Побег

Потом приходила знахарка и осматривала рану. Она уверила Кэйтлин и Дэрин, что все хорошо заживает.

После неё к девушке снова заглянула Милли и рассказала, что девочки, её подружки, сказали ей, что не будут обижать Кэйтлин, что теперь все знают правду и гордятся тем, что она спасла её – Милли. И опять строгая Дэрин выгнала от больной посетительницу, принеся бульон.

Потом пришли спасенные ею девушки и рассказали, какой переполох наделал её побег и новость о том, что она – необычный оборотень. Что вся стая стоит на ушах, и каждый хочет её навестить, но Дэрин пускает только избранных. Этих «избранных» та же Дэрин как пустила, так и выгнала, и Кэйтлин снова пришлось есть бульон.

К ней зашла, кажется, половина стаи. Только не было Бартона, и это очень тревожило. Девушка не решилась спросить о нем у Дэрин. Вскоре стемнело, и женщина принесла ей травяной чай для лучшего сна.

Наконец Кэйтлин осталась одна в надежде, что муж придет хотя бы к ночи. Трудно просить прощения у того, кого не видишь.

Дверь медленно открылась и Кэйтлин затаила дыхание. Он пришел. Бартон закрыл за собою дверь и прошел в комнату:

– Почему ты не спишь?

– Ждала тебя.

– Зачем? – спросил мужчина и начал раздеваться.

– Нам надо поговорить.

– Уже поздно, спи.

–  Я знаю, что поздно. Я задержала разговор недели на три…

– Не сейчас, Кэйтлин.

–  Нет, сейчас, я больше не выдержу еще одного дня без объяснения.

– А что объяснять? Все понятно. Ты боялась причинить кому-то зло, вот и сбежала. Что касается Милли, она рассказала, что сама прыгнула в воду за твоей лодкой.

– Я должна объяснить, почему не открылась тебе…

– И тут все ясно. Ты мне не доверяешь, я не виню тебя в этом. Мы мало прожили вместе и совсем не знаем друг друга.

Его слова поднимали горечь в её сердце:

– Я обидела тебя своим недоверием и прошу прощения за это.

– Обидела? – усмехнулся мужчина. – Я что, красная барышня, чтобы обижаться?

–  И я нарушила правила твоего дома – солгала, за это мне тоже стыдно.

– За это тебя ждет обещанное наказание. О чем еще ты хочешь поговорить?

– Я думала, что убила родителей. Отец ударил меня на той поляне, и я обернулась в волка. А потом очнулась с кровью на руках. Я думала, это их кровь.

– Альфа рассказал мне.

Его холодность убивала, но она заслужила её. Кэйтлин прикрыла глаза и призналась:

– Я боялась, что могу снова обернуться, а ты или Милли будут рядом. Я не открылась тебе, потому что опасалась, что ты не поймешь моего страха, не придашь ему значения. Я боялась быть твоей женой, ведь я могла обернуться в любое время, в любом месте, – Кэйтлин замолчала, не справившись с эмоциями, а потом тихо добавила. – Я сказала тебе, что не хочу детей, но это неправда. Я очень хочу от тебя  ребенка, но вдруг я обернусь в то самое время, когда буду держать на руках нашего малыша? Я и сейчас боюсь даже думать об этом… Не стоило тебе идти за мной… Нужно было пройти мимо той пещеры.

Бартон в ярости сжал кулаки. Её признания рушили стену в его сердце, которую он выстраивал долгое время. В них было столько искренней боли, что он не смог найти в себе и грамма презрения, чтобы не поверить её словам. Она была сейчас предельно откровенна, он прямо чувствовал её обнаженное сердце, которое билось от боли. Он не должен был верить ей, не хотел прощать, он боялся надеяться. Но стена продолжала рушиться, а его сердце – радоваться долгожданной свободе. У него не осталось ни единого шанса сохранить хоть один камень в этой стене после её тихих слов:

– Ты уже потерял одного ребенка, я не могу даже допустить мысли, чтобы обречь тебя на это еще раз. Отпусти меня.

Стена рухнула, сердце свободно – и он вместе с ним.

Бартон обернулся к жене и всмотрелся в её лицо, по которому бежали слезы. Он шагнул к кровати:

– Твой страх сделал тебя храброй. А твое признание в нем сделало храбрым меня. Мы все преодолеем, главное – будь со мной. А я буду с тобой, – он подошел ближе и улыбнулся. – И твой дядя подсказал мне отличный способ, как этого добиться.

