Загадочная леди

Он хрипло рассмеялся.

– Тогда давайте останемся здесь, – проговорила она с мольбой в голосе. – И будем надеяться, что нас никто никогда не найдет.

– Мы едем в Лондон, Кэтрин.

Кэтрин положила ладони на перила и уставилась на воду.

– Вы жестоки, – прошептала она.

– А вы малодушны.

– Малодушна? – Она резко повернулась к нему, глаза ее сверкали. – Нет, Рекс, просто я знаю правила игры. Я их нарушила – отказавшись выйти за него, согласившись выйти за вас. Но я знаю, что никогда не смогу вернуться в Лондон.

– Но вы туда поедете. Завтра утром. – Виконт повернулся и, не оглядываясь, направился к дому.

Кэтрин, однако, не поспешила за ним. Она стояла на мосту, пытаясь преодолеть слабость, тошноту и страх. Не следовало выходить за него замуж. Нужно было оставаться твердой, даже несмотря на всеобщее осуждение. Она должна была вынести все, как в первый раз. Почему, когда взрослеешь, мужественные поступки становится совершать все труднее? Может, потому, что с возрастом лучше узнаешь жизнь? Она отказалась стать женой сэра Ховарда… Но если бы знала, что ее ждет впереди, то неужели и тогда отказалась бы?

Рексу она не отказала – возможно, потому, что на сей раз знала, что ее ждет. Она утратила мужество и не смогла сделать то, что обязана была сделать.

Он назвал ее малодушной. Потому что она не хочет возвращаться в Лондон. Но для того чтобы знать, что ждет ее там, вовсе не нужна мудрость, приходящая с годами. Понимает ли он это? Понимает ли?

Она не может поехать. Кэтрин закрыла глаза и прижалась лбом к балюстраде. Не может.

Но ее лишили выбора – опять. Лишили всякого выбора. Она вышла за него замуж три недели назад. И поклялась подчиняться ему. Он только что сказал, что они едут в Лондон. Выбора у нее нет.

Ах, Боже милостивый, они едут в Лондон!

Он вовсе не был уверен, что поступает правильно. И понимал, что скорее всего обрекает свою жену на унижения и оскорбления, от которых она, возможно, никогда не оправится. И еще он прекрасно понимал, что может разрушить этим свой брак. Возможно – даже очень возможно, – что после этого она возненавидит его.

Но в одном виконт был уверен. Он был уверен, что поступает единственно возможным образом Она его жена. Если бы он разрешил, она нашла бы себе новый коттедж. Но этого он не разрешит. Никогда. Дома тоже нельзя скрываться. Рано или поздно станет известна вся правда. В любом случае он не позволит жене провести здесь всю жизнь – точно в западне. В конце концов у них могут появиться дети, которых надо будет вывозить в свет, – дети, которым придется иметь дело с прошлым их матери.

Поэтому он предпочитает покончить с этим раз и навсегда.

Он посмотрел из окна кареты на уже четко различимые лондонские окраины. Скоро они прибудут в Роули-Хаус – он послал гонца предупредить, чтобы дом отперли и все приготовили. Так что обратного пути нет.

Она сидела рядом с ним, как когда-то по дороге из Боудли. Сидела, словно мраморная статуя. Они почти не разговаривали, хотя ему очень хотелось как-то утешить ее. Но выяснилось, что он не в состоянии сделать это. Как можно утешить женщину, оказавшуюся в таком положении?

Кен, Иден и Нэт пытались убедить его вчера утром, что они и в самом деле намеревались провести у них всего лишь один день по пути в Лондон. Они громко веселились по этому поводу. Казалось, что между ним и ими – мощная каменная стена высотой в десять футов. Иден заявил, что ехать в Лондон безопасно. Его замужняя пассия с мужем отбыли к себе домой, на север, а Нэт решил, что его незамужняя пассия – или, точнее, ее многочисленное семейство – уже все поняла по его длительному отсутствию. И теперь он может спокойно вернуться в Лондон. Вокруг этого вся троица и вела разговор, точнее – болтала обо всем и ни о чем.

