Потерянные ноты

— Вы что, и меня подозреваете, что ли?

— А у вас со слухом не все в порядке? — ехидно осведомился разочарованный студент, что не удалось уличить парня в чем-либо. — Мы всех подозреваем до поры до времени. Работа такая.

— Расскажите нам, с кем в последнее время работал Илларион Архипович, — обратился к помощнику, который уже начал закипать, шеф, недовольно глянув на Славу. — Нам необходимы все его связи.

— В последние два месяца он был… — помощник антиквара задумался, как бы поточнее охарактеризовать состояние своего босса. — Одухотворенным, что ли. У него появился какой-то азарт. А связи… он ни с кем не сотрудничал, был занят каким-то исследованием, о котором мне ничего не известно.

— А вот в последнем вы врете, — спокойно констатировал факт Черзун, все время наблюдая за юношей. — Так что исследовал антиквар? — без перехода задал он свой вопрос.

— Я правда не знаю, — засуетился парень. С его лица слетела напускная уверенность. — Он не сказал.

— Вы даже врать не умеете, — в притворном сожалении выдохнул шеф. — Мы ведь все равно узнаем, только времени это займет много больше.

Не успел Виктор Андреевич ничего ответить, как на двери звякнул колокольчик, и в зал вошел еще один юноша, который уверенно направился к комнате за прилавком, только бросив быстрый взгляд на всех присутствующих.

— Простите, а вы куда, молодой человек? — поинтересовался Егор Игоревич, наблюдая за парнем.

— Так к Иллариону Архиповичу, — тепло улыбнулся гость. — Мы с ним договорились.

Поправив большую папку, что была под мышкой, он собрался и дальше идти, куда шел. Но ему пришлось задержаться после вопроса Славы, заставшего парня врасплох:

— Так вы еще ничего не знаете? — на этот раз на юношу смотрели три пары глаз, пристально и настороженно.

— Не знаю чего? — не понял тот, а на его лицо вдруг заползла тень, которая постепенно перерастала в тревогу.

— Иллариона Архиповича сегодня ночью убили, — жестко выдал следователь, следя за реакцией парня.

— Что-о-о… — у того перехватило дыхание, глаза резко заблестели. Он пытался переварить информацию, получалось это с трудом. Не поверив словам следователя, тот стал оглядываться кругом, все-таки зашел за прилавок, открыл дверь в скрытую комнату, никого, понятное дело, там не обнаружил, вернулся обратно, с мольбой посмотрел на всех троих, после чего срывающимся голосом спросил: — Это шутка? Жестокая, надо сказать.

Закрыв лицо двумя руками, он в изнеможении присел на близлежащий стул… встал… походил по залу… снова сел и на этот раз, поджав губы, вопросительно уставился на следователей.

— Как это произошло? За что его? Кто убийца? — потоком посыпались из парня вопросы один за другим.

— Его ударили по затылку тупым предметом, причем человек, которому он доверял, если без всякого страха повернулся к убийце спиной, — пояснил Черзун. — А вот кто и за что… Это нам и предстоит узнать. Может, вы нам поможете? Расскажете, над чем он в последнее время работал? И кто вы, собственно, такой?

— Я Павел, мы с Илларионом Архиповичем пытались найти утерянные шедевры Листа, Вагнера и Стравинского. Точнее, нам предстояло узнать, кому из трех принадлежат неизвестные симфонии, — пояснил Павел. — Это очень ценные экспонаты, к тому же Илларион Архипович искал истинных экспертов таких шедевров, но пока не мог найти хотя бы того, кто сможет отличить не саму подлинность, с этим проблем не было, а именно технику одного композитора от другого, если они писали в несвойственном им жанре.

— А что, бывают такие, которые могут отличить, кто, что и как пишет? — удивился Слава. — И как это возможно, если нет подписи автора?

— А как вы узнали, что нет подписи? — вдруг встрепенулся юноша, его глаза заблестели азартом. Не только он загорелся таким неподдельным интересом, помощник антиквара — Виктор Андреевич — тоже подобрался после этих слов.

— Так это же логично, — пожав плечами, удивился Слава. — Вы же сами сказали, что из трех композиторов не можете определить, кому что принадлежит, следовательно, подписей нет, иначе, вам не нужен был бы эксперт. Правильно?

— Точно, — выдохнул Павел. — А ведь и правда логично, я не подумал об этом.

