Ангел Ваня

На стене висят десятки рентгеновских фотографий. Они, с разных сторон отображают человеческий мозг. Возле фотографий, стоит врач и показывая на них указательным пальцем, постоянно передвигается от одной…к другой. Рядом с врачом стоят Елена Митятюля и её мать, Анастасия Фёдоровна. Обе, одна с ужасом, другая с довольным видом, смотрят и слушают врача.

– Вообще то, у вашего мужа, госпожа Митятюля…не совсем нормальный мозг. Он необычно вытянут, что очень странно. Мне такой мозг ещё не попадался ни разу.

– Я же говорила, что он… дебил! – раздался торжествующий голос Анастасии Фёдоровной.

– Мама, только не надо здесь! – Елена Митятюля обернулась к врачу и с глубоким беспокойством в голосе, спросила:

– Доктор, он выздоровеет?

– Трудно сказать, – врач пожал плечами, – повреждения очень сильные. Возможно, он сможет говорить, но маловероятно, что у него не будет отклонений. После таких повреждений, начинаются постоянные галлюцинации. Люди перестают обращать внимание на повседневную жизнь и создают себе вымышленный мир. Где и живут по большому счёту. Очень сложный случай у вашего мужа госпожа Митятюля. Очень сложный. Не хотелось бы вас обнадёживать. Я думаю, скорее всего, ваш муж не поправится никогда. Хотя конечно, мы приложим все усилия для того, чтобы ему помочь. Но это маловероятно. Прошу понять меня госпожа Митятюля.

– А что произошло с моим мужем? – спросила донельзя расстроенная услышанным, Елена Митятюля.

– Кирпич упал на голову с одиннадцатого этажа. Падая, ваш муж ударился головой об край железобетонной плиты. А в конце, ещё и кувалдой по голове ударили. Она случайно вылетела из рук рабочего, – подробно ответил врач.

Анастасия Фёдоровна удивлённо захлопала наклеенными ресницами и пробормотала.

– Как только в живых остался,…сволочь!

Дочь не услышала слова матери. Она последовала вслед за доктором. Мать, чуть помедлив и бросая довольные взгляды на рентгеновские снимки, поспешила вслед за дочерью. Все, втроём, гуськом вошли в палату реанимационного отделения, где лежал Митятюля. Жена, едва удержала слёзы, когда увидела его, лежащим без движения. Голова Митятюли, была полностью забинтована. Открытым оставались только глаза и рот. Он лежал в палате один. Рядом с кроватью, где он лежал, стоял стол. На нём были установлены несколько приборов, которые фиксировали работу основных жизненных органов. С другой стороны, стояли капельницы. Жидкость с перевёрнутых склянок, стекала по тоненьким трубочкам к изгибам локтей. Прямо за капельницами, стоял ещё один стол. На нём стоял кувшин с цветами. За цветами находилось окно.

Елена Митятюля села на постель, рядом со своим мужем и взяла его руку. Она долго смотрела на закрытые глаза мужа, а потом негромко, не оборачиваясь, спросила, обращаясь к доктору:

– Долго он пробудет в таком состоянии?

Врач не успел ответить, так как в это время раздался голос,…самого Митятюли.

– Ленусь…

Она вздрогнула и устремила полный взгляд надежды на закрытые глаза мужа. Из – за плеч врача показалась настороженное лицо Анастасии Фёдоровны. Она, с явной опаской посмотрела в сторону своего зятя.

– Ленусь… – Митятюля медленно открыл глаза и попытался улыбнуться своей жене. Жена наклонилась к нему и ласково погладила рукой по щеке.

– Ты узнаёшь меня Онаил? – негромко спросила она.

– Что за вопрос Ленусь? Конечно, узнаю… – послышался хриплый ответ Митятюли. Он вновь попытался улыбнуться, в то время, как жена бросила радостный взгляд в сторону доктора.

– Он здоров, здоров полностью!

Врач наклонился и осмотрел зрачки Митятюли. Видимо оставшись чем – то недовольным, врач взял голову Митятюли и повернул её до отказа влево. Держа её в таком положении, врач спросил:

– Вы видите вазу с цветами Онаил?

– На которой мальчик сидит?

Услышав ответ Митятюли, все трое опешили. Врач, бросив многозначительный взгляд в сторону Елены Митятюли и Анастасии Фёдоровны, снова наклонился над Митятюлей. Не отпуская голову, он спросил вкрадчивым голосом.