– Видите ли, на самом деле все в порядке, – сказал наконец виконт, внезапно обрывая нить беседы и вымученное оживление. – Я знал историю Кэтрин еще до того, как мы вступили в брак, Или вы думаете, что это не так? Как бы я тогда мог жениться на ней? В таком случае фамилия, стоящая на лицензии и в церковной книге, была бы ненастоящей. А брак – недействителен. Просто вчера я был ошеломлен тем, что Кену эта история тоже известна. И глупо с моей стороны пытаться защитить Кэтрин, заставляя ее продолжать спокойно жить в Стрэттоне.

По выражению лиц друзей он понял, что эту историю Кэтрин уже рассказали и Идену, и Нэту. Кен, зная друзей, был уверен, что дальше она не распространится.

– Знаете, Рекс, ведь это один из самых отвратительных мерзавцев в Англии, – сказал Кен. – Знаете хотя бы по своему предыдущему опыту. Я никогда не считал, что вина за все – полностью или в основном – лежит на леди Кэтрин. И так думали многие.

– Вам незачем защищать ее в моих глазах, – ответил виконт. – Она моя жена, и я ее люблю. На ней нет вообще никакой вины. Она подверглась насилию.

– И все же он не захотел на ней жениться? – в изумлении проговорил Нэт. – Почему же Пакстон не убил его?

– Она не захотела выйти за него, – ответил лорд Роули.

– Дьявольщина! – воскликнул Идеи. – Даже несмотря на… – Он осекся, проглотив ругательство.

– На то что она ждала ребенка, – спокойно закончил виконт. – Но она мужественная женщина, моя Кэтрин. Мне нужен ваш совет.

Наверное, не правильно было спрашивать совета у друзей в деле, касающемся брака. Но речь шла не о его личном интересе. А этим джентльменам он доверил бы свою жизнь – собственно, он и делал это уже неоднократно, сам не помнил даже сколько раз.

И все равно он не последовал бы их советам, если бы они не совпали с его решением. Но все четверо оказались единодушны: он должен отвезти ее в Лондон.

Но разговор с друзьями лишний раз доказал ему, какие ужасные последствия имело его бездумное преследование Кэтрин в Боудли. Ведь она была вновь обесчещена, потому что он, как и Коупли, не пожелал принять ее “нет” за твердое решение. О нет, он не взял ее силой. Хотя бы это его утешало. И все же он был безутешен. Она выбрала для себя определенный уклад и жила в деревне радостно и достойно. Он вмешался в ее жизнь и навлек на нее бесчестие.

Чем он может утешить ее? Он взглянул на жену, когда они подъехали к Мэйферу, к району фешенебельных особняков знати и богачей. Она даже не смотрела в окно. Он не смог прийти к ней ни вчера ночью, ни позавчера. Он не мог прикасаться к ней – только когда помогал сесть в карету. И разговаривать с ней он тоже не мог.

А сможет ли он когда-нибудь простить себя? Вряд ли.

Глава 20

Четыре дня, прошедшие со времени их приезда в Лондон, Кэтрин была предоставлена самой себе. Она почти не виделась с мужем – ни днем, ни ночью. Она не расспрашивала его, почему он так подолгу отсутствует, хотя и знала, что по ночам виконт бывает дома. Он спал в своей спальне, отделявшейся от ее спальни двумя туалетными комнатами.

Кэтрин не забеременела. Это стало ясно в тот день, когда они выехали из Стрэттон-Парка. Может быть, оно и к лучшему, подумала она, едва прошло первое разочарование. Хотя муж и отказался отослать ее, он, разумеется, согласится сделать это, как только поймет, к какому скандалу приведет ее появление в Лондоне. Он сказал, что хочет от нее детей, но он передумает, когда осознает всю сложность положения. И если бы сейчас она забеременела, это только безнадежно усложнило бы ситуацию. А теперь об этом и думать нечего – он больше не приходит на ее ложе.

Кэтрин не выходила за пределы дома и сада. Ей было жаль Тоби. Сад был невелик, и она знала, что ему очень хочется хорошенько побегать. Она отвезла бы его в Гайд-парк, но кто знает, кого она встретит там, даже если поедет туда рано утром.

Она опять пустила жизнь на самотек, как это было за неделю до свадьбы. Опять жизнь ушла из-под ее контроля, оказавшись в руках мужа. После того вечера на мосту, когда он сообщил ей, что они едут в Лондон, она не пыталась сопротивляться. Она только надеялась, что еще до того, как ей придется выйти из дома, он сам поймет: подобная ситуация немыслима, и единственное, что они могут сделать, – это вернуться в Стрэттон.