Загадочная леди

– В конце концов, Рекс, – сказал Нэт, небрежно пожав плечами, – у меня ведь нет никого, о ком я должен заботиться. И мне по сердцу добрая драка, особенно с таким ублюдком, как Коупли.

Нет, виконт ничуть не сожалел о том, что сделал. Повторись прежняя ситуация, и он поступил бы точно так же. И разумеется, это дело не из тех, которые можно перепоручить кому-либо, хотя бы даже ближайшему другу.

Но он боялся. Конечно же, он боялся умереть – только дурак притворяется, что не боится смерти. Но еще больше его страшило, что он не сможет отомстить за ужасающую несправедливость, за муки, которым подверглась Кэтрин, насилие и за смерть ребенка. И все же страх, как это уже случалось раньше, придал ему сил и прояснил голову. От этого он стал более внимательным к подробностям дуэли.

Зайдя утром к Идену, он убедился, что все готово. Секундант Коупли уже заходил, и все детали оговорены. Нэт и Кен тоже находились у Идена. Лорд Роули обсудил с ними свое новое завещание, весьма откровенно и спокойно говоря о своей возможной смерти. Его завещание полностью обеспечивало будущее Кэтрин. Отец и брат, он надеялся, поддержат ее в горе. А его друзья защитят ее, если это будет необходимо.

Вместе они отвезли завещание поверенному виконта. Потом в течение часа упражнялись в стрельбе из пистолета – Роули не брал в руки оружия с тех пор, как уволился из кавалерии.

Во второй половине дня они с Кэтрин нанесли визиты тем леди, у которых он оставил свою карточку накануне бала, и в несколько других домов, где, как они знали, в это время принимают. К тому часу, когда весь свет съезжался в Гайд-парк, двуколка виконта Роули оказалась там же. Коль скоро ему суждено умереть завтра, сегодня он сделает все, что в его власти, чтобы светское общество приняло Кэтрин. Им нигде не было отказано. И несколько приглашений прибыло сегодня утром.

Мужчинам, конечно, было известно о предстоящей дуэли. В их глазах читалось нечто, что убеждало лорда Роули: они все знают, но в присутствии леди никто не обмолвится ни словом. Дамы, разумеется, не знали ничего.

Вечером все друзья обедали у него, и все четверо, не смущаясь, говорили о своей дружбе и вспоминали о том, что вместе пережили на Пиренеях и при Ватерлоо. Они говорили все это для Кэтрин, которая с интересом слушала их рассказы. Она, по обычаю, не удалилась после обеда в гостиную, чтобы оставить мужчин наедине с их портером. Все вместе они сидели в столовой, а затем перебрались в гостиную и провели там еще час или около того.

Если бы ему пришлось выбирать, каким образом провести свой последний вечер, думал виконт, то он не мог бы придумать ничего лучшего – общество самых близких друзей и жены. Жгучая тоска по Клоду мучила его. Может быть, брат почувствует его тревогу? Может быть, он почувствует и… Однако он решил не давать воли таким мыслям.

Друзья не пожелали задерживаться допоздна. Они собрались, таково было их объяснение, встать завтра очень рано утром, чтобы верхом встретить восход солнца. Они разыграли целое представление, убеждая его проснуться с жаворонками и поехать с ними, прося прощения у Кэтрин и уверяя, что никогда больше не станут поднимать его в такую рань. Все трое были бесстыдно очаровательны. И она, конечно, заметила это и смеялась над ними. Однако ей не дано было понять истинных причин столь ранней прогулки.

Рекс долго и нежно ласкал ее, когда они легли в постель. Любил ее пылко и как-то особенно самозабвенно. И обнимая ее, уставшую и умиротворенную, был благодарен ей, что сегодня она не была столь разговорчива, как накануне. Ему самому хотелось сказать ей самыми пылкими словами то, что он только что говорил ей своим откровенным телом. Однако он боялся обременять ее словами. Ведь завтра ей, возможно, предстоит взвалить на свои плечи тяжкое бремя беды…

Он держал ее в объятиях, пока она не уснула, а затем претерпел долгие часы дремоты, тревожного сна и пробуждения – все, что всегда бывало с ним перед сражением.

– Тоби, – сказала Кэтрин, сжав в ладонях голову терьера, – я – брошенная жена. Рекс ушел еще до рассвета, он уехал с друзьями и, несомненно, завтракать будет с ними неизвестно где, а затем отправится с ними в “Уайтс-клуб”. Нам очень повезет, если ему удается вернуться к ленчу.

