Страница 7 из 58
После возвращения Соньера в Ренн-ле-Шато начались его странности и причуды, свойственные очень богатому человеку. Первым делом он соорудил новую надгробную плиту на могиле маркизы Мари де Бланшефор, жены великого магистра тамплиеров. При этом Соньер приказал выбить надпись на плите, которая на первый взгляд была не чем иным, как абракадаброй. После же внимательного изучения оказалось, что эта надпись – анаграмма содержащегося в одном из найденных пергаментов обращения тамплиеров к Пуссену и Тенирсу (жившим в XVII в.!). Из этого же обращения, в свою очередь, легко выделяются уже известные нам слова о Дагоберте и Сионе.
Соньер начал тратить невесть откуда взявшиеся у него деньги направо и налево: стал заядлым филателистом, нумизматом, построил себе фешенебельную виллу Бетания, в которой так и не жил, соорудил в средневековом стиле башню Магдала, а церковь Марии Магдалины была не только отреставрирована, но и оборудована самым пышным и причудливым образом. Над входом кюре приказал выбить надпись: «TERRIBILIS EST LOCUS ISTE» («Это место ужасное»). А чуть пониже мелкими буквами – вновь анаграмма, расшифровав которую, можно прочитать:
«КАТАРЫ, АЛЬБИГОЙЦЫ, ТАМПЛИЕРЫ – РЫЦАРИ ИСТИННОЙ ЦЕРКВИ».
Что понимал Соньер под истинной церковью, мы можем только догадываться, однако признание в конце XIX в. официальных католических «еретиков» в качестве рыцарей церкви весьма примечательно.
Пройдём вовнутрь деревенского храма, который после реставрации перестал напоминать католическую церковь.
Сразу же за порталом бросается в глаза омерзительная статуя Асмодея, князя демонов, по Талмуду – стража скрытых сокровищ и строителя храма в Иерусалиме. На стенах церкви развешаны пёстро разрисованные доски с изображением крёстного пути. В деталях этих рисунков видны какие-то противоречия, скрытые или откровенные отклонения от общепризнанных в католицизме изображений. Например, нарисован ребёнок в пёстром клетчатом пледе, наблюдающий за погребением Христа, а на заднем фоне – ночное небо и полная луна. Библия же сообщает нам, что бог-сын был внесён в пещеру при дневном свете. Много в храме и странных надписей на иврите, который так усердно изучал Соньер.
Кроме Эммы Кальве деревенского кюре посещали министр культов Франции, а также Иоганн Сальватор фон Габсбург, кузен австрийского императора Франца Иосифа (который, кстати, как потом выяснилось, неизвестно за какие услуги перевёл на счёт Соньера довольно кругленькую сумму) и другие знаменитости тогдашней Европы.
…17 января 1917 г. 65-летний кюре Ренн-ле-Шато слёг от инфаркта, а за пять дней до этого его служанка и сожительница Мари Денарнанд заказала гроб для своего господина, хотя тот был, как и в течение всей своей жизни, бодр, свеж и в полном здравии.
К умиравшему кюре для исповеди и отпущения грехов пригласили священника из соседнего села. Тот, не успев войти, пулей выскочил из комнаты Соньера и с тех пор, по рассказам очевидцев, больше никогда не улыбался и впал в страшную меланхолию. Итак, католический священник Соньер отказался от соборования и умер без исповеди и причастия 22 января. Чествование мёртвого Соньера происходило отнюдь не по католическим обычаям. Через день его труп, облачённый в украшенную пурпурными кистями мантию, был посажен в кресло и помещён на террасе замка Магдала. Проститься с покойным прибыли сливки парижского общества…
После его смерти Мари вела безбедную жизнь на вилле Бетаниа, тратя оставленные Соньером миллионы на благотворительные дела.
Но в 1946 г. правительство Шарля де Голля осуществило денежную реформу и провело расследование с целью выявления скрывающихся от уплаты налогов, коллаборационистов и лиц, нажившихся на войне: при обмене старых франков на новые все должны были представить доказательства честного получения доходов. Мари же не стала менять деньги, тем самым обрекая себя на бедность. Очевидцы оставили записи, что видели её в саду сжигающей пачки банкнот…
Такова в общих чертах история, ставшая в 1960-х гг. достоянием общественности сначала Франции, а затем и всей Западной Европы. Источника же внезапного богатства Соньера никто не назвал. Равно как и того, почему католический священник неожиданно связался с оккультистами, тайными организациями и группами, считающими себя наследниками катаров и тамплиеров.
