Ревущая труба

Виднелась и какая-то третья фигура, закутанная в черный плащ с капюшоном, лица которой он не разглядел.

Когда они приблизились, Один поднял на них взгляд.

– Привет тебе! Ворон Мунин уж приносил мне известия о пленении твоем и побеге, и вторая весть была мне милее первой, – звучно проговорил он.

Хеймдалль с Ши спешились. Странник пристально посмотрел на Ши.

– Уж не та ли это потерянная личность, что повстречал я как-то на Распутье Мира?

– И никакая другая, – подхватил Хеймдалль, – и оказалась которая и ворлоком могущественным, и воином, искусней коего я еще не встречал. В моей ему следует быть дружине. И Хундингсбана есть у нас теперь, и Голова. А ты всего ли достиг, за чем явился?

– Всего – или почти всего. Сам я с Видаром встану пред Сынами Волка, чудовищами этими страшными. Тор сражаться будет со Змеем; Фрейр – с Суртом. Улль с войском своим противостоять должен холмовым великанам, а ты инеистым. Вот что я уже вызнал.

– Всеотец, потребна мне помощь твоя! Пес Гарм вырвался на волю. Сурт несет огненный меч с юга, а за ним идут инеистые великаны. Время настало.

– Ай-яй-йа-а! – взвизгнула закутанная в черное фигура. – Вот теперь-то узнала я тебя, Один! Черен тот день, когда язык мой...

– Умолкни, карга! – Низкий голос Странника, казалось, наполнил пустынные своды оглушительным громом. – Тогда же труби, сын мой! Созывай дружины наши, ибо и впрямь наступило Время!

– Ай-яй-йа-а! – опять завизжала черная фигура. – Убирайтесь, проклятые асы, проваливайте туда, откуда заявились!

Из-под черного балахона выпросталась рука, и Ши с содроганием заметил, что она принадлежит скелету. Рука захватила пригоршню снега и швырнула ее в Одина. Тот расхохотался.

– Проваливай! – заходилась вещунья, швыряя еще один комок снега, на сей раз в Хеймдалля. В ответ тот лишь поднес к губам рог и набрал полную грудь воздуха.

– Проваливай, я сказала! – вновь каркнула она. Перед Ши мелькнул леденящий оскал голого черепа под капюшоном, когда она наклонилась за третьим снежком. – Проваливай в проклятые свои края!

Ревущая Труба пропела свои первые ноты, все громче и уверенней, заполнив все вокруг величественными раскатами воинственной, торжествующей мелодии. И содрогнулись скалы, и посыпались сосульки, и Гарольд Ши увидел, как третья пригоршня снега, безвредный влажный комок, летит в него из костлявых пальцев Груи...

– Ну ладно, – сказал детектив, – жалко, мистер Чалмерс, что больше вам нечем мне помочь. Родственников в Сен-Луисе мы уже известили. Сплошь и рядом кто-нибудь пропадает без вести, но только обычно мы их находим. Так соберете все эти вещички, ладно?

– Конечно-конечно, – откликнулся Чалмерс. – Просто я думал прямо сейчас пробежать те бумаги.

– Ладно. Спасибочки. Мисс Маглер, отчет я вышлю вместе со счетом.

– Минутку, – всполошилась Гертруда Маглер. – Куда мне этот ваш отчет? Мне нужен сам мистер Ши!

Детектив ухмыльнулся.

– Платите-то вы за отчет, а нужен он вам там, не нужен – это сами решайте. Можете вообще его выкинуть, мне-то что. Бывайте здоровы. Счастливо, мистер Чалмерс. Счастливо, мистер Байярд. До скорого!

Дверь в комнату затворилась. Уолтер Байярд, развалясь в единственном приличном кресле Ши, подал голос:

– Послушайте, а почему вы ему не сказали, что, по-вашему, действительно произошло?

– Потому что это было бы, должен я заметить, довольно затруднительно доказать, – ответил Чалмерс. – А в мои намерения нисколько не входит становиться всеобщим посмешищем.

Вмешалась Гертруда.

– Не очень-то красиво это с вашей стороны, доктор. Даже если вы ничего не собираетесь мне рассказывать, могли бы, по крайней мере...

Байярд выгнул бровь, глядя на рассерженную девушку.

– Хе-хе. А кто это, интересно, только что с презрением отметал гнусные намеки, будто Гарольд мог попросту рвануть от чьей-то слишком уж материнской опеки – когда детектив интересовался, а?

Гертруда вспыхнула.

– Во-первых, это нисколечко не так, во-вторых, это не его собачье дело, а в-третьих, по-моему, вы оба могли бы чем-то посодействовать, а не чинить препятствия, раз уж я оплачиваю услуги мистера Джонсона!

– Гертруда, голубушка, – заверил Чалмерс, – если бы я считал, что это принесет хоть малейшую пользу, то обязательно поделился бы с этим вашим мистером Джонсоном своими гипотезами. Но уверяю вас – он вряд ли отнесся бы к ним с особым доверием, а если бы даже и поверил, то данная теория ничуть не годна... гм... в качестве основы для его методов расследования.

– Ну посуди сама, Герт, – вмешался Байярд. – Вдруг попасть можно только туда, а оттуда – никак? Если уж сам Ши не в состоянии оттуда выбраться – куда он, по нашему разумению, угодил, то Джонсон и подавно. Так зачем тогда посылать за ним Джонсона?

Он вздохнул.

– Вообще-то довольно паршиво будет без Гарольда, со всеми его...

Бам! Невесть откуда взявшаяся воздушная волна сшибла с ног Чалмерса, со звоном разбитого стекла сорвала со стены картину и разметала по комнате бумаги Ши. Должно быть, были нанесены и еще какие-то незначительные повреждения.

Но если таковые и имелись, ни Гертруда, ни Чалмерс, ни Байярд их попросту не заметили. Посреди комнаты собственной персоной стоял тот, о ком они только что вели речь, замотанный в несчитанные ярды какой-то шерстяной, похожей на одеяло ткани. Лицо его загорело и слегка обветрилось. В левой руке держал он грубую метлу из ивовых прутьев.

– Ку-ку! – объявил Ши, ухмыльнувшись при виде их изумленных физиономий. – Вы уже обедали? Угу? Ладно, тогда просто посмотрите, как я буду есть. Пошли.

Метлу он забросил в угол.

– Сувенир. Свидетель моих похождений. Там очень полезная штука была, но здесь, боюсь, она работать не будет.

– Н-но, – заикаясь, промямлил Чалмерс, – неужели вы собираетесь идти в ресторан в таком наряде?

– А что такого? Я есть хочу, черт побори.

– Что люди подумают!

– А меня это волнует?

– Господи благослови! – воскликнул Чалмерс, вслед за Ши направляясь к выходу.