Кто сказал: Война?

С правителем умгар Озавир уже успел неплохо познакомиться. Высокий, грузный телом и уже немолодой, хотя и по-прежнему сильный, кнез Вадан с людьми держался запросто. Иногда бывал весел, но чаще — суров. Среди воевод слыл справедливым: награждать усердных и наказывать провинившихся не стеснялся. Семьей любил похвалиться: красавицей-женой, моложе себя вдвое, младшим сыном, в свои невеликие годы прослывшим настоящим богатырем. Старшего — хромого и горбатого — старался не вспоминать и держать подальше: нечего, мол, бросать тень несчастья на правящее семейство. В общем, обычный варварский вождь, с такими Озавир не раз справлялся, нашел бы подход и к этому, если бы не советник. Йенза, воспитанный в Ордене Согласия, гордо носил черную мантию мага и был настоящей силой, с которой так запросто не сладишь…

Впрочем, сегодня смотреть на Вадана и его свиту не хотелось, насмотрелся уже, да и потом успеет. Любопытнее было прогуляться по городу, потолкаться в веселой толпе, увидеть местных артистов и музыкантов, а главное — услышать, о чем говорят жители столицы.

Мимо уставленных яствами столов Озавир пробрался к воротам деревянной крепостицы, такой новенькой, что вблизи стены еще ощущался смоляной дух свежего дерева, вышел на площадь.

На городской площади народ уже вовсю веселился. Дружинники Вадана выкатили несколько дармовых бочек браги из кнезовых погребов и поили всех желающих: кого из кружки, а кого и прямо из ковша. Брагу тотчас заедали блинами и пирогами, ломтями хлеба с сыром, жареной свининой — благо торговцев всякой снедью вокруг хватало. Тут же затевали игры и шуточные состязания. Озавир остановился у театральной ширмы посмеяться над шутками тряпичных кукол; поглазел, как, скинув полушубки, умгарские парни пытаются влезть на деревянный шест за привязанным к вершине петухом или ленточкой для подружки; как другие парни, сидя на бревне, мутузят друг друга мешками с мякиной. Раз даже чуть не ввязался в кулачный бой — очень уж весело подначивали сокольницкие красавицы «худенького» чужеземца — хорошо, что сумел отговориться. Так, между делом спустился к дальнему краю площади.

Внизу, на покрытой льдом реке, молодежь устраивала свои игры: одна ватага слепила из снега крепость и теперь готовилась защищать ее от захватчиков, а вторая — собиралась напасть. Игра еще только начиналась, соперники пока не сражались — больше подначивали друг друга угрозами и насмешками, и, судя по тому, как зло и оскорбительно шутили некоторые остряки, все могло закончиться настоящей дракой. Захватчиками командовал наследник кнеза Вадана Горан — Озавир узнал его по приметному полушубку из пятнистой шкуры снежного барса. Здоровый, плечистый парень, под стать отцу: по прикидкам ему было лет пятнадцать, но выглядел он значительно старше.

На берегу толпились зрители: стайки девушек в ярких платках, наверное, выглядывали женихов, ведь в потешных армиях собрались сыновья вождей и самых видных дружинников. Тетки-селянки посмеивались и щелкали орешки; зрелые мужи, вспоминая молодость, травили байки и на свой лад напутствовали молодежь. Только один человек, согнувшись под долгополой лисьей шубой и опершись на костыль, стоял в стороне от общего веселья, не присоединяясь ни к одной компании. И его можно было узнать сразу — старший сын Вадана, лишенный наследства из-за телесной немощи.

Оба кнезича здесь… это показалось интересным. Любит ли старший младшего или ревнует, таит обиду? И на что пришел посмотреть сегодня — на его победу или поражение? Озавир спустился к реке и остановился рядом с юношей. Тот тоже узнал нечаянного соседа и, почти не оборачиваясь, кивнул, вежливо поприветствовав:

— Здравствуй, южный гость. Весело ли тебе на нашем празднике?

Впрочем, тон оказался не приветливым и не праздничным, юноша был сердит и раздосадован, что его уединение нарушили, но Озавир сделал вид, что ничего подобного не заметил.

— Здравствуй и ты…— он чуть запнулся, припоминая имя: в отличие от младшего сына, старшего кнез вспоминал редко и по имени почти не называл, — славный Ярмил.

Тут мальчишка дернулся и обернулся, широко раскрыв глаза: с чего это он вдруг славный?

Мальчишке, да еще и такому хилому, по умгарской традиции никакого величания не положено, пусть он чей угодно сын — сам-то не заслужил, но ведь чужеземец знать таких тонкостей не обязан? И Озавир нарочно вставил вежливое обращение к первородной орбинской знати, которое по-умгарски звучало и вовсе вызывающе.

— Не думаю, что я хоть чем-то славен, — нашелся наконец юноша, — разве тем, что никто обо мне не помнит.

— Ничего, ты молод, еще прославишься, тогда и запомнят.

Он усмехнулся, мол, болтай дальше, глупый изнеженный чужестранец, но Озавир предпочел опять не заметить и продолжил:

— Не подскажешь, в чем суть игры, которую эти молодые люди затевают?

— Ясно, в чем. По снегу круг очерчен, видишь?

Озавир пригляделся и правда заметил, что поле сражения ограничено кругом, выведенным бороздой в снегу. Один парнишка из строителей крепости как раз обходил его и густо сыпал в борозду золу из мешка. Круг был неровным: крепость оказалась ближе к краю, а основное пространство оставалось нападающим для маневра. Теперь о правилах догадаться было несложно, но Озавира и не занимали правила.