Может быть, он просто нашёл клад? Но какое отношение имеют эти сокровища к деревушке, уютно притулившейся у Пиренейских гор? Хотя некоторые письменные свидетельства содержат глухие намёки, что в Лангедоке и, в частности, в районе Каркассона и Ренн-ле-Шато могут быть зарыты не только катарские клады, но и сокровища и документы тамплиерского рыцарства. Помните слова умирающего Рамона?
Обитавшие в этих местах в первом тысячелетии до нашей эры кельты считали область вокруг Редаэ (так в те времена называлось Ренн-ле-Шато) священной. В эпоху Римской империи это была процветающая местность, известная своими целебными источниками, которую римляне признавали священной.
В летописях можно встретить и упоминание о том, что эта маленькая горная деревня была в VI в. городом с 30-тысячным населением и какое-то время даже столицей вестготов.
Ещё в течение 500 лет город оставался резиденцией графов Разе. К началу XIII в. с севера в Лангедок вторглись крестоносцы, чтобы уничтожить катарскую ересь и захватить богатые земли. В ходе старейших альбигойских войн Ренн-ле-Шато часто переходил из рук в руки. В середине XIV в. в этих местах свирепствовала чума, унёсшая много жизней, а вскоре после этого на Ренн-ле-Шато напали банды каталонских разбойников и разрушили его.
Во многие упомянутые исторические события вплетаются и рассказы о несметных сокровищах и каких-то таинственных документах тамплиеров, дающих их обладателю огромную власть.
С V по VIII в. Франкским государством правила первая королевская династия Меровингов, легендарным родоначальником которой был Меровей (отсюда и название). Среди этих монархов был и Дагоберт II, один из так называемых «ленивых королей», поскольку власть при них фактически находилась в руках майордомов. Майордом – высшее должностное лицо в государстве. При правлении Дагоберта II Ренн-ле-Шато служил вестгготским бастионом, а сам король был женат на готской принцессе.
Можно предположить, что король Меровинг однажды зарыл в этом районе добытые в войнах сокровища. Если Соньер нашёл клад и документы, то тогда в определённой мере понятно и возникновение имени Дагоберта II в письме на пергаменте.
Итак – катары, тамплиеры, Дагоберт II. И сокровища вестготов, награбленные ими во время европейских походов. Добыча же эта, как нам представляется, состояла не в одних только материальных ценностях. Видимо, было в находке Соньера и нечто имеющее большое значение для религиозных традиций Запада. Сюда, по всей вероятности, относятся и легендарные сокровища из храма Иерусалима, так как в пергаменте ссылки на Сион более отчётливы, нежели на тамплиеров. Сион – холм в Иерусалиме, где, согласно библейской мифологии, находилась резиденция царя Давида.
Как известно, в 66 г. в Палестине разгорелось восстание против римских завоевателей. Через 4 года Иерусалим сровняли с землёй легионеры Тита Флавия, сына императора Веспасиана. Иерусалимский храм бал разграблен, а иудейские святыни перевезены в Рим.
Через три с половиной века, 24 августа 410 г., Рим был захвачен вестготами во главе с королём Аларихом I и подвергнут трехдневному опустошению. При этом, как пишет историк Прокопий Кесарийский, Аларих захватил «сокровища Соломона, короля иудеев, которые были украдены римлянами из Иерусалима».
В течение веков сокровища и документы с дополнениями и добавлениями и не без потерь меняли своих владельцев: от Иерусалимского храма через римлян и вестготов к катарам и тамплиерам.
Чтобы проникнуть в тайну сокровищ и документов тамплиеров и отыскать связь между католическим военно-монашеским орденом рыцарей Храма и каким-то тайным обществом, почему-то замыкающимся на Меровингов и Сион, английские писатели Майкл Бэйджент, Ричард Лейт и Генри Линкольн, авторы трёх фильмов о Соньере и тайне Ренн-ле-Шато, показанных в 1972 г. по Би-би-си, начали своё расследование с ереси катаров и вызванных ею войн в XIII в. То, что катары замешаны в тайну Соньера и Лангедока, бесспорно. Большинство предков местных жителей исповедовали веру катаров и пережили трагические дни альбигойских войн. Как отмечают западные исследователи, весь Лангедок напоен кровью катаров и альбигойцев, и горечь тех событий сохранилась и по сей день у лангедокских французов.