Загадочная леди

Спальня была просто великолепная – с изящной мебелью и мягким ковром на полу. Кровать же – огромная, а столбики, поддерживающие шелковый полог и занавески, были покрыты тонкой резьбой… Скоро появится Рекс, и они…

Кэтрин сглотнула. Она ждала мужа с нетерпением. И даже устыдилась своего желания, ведь она не забыла, какая ненависть к нему охватила ее всего лишь несколькими часами раньше, когда он заговорил с ней столь непозволительным образом. Вероятно, не следует подавлять в себе желание. Не стоит лишать себя даже этого, ведь в их браке и так мало приятного. Они желают друг друга – это, без всяких сомнений, было установлено там, в парке, совсем недавно.

Сегодня ночью она должна правильно понять его ласки и должным образом ответить на них. А если ее вновь охватит чувство одиночества, надо преодолеть его, нельзя давать волю слезам. Но может быть, она не так уж и одинока? Сама того не желая, сегодня вечером она убедилась: в нем есть и какое-то обаяние – надо только разглядеть его. Ей нравится беседовать с ним, он весьма образованный человек. Нравится, как он прямо, без околичностей говорит обо всем, хотя в этом, конечно, есть и обратная сторона. Так случилось сегодня вечером, когда он внезапно спросил, кто такой Брюс.

Как ни странно, но ей понравилось смеяться с ним вместе. Она никак не ожидала, что они буду смеяться вместе. А ведь смеялись…

И еще ей нравилось, что он хорошо относится к Тоби, хотя в этом она ни за что ему не призналась бы. Кажется, он считает, что это не по-мужски – проявлять доброту к какой-то псине. Она ласково взглянула на Тоби, который крепко спал, растянувшись перед горящим камином. Сразу по приезде виконт предположил, что Тоби будет удобнее на конюшне. Когда же она решительно воспротивилась, он не стал спорить.

Как может она жить без Тоби? И как сможет Тоби жить без нее?

Кэтрин повернула голову, внезапно услышав, как в дверь туалетной комнаты постучали. Потом дверь открылась, и вошел виконт. Как она предполагала, вторая дверь из ее туалетной вела в его туалетную. Он был в халате винного цвета. И выглядел совершенно неотразимо. Как замечательно, что он ее муж и что она, его жена, имеет на него законное право, невольно подумала Кэтрин.

Остановившись, он окинул ее взглядом.

– Я просто поражен, Кэтрин, – проговорил он. – Обычный батист на вас выглядит более обольстительным, чем самые тонкие кружева. И вы необычайно красивы с распущенными волосами. Нет, я неверно выразился… Вы божественно прекрасны!

Что можно ответить на это? Она почувствовала, что краснеет. Комплимент ей очень понравился.

– Да, вы прекрасны, – продолжал виконт, приближаясь к ней.

Он обнял ее за талию и поцеловал. Но не сорвал с нее сорочку сразу же, как в прошлый раз. Это ей тоже понравилось.

– Пойдемте, – сказал он, увлекая ее к постели.

На этот раз он задул свечи, прежде чем лечь рядом с ней, что опять-таки пришлось ей по душе. Нельзя сказать, что в прошлый раз Кэтрин была как-то особенно подавлена, и все же ей было неловко: она сознавала, что как бы... выставлена на обозрение. Но в эту ночь ей хотелось бы... раствориться в происходящем, как она растворяется в музыке, когда садится играть. Хотелось раствориться в красоте, гармонии и страсти.

Он был обнаженный, когда лег рядом с ней. Кэтрин закрыла глаза, и он поцеловал ее, а его руки принялись ласкать ее сквозь батист ночной сорочки. Она помнила, как он прекрасно сложен, помнила, что у него на правом плече шрам от удара саблей, а еще один – на правом бедре. Ей не нужно было видеть его – она чувствовала все его мускулистое тело. Чувствовала запах его одеколона, запах его мужского естества. Сегодня она решила насладиться всем, что он сможет ей дать.

– Кэтрин, – сказал он, – неужели у меня опять будет совершенно холодная любовница?

Она открыла глаза. Холодная? Разве он не чувствует, что она вся охвачена пламенем желания? Кэтрин изо всех сил крепилась, чтобы не прильнуть к нему извиваясь, чтобы не поглаживать его мускулистое тело.

