Страница 36 из 40
Учебный план дворцовой школы, идея которого принадлежала Мехмеду, сочетал в себе в равной мере гуманитарное образование, физическое воспитание, подготовку к физическому труду и профессиональное обучение. Гуманитарное образование включало изучение турецкого, арабского и персидского языков с акцентом на турецкий язык, которым при всех его сложностях нужно было досконально и быстро овладевать. Также велось глубокое изучение арабского алфавита, грамматики и синтаксиса, персидской литературы с ее поэзией и вниманием к рыцарству и романтизму. Преподавали историю Турции и математику – арифметику и, вероятно, геометрию. Ученики применяли на практике те искусства, ремесла и науки, к которым, по наблюдениям специалистов, имели наибольшие способности. Среди этих предметов была турецкая музыка, как военная, так и вокальная. Хор дворца устраивал для султана регулярные концерты, а также приветствовал его песней за полчаса до рассвета и через полтора часа после захода солнца и обращался к нему с музыкальными приветствиями по всем торжественным случаям.
Физическая подготовка состояла из гимнастических упражнений, помогающих пажам поддерживать отличное здоровье, силу и ловкость. Они занимались практически всеми видами спорта: стрельбой из лука, борьбой, фехтованием, метанием дротиков и ранней формой поло, с мячом, прикрепленным к шнуру. Большую важность имело искусство верховой езды, так как многие из пажей направлялись на службу в кавалерию, и, чтобы лучше соответствовать армии, они становились искусными не только в верховой езде, но и в других видах ратного мастерства.
Наконец, все, кроме янычар, осваивали на практике избранный ими вид деятельности или ремесла из числа преподававшихся в различных школах профессиональной подготовки. Сами султаны поступали так же. Мехмед II стал искусным садовником, посвящавшим значительную часть своего досуга уходу за дворцовыми садами, где он любил выращивать не только цветы и деревья, но и овощи. Существует предание, что он однажды вырастил гигантский огурец, которым особенно гордился, но тот исчез. В бешенстве он вспорол живот одному из садовников и обнаружил остатки огурца в его желудке. Селим I и Сулейман I были искусными ювелирами, Абдул-Хамид II – столяром-мебельщиком, умевшим изготавливать сложные инкрустации. Другие представители правящей династии занимались такими ремеслами, как вышивка, изготовление луков, заточка ножей и мечей. Пажи учились готовить напитки и любимые блюда султана, стирать льняные изделия, изготавливать тюрбаны, стричь волосы, брить, делать маникюр и исполнять различные функции в турецкой бане.
За пределами столицы и Блистательной Порты администрация Османской империи была тесно связана с организацией и развитием армии, руководителями которой были внешние, или военные начальники – аги, в отличие от внутренних аги султанского двора. Они представляли собой исполнительную власть султана, подобно тому как кади (судьи), привлеченные из улемы, представляли его судебную власть. Деление османской территории на провинции под усиливающимся централизованным контролем было обусловлено военными факторами. Империя была поделена на две половины – Анатолию и Румелию, каждая под контролем генерал-губернатора, или бейлербея – паши с двумя бунчуками. Каждая подразделялась и напрямую управлялась через санджаки, или районы, контролируемые военными губернаторами, санджак-беями, каждый из которых получал знамя (штандарт), или санджак, как символ власти султана. Санджак-бей был пашой с одним бунчуком, в задачу которого входил сбор и руководство войсками султана в пределах его территории, поддержание порядка в интересах общественной безопасности и обеспечение регулярной уплаты налогов. Во время правления Мехмеда Завоевателя в Азии насчитывалось двадцать санджаков, а в Европе – двадцать восемь.
Каждая из этих провинций, в свою очередь, подразделялась на ряд фьефов, больших и маленьких феодальных владений – зеаметов и тимаров – как повелось со времен первых султанов. Они жаловались, с определенными правами на крестьян, живущих на этой земле, кавалеристам турецкого происхождения – сипахам. Отряды таких кавалеристов являли собой основную массу вооруженных сил империи. Они должны были быть готовы в любую минуту призвать своих людей к оружию в количествах, указанных санджак-беем. В случае неспособности сделать это сипах лишался своего фьефа, который в любом случае не передавался по наследству, как на Западе. В случае смерти сипаха только небольшая часть фьефа переходила бы к его сыну, который был обязан заслужить право на владение поместьем больших размеров своими военными подвигами.
Так что основная часть сельскохозяйственных земель на территориях империи теперь принадлежала государству и контролировалась центральным правительством, которому не мешало право частной собственности. Мехмед превратил в тимары большие поместья землевладельцев-христиан, имевших право собственности на землю, и земли монастырей. Теперь султан продолжил этот процесс с помощью присвоения, как «земель короны», прочих владений, и частных и коллективных. Некоторые из них были выделены в качестве фьефов его визирям и другим чиновникам с такими же ограничениями принципа наследования. Но основную массу он предназначил для увеличения численности кавалерии.
Широко распространенная и расширившаяся система тимаров, порожденная необходимостью содержать большую имперскую армию на основе средневековой экономики, стала главным рычагом администрации, воздействующим на финансовую, социальную и аграрную политику для удовлетворения военных потребностей империи. Это была система «фрагментарного владения», при которой государство, сипах и крестьянин делили права и обязанности в отношении земли. Государство владело землей. Сипах был уполномочен государством собирать с крестьян определенные оговоренные доходы в обмен на его военную службу и военную службу его всадников. Крестьянин – райя – обрабатывал землю, пользуясь ее плодами в обмен на налог и свой труд, ради поддержания собственной семьи. Земля переходила к его сыновьям после его смерти. В этом, в общих чертах, выражалась суть мудро организованной, тщательно проработанной и строго соблюдавшейся при правлении султана Мехмеда государственной феодальной организации, которая соединила к взаимной выгоде его производящие классы и вооруженные силы.
Этих владевших тимарами сипахов и их конников, вооруженных традиционными средневековыми видами оружия – лук, меч, щит, копье и булава, к концу правления Мехмеда насчитывалось около сорока тысяч человек. Они отличались от сипахов Порты, собственных дворцовых войск султана. В случае войны их силы дополнялись, как и во времена Османа, нерегулярной кавалерией, или акынджи – эти воины набирались из масс населения, жившего за счет права грабить земли, которые они оккупировали, а также пешей милицией, введенной Орханом, – азабами.
Но главную силу армии по-прежнему составляли янычары, пехотные части, состоявшие из безземельных рабов христианского происхождения, численность которых во времена Мехмеда возросла до десяти тысяч человек. Они имели более высокое денежное содержание и современное огнестрельное оружие. Янычары составляли ядро пехоты, в то время уникального войска на Востоке, где всегда преобладала кавалерия, и не имели себе равных на Западе, ни в одной стране, с которой турки вступали в конфликт. В столице они были единственным регулярным войском, которое могло стоять там гарнизоном, под началом своего аги, во дворце султана. Во время военных действий только они могли составлять гарнизоны вновь захваченных крепостей и их ответственность распространялась за пределы крепостных стен. Янычары не подчинялись юрисдикции провинциальных властей, получая распоряжения непосредственно от султана, который лично назначал их командиров. Таким образом, янычары служили центральному правительству в качестве эффективного противовеса любой местной оппозиции, которая могла возникнуть на территории империи. Они играли свою роль преданных слуг династической линии сильных османских султанов, со времен Орхана твердо решивших обуздать рост такой независимой феодальной знати, как существовала в средневековой Европе.