Планета

А амазонки нервничали. 480 человек против 30000. Разведка в лице Рауля отслеживала передвижение неприятеля и рассмотрела, как тот выглядел.

- Смотрите, сэр: в синем - пехота. В жёлтом - конница. В коричневых куртках - пушкари, а в красном - офицеры и тоже кавалерия. И похожи лицами.

- Да я бы так не сказал, - Шарп, в бинокль, разглядывал утренний лагерь врага. - Волосы, носы и глаза у них разные. Напоминаю, леди и господа, без команды не стрелять!..

Шарп решил ещё рано утром в КПП не отсиживаться и воевать в траншее первой линии.

- Ждём, сеньориты, - сказал для ближних девушек. - Самолёт уже летит к нам, - и придвинул поближе СВД.

- Господин майор, они уже лагерь свернули! - нервно доложила, слева, амазонка по имени Мария, - Мне стало страшно!

- Мария, делай как я, и ...не бойся...

Неприятельские полки стали разворачиваться для боя. До синей пехоты уже было метров семьсот.

И прилетел самолёт.

БУМ!

Бомбу, Вацлав, сбросил на авось, как потом сам же и сказал. Она упала между красной конницей и коричневыми пушкарями. Конные и пушкари с пушками исчезли. Конники в жёлтых куртках бросились наутёк.

Пехота, поднялась с земли, потопталась на месте, потом арестовала своих командиров и, побросав оружие, пошла, сдаваться в плен амазонкам.

Шарп ещё этому посодействовал. "Ссадил" троицу особенно воинственных офицеров из СВД. Стрелял и приговаривал: 'И тебя вылечат. И тебя. И тебя'.

Амазонки радостно хлопали после каждого удачного выстрела.

- Не стрелять, они сдаются! - последняя боевая команда. И так вот стал национальным героем.

На следующий день амазонки, разглядев "нежданных гостей" накормили их, помыли, и спать уложили. Многие возле себя. Шарп с ветеранами забавлялись, когда об этом узнали, а вот местные священники собачились с вооружёнными барышнями. Но отцы девушек взяли их "за хобот", и посыпались свадьбы. Бывшая пехота с радостью смирилась с таким вот разгромом.

В плен попало больше двадцати тысяч крепких синеглазых парней. Больше сотни молодых семей потом переехало в окрестности Новой Праги.

Макс с помощью спутников отследил удравших жёлтых конных и Шарпу через десять дней перезвонил:

- Сэр, они примерно в тысяче километрах от вас, сэр. Верните спутниковый обратно, сеньор колонель.

Васечкин расстрелял все патроны. Поехали назад, к таможне. Обогнули по широкой дуге места непонятного, но вонючего побоища орков и доехали до таможни.

- Что там, Борн? - Тарапунька был само любопытство.

- Полная виктория! Казаки собирают пленных, ополченцы мародёрствуют. Слушай, майор Саша, ты меня тут не видел, понял. Поехал я в Ростов, - сказал, пожал Тарапуньке руку, дошёл до шатра, где ночевал; собрал вещи, послал воздушные поцелуи курдским лялькам, и фьють.

В Ростове остановился в "Астории", принял ванну и завалился спать. А Ростов гудел всю ночь. Горожане праздновали победу. Утром, накупил подарков, и домой тихой сапой. Мой мобильник-то остался у Вацлава. Дороги были пустынные, я быстро доехал до Ясной.

'Интересно как потомки эту войну назовут. Война после завтрака, или война до обеда?'

А перед Ясной был туман. Я уж и забыл, к чему это может привезти. Поехал медленнее, туман рассеялся, а у меня челюсть отвисла. Правая сторона нашего залива, в километре от дороги, где должен был находиться хутор Видный из времени Эльзы, была занята городскими постройками южных городков, с пальмами и кипарисами, чинарами и самшитом, фундуком и айвой. Это я в бинокль рассмотрел. А на нашем перекрёстке стояло две открытых машинки - Citroen Mehari, с сидящими там шестью французскими жандармами.

'Это, что, они из Сен-Тропе?' - подумал. Выбрался из машины, надел кепи и пошёл к жандармам.

- Майор Борн, начальник Южной таможни Донского края. Честь имею.

- Аджюдан Жербер, месье майор. - Сержант-шеф Крюшо, - доложились жандармы.