– Привязать меня к кровати?

Бартон улыбнулся шире:

– Как тебе его идея?

Эпилог.

Кэйтлин стояла у океана и наблюдала за детьми, резвящимися в воде. Милли поднимала руками горы брызг, а Аллан весело смеялся: малыш был очень рад намочить волосы, одежду и ботинки. Хорошо, что сейчас начало лета и океан уже достаточно теплый, но им все равно как следует влетит от Дэрин, особенно Милли, за такие шалости. Кэйтлин улыбнулась, Дэрин продолжала держать марку строгой тети, хотя души не чаяла в детях и сама часто закрывала глаза на их проделки.

Наконец Милли все же вспомнила, что им не разрешали еще купаться, и потащила младшего брата к дому. Заметив Кэйтлин на склоне, она одернула платье и прибавила шаг, малышу приходилось вприпрыжку бежать за сестрой. Они взобрались на холм и поравнялись с Кэйтлин, которая укорительно покачала головой. Милли заговорила первой:

– Мама, я старалась оттащить его от воды, но Аллан меня не слушал и намочил мое платье.

Кэйтлин перевела притворно строгий взгляд на довольного сына:

– Зачем ты на этот раз полез в воду?

– Я увидел морскую звезду и хотел её достать. У Милли скоро день рождения, я хотел украсить для неё гребень.

Девочка хихикнула:

– Значит, опять получается, что я во всем виновата?

– Значит, получается, – улыбнулась Кэйтлин и заправила за ухо выбившуюся прядь из прически дочери. – Бегите быстро в дом и переоденьтесь в сухую одежду. Может, Дэрин не успеет ничего заметить.

Дети наперегонки побежали к дому, а Кэйтлин улыбнулась, провожая их взглядом, и притронулась к плоскому животу, в котором уже рос ребенок. Она догадалась об этом совсем недавно и еще не успела сообщить мужу. Ничего, она выберет подходящий момент, чтобы сказать ему.

Женщина снова посмотрела на океан, его волны так и манили искупаться. Недолго думая, Кэйтлин спустилась со склона и быстро пошла вдоль берега. Если она поторопится, то никто не узнает, что она совершила то, что сама запрещала детям. Вскоре она вышла на отдаленный пляж, который был скрыт от взгляда посторонних высоким кустарником. Женщина быстро сняла платье и ботинки и побежала к океану, на ходу закручивая на голове волосы, чтобы не намочить их. Еще мгновение – и прохладные волны обдали тело, а тонкая рубашка прилипла к ногам. Кэйтлин нырнула и поплыла вперед, спокойно покачиваясь на волнах.

Как хорошо!

Но сзади раздался резкий всплеск воды. Женщина обернулась, становясь ногами на песчаное дно. Никого не было. Может, ей показалось? Но через секунду недалеко от неё вынырнул мужчина и быстро пошел к ней:

– Ну, браво, Кэйтлин, верх благоразумия! Хороший пример нашим детям.

Женщина смущенно улыбнулась и пошла навстречу мужу, разводя руками воду:

– Я не удержалась.

– Кто бы сомневался в этом, – заметил Бартон и, взяв жену за руку, повел из воды, будто нашкодившего малыша.

Когда вода стала ему по пояс, мужчина быстро подхватил жену на руки и закинул себе на плечо. Кэйтлин возмутилась:

– Поставь меня сейчас же!

Мужчина ничего не ответил и только слегка хлопнул жену по ягодицам, призывая к порядку. Он вынес её из воды и понес к поваленному дереву, на котором было удобно сидеть. Устроившись на дереве, Бартон усадил жену к себе на колени и поправил её рубаху, которая сильно задралась и открыла стройные бедра.

– Грубиян, – объявила жена и откинула назад растрепанные волосы.

– Напомни-ка мне, какое наказание ты обещала детям, если они полезут в холодную воду? – усмехнулся мужчина.

Кэйтлин демонстративно поджала губы. Улыбка Бартона стала еще шире:

– Кажется, ты обещала как следует отшлепать их по мягкому месту?

Кэйтлин мотнула головой и улыбнулась:

– Хорошо, обязательно себя отшлепаю.

– Нет, милая, шлепать тебя буду я.