Страница 20 из 91
— Славнейший, я хотел бы поговорить с тобой один на один.
Озавир посмотрел на него зло и озабоченно, но потом согласно кивнул.
— Хорошо. Но тогда я должен показать тебе Орбин. Только, боюсь, славнейший избранник Форума ничего не увидит… могу я рассчитывать на прогулку с Айсином Леном, моим семинарским приятелем?
Как и было условлено заранее, Айсинар оставил паланкин у библиотеки и пешком спустился на набережную. Несмотря на жаркое солнце, у реки отчетливо чувствовалось, что время голубой ласточки — это еще далеко не лето. Дул сырой, пронизывающий ветер, от высокой воды тянуло тиной, а старые причалы пахли смолой, дегтем и гнилым деревом. Айсинар плотнее запахнул полы плаща. Грубая ткань натирала шею, но от холода спасала надежно.
Озавира он увидел сразу: даже наряженный в дешевую полотняную робу и овчинную безрукавку, орбинит резко выделялся среди полукровок и вольноотпущенников мастерового города. Вещатель тоже его узнал, поклонился, а вместо приветствия указал на причалы и виднеющиеся выше по течению доки старой верфи.
— Вот, смотри, избранник, какой Орбин я хочу тебе показать. Наследие Агердина-морехода.
У одного из причалов стояла лодка, вокруг нее суетились люди, разгружали какие-то бочонки, похоже, с зерном или мукой. Остальные три причала пустовали. Зрелище заброшенной верфи было и вовсе удручающим: стены полуразобраны, перекрытия обвалились, ребра стапелей почернели от времени.
— Ты помнишь, когда в Орбине спустили на воду последнее судно? — продолжил разговор Озавир.
— Нет, — честно признался Айсинар, — я даже не знаю, когда это случилось.
Он, конечно, знал, что орбинская судостроительная верфь давно заброшена за ненадобностью: выходов к морским путям у республики нет, а по Зану и Лидине ходят мьярнские ладьи, и этого вполне хватает. Но одно дело знать, и совсем другое — видеть своими глазами.
— А я помню, правда, очень смутно. Собралась толпа народу, пестрая, нарядная, все радовались и кричали. И я, совсем маленький, сидя на плече у деда, смотрел на высоченный серо-голубой парус и тоже что-то кричал. А дед говорил: «Паруса — это наши крылья, Оз. Ничего нет прекраснее летящих над волнами парусов».
Озавир мечтательно смотрел вдаль, а Айсинар удивлялся: он никогда еще не видел вещателя таким, как сегодня.
— Разрушенная верфь — это, конечно, печальное зрелище, но, Озавир, кому нужен мощный флот на такой реке, как Лидина?
— Когда нас еще не называли златокудрыми орбинитами, были просто люди, Айсин. И море — голубая бездна, дитя Свободы, как и мы. Море было нашей кровью, поэтому кровь человека солона.
Пока Айсинар думал, к чему вся эта поэтическая чепуха, Озавир сам усмехнулся своим словам и, отвернувшись от реки, указал в сторону ремесленных кварталов.
— Идем, избранник, покажу тебе, как далеки мы теперь от детей Свободы с морем в крови. Сначала кузница. Ты же наверняка заказываешь все необходимое мастеру Лерту, так? Но один мастер не вооружит целую армию. Сейчас ты увидишь, чем мы можем ее вооружить…
И потом полдня они разглядывали клинки, что гнулись и тупились чуть ли не от первого удара, неподъемно-тяжелые доспехи и кое-как сбалансированные стрелы. Потом Озавир потащил его осматривать фундаменты зданий: сначала первой стены, остатка той самой древней крепостицы на дальней окраине, которой когда-то был блистательный Орбин, а потом — купеческих особняков, построенных лет десять назад. Заставлял потрогать кладку, оценить ширину зазоров между камнями, испытать прочность раствора.
Наконец ближе к полудню вернулись на площадь, присели на ступени библиотеки.
— Ну что, избранник, теперь ты меня понимаешь? — спросил Озавир.
— Разве ты показал мне что-то новое?
— Это ты сам себе скажи.
Хотелось казаться равнодушным, но это не было правдой. Конечно, Айсинар знал, как знали все в Орбине, что наследие магов уходит, но знать и видеть воочию оказалось совсем не одно и то же.
— Даже то оружие, которое мы видели сегодня, лучше умгарского, и даже сегодня мы строим быстрее и прочнее любого племени, — ответил он. — Наши стены неприступны, каждый наш воин стоит десятка варваров, а некоторые — даже сотни.
— Это ты про молодого Вейза? — Озавир понимающе кивнул. — Талантливый юноша. Один из тех, кто мог бы вернуть все это, — он указал за спину на здание библиотеки, — истинное наше богатство и силу. Тогда Орбин в самом деле стал бы непобедимым.
Вот это было по-настоящему неожиданно. Неужели вещатель, и правда, настолько ему доверял, что посмел делиться идеями, считающимися самой страшной крамолой вот уже шесть сотен лет? А если Айсинар решит поддержать Вейза и истолкует эти слова, как преступные намерения?
— Славнейший Озавир, я не ослышался, ты хочешь вернуть в Орбин общедоступную магическую практику?