– Вы видите мальчика, который сидит на вазе с цветами?

– Что ещё за вопрос? – раздался раздражённый голос Митятюли, – конечно вижу. Иначе, зачем бы я говорил?

– Значит мальчика? Не отворачивайте головы Онаил! – врач отпустил голову и, не спуская глаз с него, отошёл к столу, на котором, стояла ваза, и как утверждал больной, сидел какой то мальчик.

– Где он сидит?

– Да что с вами доктор? – снова раздался раздражённый голос Митятюли, – на вазе сидит с цветами. Я же два раза повторял.

Врач снова кинул многозначительный взгляд в сторону женщин, которые никак не могли прийти в себя от слов Митятюли, а потом задал новый вопрос.

– И что за мальчик?

– Зачем вы спрашиваете?

– Видите ли, Онаил, вы получили серьёзную травму головы и нам необходимо убедиться в том, что вы абсолютно здоровы.

– А, – протянул Онаил. Видимо объяснения врача его полностью удовлетворило, – спрашивайте доктор.

– Как выглядит этот мальчик. Сколько ему лет?

– Лет десять,…может двенадцать. Маленький такой, худой.

– Во что он одет?

– В белую рубашку! – последовал ответ.

– Очень интересно. Очень, – врач приходил понемногу в возбуждённое состояние, – а вы не могли бы сказать Онаил,…что делает этот мальчик.

– Рожи мне строил, – начал отвечать было Онаил, но тут же издал смешок и добавил, – а теперь вам язык показывает.

– Мне язык показывает? Очень хорошо! Скажите, вы можете поговорить с ним? Узнать кто он?

Из губ Онаила вырвался недовольный вздох. Больше всего, ему неудобно было держать голову в таком положении. Вздохнув ещё раз, он громко спросил, обращаясь в сторону вазы с цветами.

– Ты кто?

– Он говорит с вами? – поспешно перебил его доктор.

– Да говорит!

– И что он сказал вам?

– Говорит, что он,… ангел!

Вслед за этими словами, сразу же раздался голос Анастасии Фёдоровной.

– Конкретно двинулся…

– Мама… – Елена Митятюля с глубоким беспокойством посмотрела на мужа и крепко сжала его руку.

– Ангел…говорите, – почему то довольным голосом переспросил доктор и тут же задал новый вопрос: – а вы бы не могли Онаил, спросить,…как зовут этого ангела?

– Сколько это будет продолжаться? – Митятюля обращался к вазе с цветами. – Как тебя зовут?

– Ну что? – доктор вопросительно и нетерпеливо посмотрел на Онаила. Тот повернул голову в обычное положение и коротко ответил:

– Ваня!

– Ваня? – доктор опешил, – ангела зовут,…Ваня? А почему его так…странно зовут?

– Да я откуда знаю? – Митятюля начал злиться, – сами у него и спросите, почему он себя ангелом считает? Да и ещё с таким именем?

– Так вы думаете, что он вас обманывает? – у доктора удивлённо приподнялись брови.

– Конечно, – последовал ответ Митятюли, – ангелов не бывает. Это сказки для маленьких детей.

– Вот как? Ну если я скажу вам,…что мы не видим этого самого…мальчика?

– Вы шутите? – сквозь бинты показались вытаращенные глаза Митятюли.

– Спросите у своей жены?

– Ленусь? – Митятюле не удалось повернуть голову в её сторону.

– Да, Онаил. Доктор правду говорит. Мы не видим мальчика. Ты болен Онаил. Но не беспокойся, мы обязательно вылечим тебя, – жена не преставала поглаживать его руку, пытаясь успокоить разволновавшего Митятюли.

Митятюля закрыл глаза и прошептал:

– Может я умер и уже в раю? Раз ангел, значит в раю. И моя жена рядом. И доктор,…может он тоже ангел. А что,…может здесь гораздо лучше и стоит остаться навсегда… – Митятюля открыл глаза и в ужасе закричал. Над ним нависло лицо тёщи.

– И она здесь? – Митятюля повернул голову в сторону вазы и заговорил скороговоркой. – Если ты и вправду ангел, я выражаю решительный протест против этой несправедливости. Я не буду находиться с ней рядом. Отправьте меня в другое место. В ад? – переспросил, у кого-то Митятюля и тут же быстро ответил. – В ад, так в ад. Я согласен. И пожалуйста, поскорей. А то, вдруг не получится?