Страница 2 из 7
Троечник, окончив школу, может научиться чинить карбюраторы или стать депутатом, директором, министром, правозащитником, но, тем не менее, он останется троечником до гробовой доски.
Итак, в среднем по больнице, мы все троечники, и это нужно помнить в детском саду, поликлинике, Государственной Думе, на операционном столе, в самолете, на Чистопрудном бульваре. Нужно внутренним зрением видеть свой аттестат, засиженным тройками, и аналогичный аттестат врача, депутата и правозащитника.
Конечно, жизнь учит, но ведь троечник это не какой-то человек, это способ жизни. Способ ухода, ускользания, отдохновения, способ среднего существования, способ взобраться за счет удачи в лице другого троечника, залезшего повыше.
Многие троечники-мажоры обожают троечников-лузеров - ведь им можно впаривать, на них можно ездить и пахать, им можно сверлить мозг и запускать в полученные дырочки фекалии и романы, индивидуальное тщеславие и крестные ходы, семнадцати-лезвийные бритвы и кремы, уменьшающие морщины на 87,6%.
И потому чаще надо задаваться вопросом: - Не дурак ли я аттестованный?
Лично мне это помогало жить, помогало исправлять тройки на четверки, пусть слабые.
Зря я это делал. Лучше быть среди большинства. У нас в стране 100 000 000 бывших троечников. Миллион из них исправились. Остальные по-прежнему сидят как в классе, слушают учителя, ничего не понимая и не желая ничего понимать, играют в карты или в мобильник, мечтают о перемене, чтоб курнуть, ни о чем не думая.
***************************************************************
МНОГА БУКАВ
Конечно, если 19-ый век, свеча, кресло в барском саду в виду усопшего пруда, если папенька – купец, чихающий из Москвы до Вологды, то многа букав не бывает. Теперь – другое дело. Мы живем быстрее, едим фаст и сорок минут до работы. Там «косынка», шеф и служба безопасности. Небоскребы букв чужды просто небоскребам. Том Толстого не лезет в планшет. Философии нанизаны и жарятся на древесных углях из «Ашана». Что делать?
Надо цеплять. Крючком. Раз! – и вытащил. Крючком? А наживка?
В ней-то и дело. Многа букав тройной не сварят, утонут в тине мозга. Блесна – вот наживка! Текст должен блестеть, переливаться, он должен впиваться, не ржаветь истертыми словами!
***************************************************************
ПРОЖЕВАННАЯ ЖИЗНЬ
Ничего я в жизни не утратил, кроме цели. Красный диплом грел мое сердце минуты, кандидатская в три очных года – день. Потом мои книжки лежали на всех прилавках СНГ – мне это нравилось неделю, ну месяц. Долгое время были ценны оценки читателей («Я подумывал, не распроститься ли с жизнью, но прочитал Вашу «Гвоздичку и камень», и решил быть»), потом – их количество. Женщины большую часть жизни были моим приоритетом, желанной целью, но со временем я ценил их все меньше и меньше. Великие люди? Андрей Платонов, Бэла Ахмадулина, Гоген? Они прошлыми восторгами. Сейчас я ничего не ценю, лишь завидую людям, во все силы и возможности продлевающим свою жизнь. Завидую?.. Нет, удивляюсь.
Был такой знаменитый человек, Николай Амосов. Последнюю четверть жизни он посвятил здоровью. Он бегал, прыгал, не ел, не пил, принимал лекарства, а потом умер, аж в 89. Перед тем его спросили, ценит ли он жизнь? «Вряд ли, - ответил он. – Однако, она есть. Есть как старая сковорода, которую жаль выбросить».
Видимо, жить надо размеренно, без особых событий и плодотворных размышлений. В жизни есть много вех и финишных ленточек, но лучше их оставить для телегероев.
Мораль? Она такова: жизнь не нужно жрать, ее нужно аккуратно прожевывать.
***************************************************************
ЧТО ДАРИТЬ ХОЛОДИЛЬНИКУ НА НОВЫЙ ГОД?!
Сунул позавчера в микроволновку крышку от банки продезинфицировать - всегда так делаю, а тут заработала как сварочный агрегат, плюс "Бу-бу-бу, счас все взорву!" Включил через час - то же самое, как будто террорист на дому завелся. Сегодня попробовал - опять страх да ужас, причем с дымком. Ну, думаю, выброшу наконец! новую куплю, хоть и друзей старых всегда с сожалением на свалку выношу - столько ведь кормила, грела, жарила! От этих сантиментов решил с ней навеки попрощаться как с семейным членом. Дверку открыл, погладил там, сбоку, где голова ейная, слова подходящие сказал... И что вы думаете? Перед тем, как крови электрической лишить, включил отчего-то. И заработала! Вот ведь дела! Теперь придется всех их за работу гладить и дни рождения устраивать. А Новый Год? Вот что холодильнику на Новый год дарить, вы знаете?
***************************************************************
СЧАСТЬЯ ХОТИТЕ?
Хотите, знаю. Но вы не знаете, что индивидуального счастья не существует. Есть счастье для двоих, для троих, и чем больше их, тем больше счастья. Карл Ясперс говорил, что больше всего счастья в колонне, движущейся к общей цели.
Но это слишком для ума, недавно сделавшего себе цветную наколку или только что выпустившего по людям здоровенную ракету. Слишком, потому что в злорадные атаки против свинца мы не ходили и буханку Соколова на сорок два не делили. Соколов - это солдат из "Судьбы человека". Он в две минуты выпил от эсэсовцев 0.75 шнапса, получил за это шмат сала и хлеба, и, перед тем, как упасть на пол концлагерного барака, сказал: - Делить на всех!..
Вот было единение, когда хлеб и сало делили на всех острой нитью! И всё - немцы!
А мы разучились ходить, собираться и делить. Делить - особенно. Семьи наши скрепляют общие "Опель", квартира и дача. И цель - "Мерседес" и особняк на море. Какое уж тут счастье?
******************************************************
СВОБОДА ИЛИ СМЕРТЬ ИЛИ СВОБОДА ЧЕРЕЗ СМЕРТЬ
Для меня свобода имеет исключительное значение. Я даже не стригусь так часто, как нужно – только из-за того, чтобы не оказаться лишний раз в лапах у парикмахера. Эта страсть к свободе, родившаяся во чреве 16-ти летней матери, эта страсть к свободе, родившаяся под крики: - Выскреби его, выскреби! – заставляет меня задумываться о полной свободе от рук врачей, от рук родственников, досыта накормленных моим свободолюбием.
Кормление с ложечки унизительно, унизительно, наверное, ждать, пока подадут ночную вазу, унизительно, наверное, привыкнуть к запаху мочи и ничтожества. Надо умереть чистым, так умереть, чтобы не зажимали ноздрей…