашел небольшую веревку и опять включил уловитель молний. Какое-то время ничего не происходило, но вот опять раздался треск от попадания разряда и новая появилась червоточина. Достал двух крыс и связал их между собой, потом подумал и добавил третьего добровольца. И святая троица полетела в полет и, пролетев через червоточину, заставила ту опять схлопнуться. Замечательно, значит можно переместиться всем вместе, но придется обняться. И я засмеялся, представив эту картину. Вот только я понял, что «Гончую» придется оставить здесь, так как создать червоточину для нее я не смогу. Какая-то неправильная получается у меня червоточина. Через обычные корабли могут летать туда-сюда, пока она сохраняет стабильное состояние, и она не исчезает после прохождения. А Древние, к тому же, умели создавать их туда, куда им необходимо попасть. Наверняка это можно сделать и в моем случае, вот только я не знаю пока как.

Вечером мы устроили праздничный ужин. Любопытство и негодование от остальных членов команды ходило волнами по комнате, но мы с Аллурой не поддались. А оборону мне стало держать легче, так как появился соратник, вернее, соратница.

А через пять дней я решил заняться исследованием планеты Гета-2. Выслушав шквал недовольных и даже гневных высказываний в отношении этой моей затеи, потом быстро поставил всех на место.

— Я решил, значит так и будет! Всем все ясно?

Настала тишина, потому как все поняли или почувствовали, что я как сказал, так и будет, а дальнейшее препирательство ничем хорошим не кончиться. В этот раз, кроме Аллуры и пары хинтов, я никого больше не взял. Аллура, как и в прошлый раз, должна заниматься снятием показаний, а я с четвероногими друзьями путешествовать. Правда я хотел пригласить с собой Витоэль, но та даже не ответила мне. Настройка аппаратуры много времени не заняла, благо известны точки, где необходимо проводить измерения. В этот раз все произошло, как и положено: появился интерфейс управления, я выбрал планету, и в следующее мгновение мы оказались там.

Темный лес, ибо в районе портала стояла ночь. Чуть постоял и появилось ночное зрение. Хинты забеспокоились — чувствуют что-то родное. Пошел искать барьер. Точно, в пятидесяти метрах от портала я наткнулся на него. Теперь надо найти способ оставить друзей тут — не хотелось мне их брать с собой. А то еще отнимут официально или украдут неофициально для опытов, ведь в Содружестве зверей, подобных им нет. Очень интересно, вообще ничего не чувствую — рука просто упирается в нечто и все. Попробовал надавить — опять ничего. Ударил несильно, показалось, что барьер чуть спружинил, ударил сильнее — точно, спружинил. Положил руки на него, отстранился от всего мира и постарался почувствовать стоящую впереди преграду. Какое-то время ничего не происходило, затем я все-таки ощутил нечто, нечто настолько чужеродное, что у меня по спине пробежали мурашки. Зато еще один пазл стал на свое место: если в Лилиан чувствовалась некая чуждость, то в барьере чужеродность. То есть Лилиан была все же из другого мира, параллельный или как там правильней назвать, но принадлежала нашей реальности, вселенной, в общем, нашей совокупности миров. А поставивший этот барьер был Иным. Именно с большой буквы, потому что пришел в нашу реальность откуда-то извне. Мне очень сильно захотелось встретиться с ним, и в этот миг преграда исчезла. Я наклонился к Хране, встретился с ней взглядом и передал информацию, что это их настоящий дом и тут живут ее соплеменники. Поднялся и увидел, как между деревьями замелькали тени соплеменников моих четвероногих друзей.

Да, все же воспитание в неволе сказалось на размерах хинтов — все пришедшие были минимум на четверть крупнее моих друзей, а вожак так более чем на треть. Они некоторое время разговаривали с вожаком, после чего тот повернулся ко мне и я понял, что настала моя очередь. И посмотрел ему в глаза.

— Они признали тебя своим хозяином, — начал тот разговор, — и причины веские. Но сюда ты пришел не за этим.

— Да, я хочу оставить их тут, — ответил я ему, — Я хочу уйти из этого мира, но опасаюсь, что там им будет неуютно, совсем другой образ жизни.

— Мы согласны их принять.

— А еще я хотел бы встретиться с тем, кто устанавливает барьер вокруг портала.

Вожак долго смотрел мне в глаза, но все же прозвучал его ответ:

— Его найти невозможно, если он захочет, то сам тебя найдет.

— Никак, — ответил он, потом добавил, — по-разному.

Я подошел к хинтам, обнял их за головы, прижав к себе.

— Ну, все, идите, — и они скрылись в лесной чаще.

Постоял немного и, развернувшись, пошел обратно — пора возвращаться. На плечо мне прыгнула обыкновенная белка. И не испугалась ведь.

— А у меня и орешков то нет, — я осторожно почесал ее между кисточками ушей.

— Жаль, — раздался у меня в голове голос.

Я остановился, как вкопанный — чужеродность заговорившего со мной накатила сильной волной.

— Так вот ты какой северный олень, — улыбнулся я белке, — и орешки любишь.

— Очень, но ты ведь не за этим хотел со мной встретиться?, — спросил он и тут же добавил, — что хочешь знать?

— Все, но для начала очень хочу услышать историю твоего появления в этом мире, точнее реальности. Я чувствую, что ты не принадлежишь этому миру.

Белка секунду меня рассматривала, вероятно, решая для себя что говорить, а что нет, да вообще продолжать вести со мной беседу или уйти.

— Много миллионов лет назад, совсем в другой реальности, существовала раса втанумануоли, чо в переводе значит Лучшие Дети.

— «Ого», подумал я, — «Вот это самомнение».

— Ты прав, — ответил на мои мысли собеседник и я понял, что мысли он читает очень легко, — Они обладали обширными знаниями, покорили всю свою реальность, множество других народов работали на них. Но однажды жажда сравняться с создателями миров привела к тому, что они начали экспериментировать с константами Реальности, пытаться изменять их. Немногие, такие как я, были против, но нас никто не слушал. И, как следствие, наша Реальность стала разрушаться. Мы, а нас было всего десять, попытались вырваться в другую. Что произошло дальше, я не знаю, как не знаю остались ли живы мои друзья. Очнулся я уже в вашей реальности, очень долго набирался сил.