Кто сказал: Война?

Детям, конечно же, ничего не рассказывали, однако близнецы, постоянно соперничая и выхваляясь друг перед другом, давно уже научились подслушивать, подглядывать и первыми узнавать новости. Хоть Алые Сосны и были наследством Салемы, судьба прииска ее волновала мало, еще меньше беспокоили судьбы погребенных заживо горняков и их обреченных на нищету семей. Зато очень любопытно было глянуть, кого же пришлет орден Согласия на помощь? Оказалось, что прислали женщину, древнюю старуху орбинитку, по слухам, родом из Дуара, а значит из какого-то совсем уж захудалого побочного рода — пренебрежительно говорила матушка, а следом за ней и вся прислуга. Тем не менее, посланницу ордена со свитой встречала целая делегация патриархов Форума под охраной отряда городских блюстителей. От самой заставы через весь город ее проводили прямо к гостевому дому в усадьбе Вейзов.

Близнецы, как и все домашние, вышли встречать гостей. Посланцев ордена было четверо: двое молодых мужчин жуткого дикарского вида с длинными косами и нитями бус на шее, увешанных оружием; женщина в лиловой мантии магистра, пожилая, но вовсе не такая старуха, как о ней шептались на кухне; и темноволосый мальчик немного старше Салемы, весь в белом, словно породистый гусь. Мальчик был красивым, с гордой осанкой, тонкими чертами лица и выразительными черными глазами. Когда он проходил мимо, она улыбнулась в надежде если не подружиться, то хотя бы познакомиться. Но мальчишка только заносчиво вздернул нос — настоящий гусь. Потом взрослые ушли на половину отца говорить о делах, а близнецов, как обычно, забрали на уроки.

Однако Салема все еще сгорала от любопытства и, едва дождавшись вечера, стала уговаривать Гайи пробраться в гостевой домик посмотреть на магов. Братишке, как всегда после занятий с мастером Иядом, измученному до полусмерти, ничего такого не хотелось, только поскорее завалиться в постель. Лишь когда Салема пригрозила, что пойдет одна и уж тогда ни за что не расскажет ему, что видела, он тоже решил пойти.

В гостевом домике было тихо. Только у входа прямо на земле сидел один из жутковатых охранников колдуньи и потихоньку наигрывал на свирели. Он ничего не сказал, просто проводил взглядом, но так, что сердце сразу обвалилось в живот и застряло. Салема хотела сбежать, но брат не позволил — потянул за угол дома. Он не смотрел на охранника, зато уже заметил мальчишку, того самого, темноволосого в белых одежках. Мальчик крутил в руках короткую палку, видимо, упражнялся. И получалось у него здорово: палка свистела на взмахах, а вращалась так, что и не разглядеть.

Несколько мгновений близнецы просто смотрели, потом Гайи сказал:

— Я тоже так умею, подумаешь…

На что мальчишка почему-то рассердился.

— Ну, иди сюда, — он прищурился и ухмыльнулся. — Вон, видишь, вторая палка. Бери, раз умеешь.

Не успел Гайи поднять палку, как мальчишка резко взмахнул рукой и ударил воздух. Брат рухнул на спину, но тут же собрался, вскочил и развернулся к противнику. Он уже готов был напасть, но опять опоздал: чужой мальчик развернул свою палку и ткнул в землю, припечатав сверху второй ладонью. Гайи опять свалился, теперь вперед, вывернув руку и чуть не расшибив лицо. Второй раз он поднимался неуверенно, кривясь от боли. Но как только выпрямился — снова упал. Казалось, ноги его совсем не держат.

— Ты даже подойти ко мне не сможешь, златокудрый сопляк, — мальчишка скорчил рожу и засмеялся.

Но братец никогда не был тем, с кого легко сбить спесь, он, опираясь на палку, поднялся снова. И тут же снова упал, сбитый словно ударом в грудь, закашлялся и всерьез разозлился — из носа потекла кровь.

Сначала Салема так растерялась, что могла только смотреть, не понимая, что же ей делать? Но вид крови на лице брата быстро привел в чувство. Она подскочила к чужаку и зашипела:

— Что это ты творишь? Еще тронешь брата — глаза выдеру! Понял?

Но мальчишки, оба в один голос, закричали:

— Уйди!

— Я — вершитель, — добавил Гайи, — а он — грязный уродский дикарь. Я все равно сильнее, и размажу его по стенке.

Он снова встал и снова упал на колени, зажимая живот. Из глаз брызнули слезы. Салема тоже была готова разреветься. Ей хотелось немедленно бежать к отцу, к мастеру Ияду, да хоть к матери или тетке Рахмини, к кому угодно, кто сможет остановить все это. Только она не решалась, ведь родители велели гостей не беспокоить. Да и брат не простит предательства. С самых ранних лет между ними был уговор: взрослым тайны не рассказывать.

— Ты вершитель и трус! А я — маг. — Теперь, чувствуя свою полную безнаказанность, мальчишка смеялся в голос. — Ты мог бы меня размазать, но никогда не посмеешь — кишка тонка.

Салема, наверное, все же выдрала бы ему глаза. И волосы. И нос бы расквасила. Если бы не вмешался тот самый жуткий охранник со свирелью. Он появился как-то сразу: вот его еще нет, только звуки дудочки доносятся с той стороны дома — а вот он уже перехватил палку вредного мальчишки.

— Стыдись, Датрис, — Сказал он. — Как ты посмел поднять руку на необученного?

— А что я сделал? — Фыркнул мальчишка и дернул плечом, освобождаясь. — Он же златокудрый, вершитель! Сам так сказал.