Волшебная ночь

«Папа», сказала она. Сказала во сне. Да, это был сон. Ах, как хотелось бы ей думать, что это было наяву! Но это был только сон, порожденный действием лекарства.

— Шерон?

Она не слышала, как он вошел. Наверное, она задремала. Она открыла глаза и улыбнулась.

— Александр.

— Как твоя спина? — спросил он.

— Терпимо, — ответила она. — Лекарство еще действует.

— Хорошо, — сказал он. — Тебе это пока необходимо.

— Да. — Она внимательно разглядывала его лицо. — Ты дрался?

Он кивнул.

— Из-за меня? — прошептала она. — С Оуэном?

Он снова кивнул.

Она закрыла глаза.

— Неужели он выглядит так же, как ты? — спросила она.

— Пожалуй, хуже, — тихо признался Алекс. — Шерон, теперь все знают, что тебя обвинили и наказали незаслуженно. Я отомстил за тебя.

— Насколько я помню, еще никому не удавалось победить Оуэна в драке, — сказала Шерон.

— Мне было за что драться, — ответил Алекс. Шерон открыла глаза и пристально посмотрела на него.

— Ты сделал это при всех, Александр? — спросила она. — Все видели это?

— Все, — ответил Алекс. — Все мужчины Кембрана. Шерон закрыла глаза. Ей ни к чему было расспрашивать его — она представляла себе случившееся так живо, как если бы это происходило на ее глазах. Он должен был собрать их в горах, на обычном месте их сборов. Это место словно предназначено для того, чтобы все произошло именно там. Он по праву хозяина собрал там всех мужчин, рассказал им все как было и свершил праведный суд. Но нет, наверное, все было не совсем так.

— Это была честная борьба? — спросила она, не открывая глаз.

— Да, — ответил Алекс. — Вот этими кулаками я отомстил за тебя. А он своими сделал из меня то, что ты видишь.

Шерон понимала, что это дико, не по-христиански радоваться случившемуся, но ничего не могла поделать с собой. Она была рада.

— Спасибо, — прошептала она и открыла глаза.

Он внимательно посмотрел на нее, приблизился к кровати и кончиками пальцев коснулся ее щеки. Она поймала его руку и прижалась губами к его ладони, и он не отобрал руки.

— Спасибо, — повторила она и улыбнулась, глядя в его голубые глаза.

— Лекарство еще действует? — спросил Алекс.

Она кивнула.

— Не больно?

Она покачала головой.

— Но ты ведь понимаешь, что происходит? — продолжал он.

Конечно, Шерон поняла его в тот же момент. И без колебания кивнула ему, глядя прямо в глаза.

Еще некоторое время Алекс не двигался, внимательно вглядываясь в ее лицо. Затем прошел к двери, и Шерон услышала, как повернулся ключ в замке. Алекс вернулся к ней и, не отрывая от нее взгляда, стал раздеваться.

Он был порядком избит, Шерон не могла этого не заметить. В синяках, но прекрасный, как Аполлон. В первый раз, в горах, она не видела его, в тот раз она могла только почувствовать его тело. Но теперь ее глаза упивались его мускулистой, пропорциональной красотой. И она хотела его, хотела слиться с ним, стать одним целым с ним, хотела излечиться им и излечить его собой.

— Шерон! — Алекс уже разделся, убрал простыни, укрывавшие ее, помог ей освободиться от сорочки и других одежд. — Моя прекрасная Шерон.

— Прекрасный Александр. — Она улыбнулась и протянула к нему руки.

Он не лег на нее. Он осторожно раздвинул ее ноги и опустился на колени между ними.

— Не двигайся, — прошептал он. — Я сам сделаю все, что нужно. Просто лежи.

Нет, это вовсе не значило, что он проникнет в нее и постарается как можно быстрее получить удовлетворение. Шерон поняла это спустя полчаса или около того. Он дарил ей удовольствие, тихое, медленное наслаждение, которое она впитывала в себя без исступления страсти.

Он ласкал ее груди, слегка сдавливая их, и повергал ее в восторг от болезненной пульсации в сосках. Он склонился к ним, ласкал их, гладил и посасывал, и Шерон чувствовала, как пульс желания бежит от сосков вниз, в глубины ее лона, заставляя ее беспокойно двигать бедрами.