А мне смеяться вздумалось. Какой Крюшо, какой Жербер. Луи де Фюнес и Мишель Галабрю! Пока я ржал, жандармы вели себя тихо. А потом показался разъезд из егерей Борисова и казаков пред пенсионного возраста. На форме егерей блестели новенькие Георгии, а в руках были берданки и даже пулемёт М60. Жандармы занервничали, я стал смеяться ещё громче. Крюшо-де Фюнес такие рожицы делал!

На моё счастье во главе разъезда был один из помощников атамана.

- Здорово, станичники. Сотник, поговори с жандармами, они из 1968-го, кажется. Бывай.

Сотник запарлякал, а я поехал дальше. И в станице прямо-таки вдруг, рассмотрел, что домики казаков совсем не похожи на курени. Больше всего они на греческие дома похожи были. Я даже поездил по станице, рассматривая эти мегароны с плоской крышей. Увидел ещё много лавровых кустов перед домами, виноградные кусты и хмель.

'Как нам глаза-то замылили!' И ...всё. Свежие мысли кончились.

Загнал машину во двор, взял свои вещи.

- А хозяев дома нету, - услышал. Перед дверью в дом стояли две опрятно одетые женщины.

- А я кто?

- Ой, это Роман Михайлович приехал!

Дальше я командовал, что в стирку, что в холодильник и, раздал подарки. Переоделся в свою таможенную форму и вышел во двор.

- Салют, дезертир.

- И вам, дядя, не болеть, - встретил улыбающегося Шатрова крепким рукопожатием. Шатров щеголял новым кителем и здоровым румянцем, как будто бы его и не ранили тяжело. - Атаман, а где твой Георгий? И что такой цветущий?

- Ха, мне золотое оружие предоставили! Так доктор толковый попался, из басков.

- Тогда держи подарок. Трофей. Держи саблю.

- Богато-богато. А клинок, какой, -сабля атаману понравилась. - Давай пристегнём, помоги трохи. Сели под виноград за пластиковый стол.

- Давай излагай события военспец. Изложил кратко.

- Какие потери, - взгляд Шатрова стал жёстче. - у нас и наших союзников?

- Двух казаков покусали мелкие динозавры, одному чудаку лошадь наступила на ногу. А один "партизан" ушиб яички.

- Далее.

- Всё, месье колонель!

Атаман и дышать забыл от радости, на меня скромного пролился водопад дифирамбов, вплоть до зачисления в святые, плюс бронзовый памятник на родине героя.

- Я? Брось, атаман, меня хвалить. У тебя, кстати, проблемки появились.

Счас. Бронзовый памятник сменился на серебряный. И пришла Катя, взяла за уши и троекратно поцеловала в губы. И это при муже.

- ...а с меня не убудет. И Шатров отмахнулся.

- Рома, тебя может быть покормить?

- Когда это, Борн, был голодный, - атаман развеселился. - Это мне мамон некогда наедать!

- В смысле? - Катя не поняла весёлости мужа.

- Во всех смыслах, Катя.

- Охальник!..

Принёс подарки для Кати и чад атамана. Поцелуи повторились.

- Э, э, хватит. При живом-то муже. А какие проблемы появились?

С подарками я принёс ещё и роман Шолохова "Тихий Дон". Пролистал до первой картинки с лицами.

- Вот этого дядьку я видел, как тебя, атаман.

- Литературного героя? - осенило атамана. Шатров с лёта врубился.

- Скорее киногероя. Эту роль у нас играл актёр Пётр Глебов, из дворян, кстати. Но я с ним как с Григорием Мелеховым общался. Крутой мэн. Полный Георгиевский кавалер, выбился в офицеры из простых казаков. Рубака. Рубит одинаково и правой и левой руками. С ним целая бригада к нам из 1919-го попала. И он теперь старший полковник. Вот. А как сюда ехал, обнаружил на правом берегу нашего залива ещё шесть киногероев. И они тоже не играют, как и Мелехов. Они французы-жандармы из городка Сен-Тропе. Слышал о таком?

- Нет. Хотя....

- У нас был модным курортом, всякие знаменитости там отдыхали. Богатая рыбацкая деревня, в общем. Среди жандармов есть старший сержант Крюшо, я обхохотался, пока на него смотрел.

- Комик? Не Луи де Фюнес?

- Он. И Катя, и атаман, заулыбались. Прогрессорство, оно такое...

- Сен-Тропе говоришь. Хех.

- Кто из вас лучше французский знает? - деловито спросил.