Страница 33 из 40
В следующем году набеги через Изонцо возобновились в еще больших масштабах, как раз во время созревания урожая. Десятки тысяч турок, относившихся к нерегулярным войскам, сеяли панику по всей стране. Воины Мехмеда уже кричали: «Мехмед, Мехмед, Рома, Рома!» Уже до английского королевского двора дошла тревога – люди понимали огромную опасность для христианского мира от турок, которые «стоят у ворот Италии и, как знает каждый, очень сильны».
Для венецианцев настало время искать мира, и условия договора были согласованы с султаном в 1479 году, подтвердив право турок на владение Скутари, Круей и островами Лемнос и Негропонт (Эвбея), наряду с Мани, гористым полуостровом на юге Мореи. Остальные территории, захваченные Венецией в ходе шестнадцатилетней войны, были возвращены туркам, но с правом венецианцев свободно вывести свои гарнизоны и вывезти оружие и снаряжение, тогда как турки вернут венецианцам места, оккупированные их собственными войсками в Морее, Албании и Далмации. На венецианцев была наложена большая ежегодная дань, в обмен на которую им вернули право свободной торговли и разрешили иметь консульство в Стамбуле для защиты своих гражданских прав. Так Мехмед принудил самую сильную морскую державу в Эгейском и Средиземном морях принять его условия. Он расчистил моря для вторжения в Италию турецкого флота с армией под командованием Гедика Ахмед-паши. Спустя несколько месяцев после подписания мирного договора султан захватил несколько островов в Ионическом море, ставших морской базой для дальнейшего нападения на берега Италии.
Оно состоялось в 1480 году на Отранто, расположенном в «пятке» полуострова. Цель была выбрана вместо Бриндизи – первого из запланированных объектов, ввиду отсутствия береговых укреплений. Городок Отранто был захвачен врасплох эскадроном кавалерии, при этом было много пожаров и крови. Восемь сотен его жителей были зверски убиты за отказ принять ислам и позже канонизированы римским папой. Окружающая территория была разграблена. Удары наносились в направлении Бриндизи, Лечче и Таранто, но были отражены отрядом, подошедшим из Неаполя. Султан надеялся использовать Отранто в качестве плацдарма для дальнейшего завоевания Италии. Но оставшиеся в живых горожане бежали и отказались вернуться в город и взять на себя снабжение войск оккупантов продовольствием, так что туркам пришлось вывести большую часть воинов, оставив только небольшой контингент, снабжавшийся по морю с берегов Адриатики, возможно с помощью венецианцев. Ходили слухи, что Мехмед собирался лично прийти в Италию с армией, и страх перед решающим вторжением турок был настолько велик, что папа римский подумывал о бегстве в Авиньон. Но вместо этого он мобилизовал помощь из самых разных источников, таких как Генуя, Испания и Португалия. Однако султан со своей армией так и не появились. Он переключил свое внимание на восток, в сторону острова Родос, покинув итальянские земли.
Островная крепость рыцарей ордена госпитальеров, иначе говоря, рыцарей святого Иоанна, иоаннитов, последних крестоносцев, остававшихся на Родосе, играла ключевую роль для обороны Анатолии и морского господства турок в восточной части Средиземного моря. Рыцари, руководимые неукротимым великим магистром Пьером д’Обюссоном, уже на протяжении нескольких лет ожидали нападения на остров и приложили все силы, чтобы сделать крепость неприступной, а также накопили запасы на три года осады. Они заключили договоры о союзе с мусульманскими правителями Египта и Туниса. Недооценив эти оборонительные меры, турки под командованием адмирала флота Месих-паши, потомка Палеологов, провели зимой 1479 года конную разведку в северозападной части острова, но обманулись в надежде захватить крепость врасплох. Войска Месиха были отброшены, и он вернулся в Психос (Мармарис), что на материковой части напротив острова, чтобы дождаться прибытия более крупных сил весной. Они прибыли в срок по суше из Геллеспонта. Турецкая армия насчитывала семьдесят тысяч человек, ее сопровождала армада из более пятидесяти морских судов, доставивших тяжелую артиллерию.