Тоби прижал уши, выражая нетерпение, пыхтел ей в лицо и вилял хвостом.

– Но я не в обиде, – продолжала она. – И ты не должен обижаться. Нет ничего плохого в том, что он живет своей мужской жизнью, а я – своей, разумеется, если только при этом мы проводим какое-то время вместе. Худо то, Тоби, что у меня нет моей собственной жизни, с тех пор как я вышла замуж. И это скучновато после стольких лет независимости, не правда ли? Тоби заскулил от нетерпения.

– Да, – сказала она. – Конечно, ты совершенно прав. Сейчас самое время решиться выйти с тобой на прогулку.

Это было просто невыносимо – стоять неподвижно в то время, когда голова у тебя зажата в ладонях хозяйки. Тоби вырвался и стал выписывать круги по гостиной, с надеждой приостанавливаясь у двери.

Кэтрин смеялась над ним.

– Если ты не хочешь идти со мной, Тоби, так прямо и скажи.

Вскоре они, включая горничную Кэтрин, уже шагали на прогулку. Тоби негодовал на мерзкий поводок, тянул его так, словно хотел вырвать руку Кэтрин. Когда же наконец его отпустили в Гайд-парке на свободу, он помчался с такой скоростью, что горничная рассмеялась, а Кэтрин следом за ней.

Людей в парке было очень немного и никого из знакомых Кэтрин. Но Кэтрин это нравилось: чудесно в Гайд-парке почувствовать себя, словно в сельской местности. Обстановка позволяла забыть, что совсем рядом шумит самый крупный, самый деловой город в мире. Утро было погожее, солнечное. Кэтрин пожалела, что вчера не попросила мужчин, чтобы они взяли ее с собой. А может быть, все правильно, подумала она. Нужно уважать дружеские отношения мужа, его желание чисто мужского общения, тогда муж будет уважать ее отношения с подругами – с Эльси, например. Она не должна постоянно висеть у него на шее.

Ей не хотелось возвращаться домой. Но куда еще она может пойти? К Эльси? Эльси жила слишком далеко. Для этого надо вернуться домой и вызвать экипаж.

Дафна жила ближе к парку – до нее можно дойти и пешком. Кэтрин повеселела. Она отправится навестить Дафну.

Когда Кэтрин, ее горничная и Тоби добрались через некоторое время до дома сестры Роули, путешественники приуныли. Дворецкий сэра Клейтона Бэрда вовсе не был уверен, что леди Бэрддома. Однако, вернувшись, он пригласил Кэтрин подняться в личную гостиную ее светлости. Тоби вновь вознегодовал, когда горничная, взяв его на поводок, повела непоседу на кухню.

Дафна, с глазами, покрасневшими от слез, бледная и дрожащая от страха, бросилась в объятия Кэтрин, прежде чем дверь успела закрыться у нее за спиной.

– Вам что-нибудь известно?! – вскричала она. – Что произошло? Он умер?..

– Дафна? – Кэтрин смотрела на нее в изумлении. – О чем вы?

Дафна дико глянула на нее:

– Рекс! Он умер? Клейтон ушел давно, очень давно, чтобы все узнать... но до сих пор не возвращается.

В голове у Кэтрин что-то загудело. Воздух гостиной вдруг показался ей ледяным.

– Рекс? – прошептала она еле слышно. И только после этого Дафна взглянула на нее с ужасом. Она подвела Кэтрин к ближайшему стулу и усадила ее.

– Так вы не знаете? – воскликнула она. – Ах, что я наделала! У Рекса дуэль с сэром Ховардом Коупли, Кэтрин. Сегодня рано утром. На пи-пистолетах. – Она заплакала.

Кэтрин была одна в холодном, темном конце длинного туннеля, на другом конце туннеля кто-то уговаривал ее, растирал ей руки, звал ее и исчезал. Потом раздались какие-то голоса, и что-то прижалось к ее зубам, и огонь низвергся в туннель и вынудил ее, кашляя и задыхаясь, вернуться к теплу и свету.

– Она приходит в себя, мадам, – произнес мужской голос.

– Да, – сказала Дафна. – Спасибо. Бренди как раз то, что нужно. Оставьте стакан на случай, если понадобится еще.