— А теперь, не могли бы вы просветить нас, что это за найденные шедевры, где они хранятся и кто еще знал о них? — прерывая поток восхищения парня по поводу логических выводов Славы, задал свои вопросы Егор Игоревич.

— Я пока и сам не разобрался, видел только три листа, их Илларион Архипович лично исполнял на фортепиано, чтобы показать, насколько великолепны эти композиции, — пояснил юноша.

— Все это чушь! — вмешался до этого молчавший Виктор Андреевич. — Если бы все было так на самом деле, я бы первый узнал об этом. А так… этот тип пытается навести следствие на ложный след. И кстати… — тот сморщился презрительно, оглядел бедно одетого парня с ног до головы, а потом закончил: — Раз уж вы так хорошо осведомлены, так, может, это вы его и убили? Чтобы не делить деньги, которые вам бы уж точно не достались от сделки за найденные шедевры.

— Глупое предположение, — не став заламывать руки и что-то с жаром доказывать, просто произнес юноша. — Хотя бы потому, что я не смог бы продать эти шедевры. Кому как ни вам знать, что все коллекционеры предпочитают иметь связи только с проверенными людьми, у которых честная репутация. А я в этом деле никто, только любитель.

— Ага, можно подумать, хоть один преступник хоть раз сказал, что он преступник, — не унимался Виктор Андреевич.

— Достаточно! — шефу надоело наблюдать за перепалкой двух парней, один из которых точно был настроен негативно по отношению к другому. Обернувшись к помощнику антиквара, Егор Игоревич, указав тому на дверь, строго произнес: — Вы пока можете быть свободны, с вами мы побеседуем позже, отдохните с дороги. А мы пока здесь осмотримся.

Даже не скрывая неудовольствия и неприязни, Виктору Андреевичу ничего не оставалось, как покинуть магазин. Повернувшись к тому, который продолжал переминаться с ноги на ногу, шеф сразу перешел к делу.

— Для начала я бы хотел узнать, какие дела были у вас с покойным? То, что вы любитель, который помогал искать утерянные шедевры, я уже понял. А теперь мне хотелось бы конкретики. И еще… что у вас в этой папке? — ткнул Черзун пальцем в предмет, с которым Павел и не думал расставаться ни на секунду.

— Мне эти нотные листы Илларион Архипович вручил почти перед самой смертью, пару дней назад, попросив спрятать их понадежнее, чтобы больше никто не смог их увидеть, — пояснил молодой человек.

— Но вы-то наверняка посмотрели, что там? — задал наводящий вопрос Слава. — Я бы не поверил, если бы вы сказали, что это не так.

— Это действительно так, — нисколько не смутился парень. — Я действительно посмотрел, но там композиции Листа и Вагнера в основном, которые уже знает весь мир. Потому я и не смог понять, почему же он так просил никому не показывать, — пояснил Павел, открывая папку и протягивая один из листов следователю.

— А Илларион Архипович их проигрывал на своем фортепиано? — вдруг спросил Егор Игоревич, заставив юношу широко распахнуть глаза после утвердительного кивка. — Что вас смутило? — заинтересовался Черзун, заметив, как завис его опрашиваемый.

— Как же я сразу не сообразил?! — вдруг хлопнул себя по лбу юноша. Потом пояснил: — Понимаете, когда он играл… была другая композиция, не та, что здесь написана.

— Поясните, — не понял шеф. Но потом, сделав отмашку, вдруг задумался. — Подождите! — он вытащил телефон, набрал номер экспертов, которые сейчас находились где-то в комнате антиквара, и попросил одного из них спуститься.

— Что за срочность? — в зале появился седой мужчина, который постоянно поправлял очки, так и норовящие сползти на нос.

— Можешь это проверить? — попросил шеф, протягивая один из листов эксперту. — Меня интересуют скрытые записи.

В это время Павел взял в руку лимон, лежащий на столе, куда его положил Слава. Огляделся в поисках чего-нибудь острого, не нашел и стал просто разламывать фрукт пополам. И хоть он старался делать это аккуратно, но в какой-то момент сок брызнул в разные стороны, часть попала на лежащие открытыми листы. Юноша перепугался, собравшись уже аккуратно стереть капли, но его рука, которая тоже была в соке лимона, так и зависла, когда на том месте, куда попали брызги, залив некоторые участки, начали проявляться совсем другие ноты.