Она раскинула руки и крепко ухватилась за край кровати. На какое-то мгновение это напомнило ей, как она лежала распятая на сырой земле. Но сейчас она лежит не для того и распята добровольно. Ничто не держит ее запястий и щиколоток, ее тело не изнемогает от боли, а купается в наслаждении.

— Помоги мне забыть о кошмарах! — выдохнула она. Он оторвал голову от ее груди и проследил взглядом за движением ее руки к широко раздвинутым ногам, потом посмотрел ей в лицо, и Шерон поняла, что больше не надо слов.

— Конечно, милая, — шепнул он. — Хватит кошмаров, хватит мучений и насилия. Только любовь.

Ее взгляд утонул в его глазах. Любовь? Да, любовь. Тогда, в горах, он называл ее любимой, и она верила ему. Она верит ему и сейчас. Пусть у их связи нет будущего, но она существует сегодня и она прекрасна.

— Да, — прошептала она. — Люби меня, Александр.

И он любил ее, сначала руками, так, что она едва не потеряла сознание от восторга. Она не понимала, как у него получается так чувствовать ее, чтобы пробуждать в ней желание и восторг, не доводя до полного исступления, которое было бы сейчас мучительно для ее израненного тела, но она приняла его умение с благодарностью и любовью. Сладкая влага текла из ее чрева по его руке, и Шерон стонала и улыбалась ему в глаза. А он улыбался ей.

— Не двигайся, — сказал он. — Я постараюсь не причинить тебе боли. Но если будет больно, останови меня, ладно?

Его рука скользнула под ее бедра, но лишь чуть-чуть приподняла их. Он не лег на нее, он оставался стоять на коленях между ее ног. Шерон опустила глаза и увидела, как он входит в нее осторожно, но решительно, на всю длину своего желания. Она сжала его внутри себя.

— Ах!.. — выдохнула она.

Ей доставляло удовольствие наблюдать, как он любит ее, следить за его вторжением и выходом, наблюдать и одновременно чувствовать его. Он делал это медленно и мягко но глубоко. Ее руки все крепче стискивали края кровати, ее мышцы все плотнее охватывали его при каждом вторжении, желая навсегда оставить его внутри. Затуманенными глазами он посмотрел на нее.

— Мне подождать тебя? — спросил он хрипло. — Или тебе будет больно?

— Подожди. — Блаженная улыбка блуждала на ее лице. — Я скоро. Я хочу быть с тобой. Подожди меня.

Он терпеливо двигался в ней, а она закрыла глаза и сконцентрировалась на ощущении, расцветавшем в ней, поднимавшем ее в райские кущи, в которые они должны были войти вместе и в один момент. Одним телом, одной душой. И на один краткий миг их несбыточная любовь стала вдруг восхитительно реальной и возможной.

— Да! — выдохнул Алекс. — Да. Сейчас, любимая! Сейчас! Да, Шерон! Сейчас…

И они вместе вошли в вечность.

— Кариад… — услышала она его шепот.

Глава 22

Она просила принять ее. И он ждал ее в кабинете. Когда ему передали ее просьбу, его первым желанием было броситься к ней, перепрыгивая через две или три ступеньки, но он сдержался. В замке, наверное, уже все знают, что он вчера утром собственноручно врачевал ей спину. Наверняка от внимания слуг не ускользнуло и то, что он больше часа провел с ней наедине во второй половине дня. И наверняка всем известно, что он дрался из-за нее с Оуэном Перри.

Поэтому он ждал, когда она сама спустится к нему. Вчера, после их занятий любовью, она заснула, и заснула так крепко, как можно заснуть только под действием снотворного. Он чувствовал угрызения совести, лежа рядом с ней, держа ее ладонь в своей. В конце концов, он, наверное, действительно воспользовался ее состоянием, ее неспособностью здраво мыслить. Он поднялся с постели и ушел из комнаты, чтобы больше не возвращаться туда.

И все же ему не верилось в то, что она уступила ему против своей воли. Никогда еще он не любил женщину так нежно и глубоко, как ее вчера. Никогда прежде не испытывал столь полного слияния с женщиной. Одно тело, одна жизнь, одна душа. Это чувство, облеченное в слова, выглядело глупым и банальным, но он испытал его. И оно могло возникнуть, только если это действительно было так. Он не мог чувствовать это один. Она должна была почувствовать то же.