– Вы же понимаете, я могу очень быстро получить то, что мне надо, – говорил он, расстегивая пуговки на ее сорочке. – Мне хватило бы нескольких мгновений.

Кэтрин прекрасно все понимала. Она задержала дыхание. Да, прекрасно все понимала.

– Я бы предпочел ласкать вас. – Его рука скользнула под батист. Сорочка сползла с ее плеча, и он коснулся его губами. – Но я знаю: высшее наслаждение приходит к женщине медленнее, чем к мужчине.

Неужели все мужчины это знают? И ведут себя соответственно? Нет, не все.

Ее сорочка сползла еще ниже. Он приподнял ладонями ее груди и припал губами к ее соскам. Глаза Кэтрин широко раскрылись; она вздохнула, застонала.

– Но более всего мне хотелось бы, – проговорил он, согревая своим дыханием ее грудь, – чтобы вы тоже ласкали меня.

Кэтрин оцепенела.

– Как? – прошептала она. И подумала: “Хорошо, что свечи погашены”.

– Ах, Кэтрин, – его губы снова оказались у ее губ, – как я рад, что вы все-таки невинны. Вот вы позволяете мне ласкать вас. Вам приятны мои ласки?

– Да.

– А вам не кажется, что и мне были бы приятны ваши ласки? Вы не испытываете желания прикоснуться ко мне?

– Испытываю. – Значит, прикоснуться к нему – так надо? Но это же... непристойно… Она чуть не рассмеялась нервным смехом.

– Тогда прикоснитесь ко мне. Ласкайте меня.

Он перевернул Кэтрин на спину и стащил с нее сорочку, которую тут же отбросил в сторону. Потом обнял ее одной рукой и снова повернул к себе.

Она провела ладонями по его груди – широкой, мускулистой, поросшей волосами. Соски у него были твердые, словно почки на ветвях; она принялась теребить их, то и дело прижимаясь губами к его груди. Он лежал не двигаясь, как и Кэтрин еще несколько минут назад. А она поглаживала его, ласкала, изучала его мускулистое тело.

Спина у него такая же крепкая, как и грудь. И теплая. Она нащупала на его бедре шрам от сабельного удара. Удар этот, судя по всему, едва не отрубил ему всю ногу. Но она постаралась не думать об этом. Рука ее скользнула дальше, чуть в сторону… Кэтрин отпрянула, оробев, но он удержал ее руку.

– Да, – сказал он, – да, Кэтрин. Прикоснитесь ко мне.

Крепкая и твердая, его мужская плоть, казалось, еще более отвердела под ее пальцами. Он шумно выдохнул; было очевидно, что ему приятны ее ласки.

– О Господи… – прошептал он. Теперь она опять лежала на спине, а он склонился над ней. – Лучше бы я связал тебе руки за спиной и не просил о ласках. Ты своими руками просто чудеса творишь.

– Все происходящее – чудо, Рекс, – прошептала она в ответ, привлекая его к себе.

Он овладел ею стремительно, порывисто, и Кэтрин вскрикнула, широко раскрыв глаза, словно в изумлении.

– С тобой я точно мальчишка, – сказал он. – Ты готова?

– Да… – Она задыхалась, ее ладони скользили по его спине. – О Рекс…

А потом были и громкие стоны, и восторг, и мука – была радость обладания. И Кэтрин уже не была холодной – она превратилась в неистовую и страстную любовницу, а ее последний возглас прозвучал одновременно с его возгласом. А затем она исчезла на мгновения, или на минуты, или на часы. – она не знала.

Очнулась же только тогда, когда перестала ощущать на себе тяжесть его тела и поняла, что он лежит рядом. И тут Кэтрин вспомнила… Вспомнила чувство, которое появилось у нее в ночь после свадьбы: ей казалось, что близость с мужем – это только телесная близость, казалось, что она по-прежнему одинока, возможно, даже более одинока, чем прежде, потому что тело ее больше ей не принадлежало. И сейчас она боялась: вдруг ощущение одиночества вернется.

– Кэтрин… – Он провел ладонью по ее плечу. Кажется, в его голосе звучит беспокойство? Нет, наверное, нет.

Кэтрин повернула к нему голову и сонно улыбнулась. Глаза ее привыкли к темноте, и она видела, что он внимательно смотрит на нее.

– М-м-м…

– Что значит “м-м-м”? Это одобрение – или напротив? – улыбнулся виконт.

– М-м-м… – снова пробормотала Кэтрин.