После многих недель обстрела, не сломившего стойкое сопротивление, на последней неделе июля был начат решительный штурм – в тот самый день в другом конце Средиземноморья турки высадились в Отранто. О приближении штурма турки сообщали весь предыдущий день, от рассвета до заката, непрерывным разрывающим ушные перепонки грохотом: звучали крики, звуки труб, звон цимбал и бой барабанов. Таков был военный обычай турок, хотя и лишавший их фактора внезапности, но существенно поднимающий их боевой дух, а также снижающий его у противника. На это рыцари отвечали фанфарами и перезвоном церковных колоколов. В крепость было переброшено множество обращений, в которых утверждалось, что паша поднял черный флаг, что город будет разграблен, а жители убиты или проданы в рабство. Затем на штурм пошли башибузуки. Они бурным потоком устремилась через разрушенные крепостные валы и вверх по развалинам Итальянской башни, на которой водрузили турецкое знамя. За ними стремительным шагом следовали сплошные ряды янычар.
Месих-паша, уверовав, что победа будет за ним, выбрал этот момент для сообщения войскам о запрете заниматься грабежами, поскольку сокровища Родоса принадлежат султану. Это в конечном счете сломило боевой дух османских войск. Теперь уже крестоносцы, сражавшиеся под знаменами Святого Спасителя, Девы Марии и святого Иоанна Крестителя, бросились блокировать путь к башне, сойдясь с захватчиками лоб в лоб на узком бастионе у подножия башни, убивая турок до тех пор, пока стены и рвы не заполнились трупами. В завершение отряд рыцарей силой пробился в башню, перебил засевших в ней турок и сбросил их знамя на землю. При виде этого остатки павших духом турецких солдат стали в беспорядке отступать и в итоге побежали, по свидетельству очевидца, «подобно свиньям», безжалостно преследуемые рыцарями.
Осада была снята. Турецкие войска вновь погрузились на суда и собрались вместе в Мармарисе, чтобы отправиться в обратный путь в Стамбул. Здесь великий адмирал был лишен звания и получил скромный пост в Галлиполи. Город Родос лежал в развалинах. Но над ним возвышался белый крест святого Иоанна на красном фоне знамени – торжествующий символ веры. Ему оставалось развеваться здесь еще половину века. Теперь, после того как на протяжении жизни целого поколения одна военная кампания следовала за другой, дни Мехмеда Завоевателя приближались к концу.
Глава 10
В стремлении создать новую мировую исламскую империю Мехмед Завоеватель был озабочен не только тем, чтобы сплотить и расширить территорию Византии, но и создать на ее основе качественно новое государство, с новыми институтами – административными, правовыми, экономическими и социальными. Квазинезависимые открытые общества приграничных беев-гази, которые объединились со всеми своими различиями, чтобы заложить его основы, теперь были окончательно интегрированы в общественную и политическую структуру централизованного имперского государства.
По существу, это была военная теократия, как и Византия, представлявшая принцип «правления Бога». Над ней при посредстве высокоорганизованной бюрократии султан должен был осуществлять абсолютную власть. Задача Мехмеда, как он себе ее представлял, заключалась в устранении или, по меньшей мере, трансформировании и подчинении своему контролю каждого элемента, который мог бы угрожать или соперничать с его личной властью. Как властитель, назначенный Богом, править мог он, и только он один. Чтобы гарантировать своей династии сохранение навсегда этого божественного полновластия, он узаконил практику братоубийства, которая и так уже преобладала в его империи: «Ради благополучия государства один из моих сыновей, которому Бог дарует султанат, может на законных основаниях предать своих братьев смерти. Это право одобряется большинством правоведов».
Великий визирь султана, в отличие от визирей предыдущих правителей, был его управляющим, послушным исполнителем приказов суверена. Хотя он не мог принимать решения по государственным делам, великий визирь в рамках своих полномочий пользовался более широкой властью, чем его предшественники. До сих пор султан всегда лично председательствовал на заседаниях Государственного совета – дивана, который был так назван по месту, на котором он сидел, как веками сидели в шатрах его предки-кочевники. Но Мехмед в ходе своего правления передал эту привилегию великому визирю, перестав часто посещать заседания дивана, но наблюдал за ними, оставаясь невидимым, из расположенного над залом заседаний зарешеченного помещения, называвшегося «Глаз султана». Так поступали и его преемники.